Дед Мороз шагает по Берлину

Накладной живот и борода из ваты на месте? Нос красен и пальто без пятен? Колокольчик звенит? Тогда поехали! Раз сегодня снега нет (а бывал ли в Берлине когда-нибудь снег к Рождеству?), сяду не в сани, а на велосипед, и отправлюсь в торжественный путь на восток Берлина к детям в двенадцать немецких семей. Мое появление на улице вызывает бурю энтузиазма как после выигранного чемпионата мира: гудки машин, приветственные выкрики пешеходов. А дети смотрят мне вслед большими удивленными глазами. Не верите? Это я Дед Мороз.

Сегодня Рождество, двадцать четвертое. Все меня узнают, все мне рады, все меня любят раз в году. Я милостиво киваю головой в ответ, ну совсем как папа римский. Мой добрый народ, был ли ты добрым в этом году? благосклонно думаю я. И тут легкий снежок начинает скрашивать суровый берлинский пейзаж. Я, конечно, самый что ни на есть настоящий Дед Мороз, но одно из многих воплощений. И, чтобы самому не запутаться в том, кто же я на самом деле, обращаюсь за направлением в студенческую службу труда при Свободном университете Берлина. Здесь меня радостно встречают и отправляют в командировки в разные стороны города. Но больше всего я люблю быть Дедом Морозом в Восточном Берлине. Там рождественский фольклор разыгрывается на полную катушку.

24 декабря, Восточный Берлин эпицентр всенародного счастья: окна разукрашены снежинками, бумажными гирляндами и серпантином, елочки перегружены, а дети переосчастливлены. Но и без воспитательного момента не обходится, а посему всем нужен я Дед Мороз. Родители заранее помогают мне составить Золотую Книгу, куда собираются всевсе подвиги, прелести, грехи и тайны детей. Наивно распрашиваю по телефону: За что Дед Мороз может особенно похвалить вашего ребенка? Как правило, родителям гораздо легче критиковать, чем хвалить. Просят: Намекните, чтобы Джессика почаще чистила зубы и поменьше била брательника. Или: Йорик никак не может отвыкнуть спать в нашей кровати. Не могли бы вы, но желательно без того, чтобы. Бывают и простые пожелания: Мы нашего маленького очень любим. Пусть посмеется.

14.00. Вот я и доехал. Стряхнув снежинки с красного пальто и утешив выпущенную на первый снег детвору мандаринами и обещанием прийти попозже, я вхожу в первый дом. Слава Богу, гору подарков, оставленную родителями перед дверью, можно все-таки поднять и переложить в мешок. На звук моего колокольчика и стук в дверь дом отвечает отчаянным топотом детских ног.

Нука, нука, сюда ли я попал? Здесь живут Лизочка и Лукас? А где же у вас елочка стоит? Дети, убедившись, что Дед Мороз не кусается, ведут меня в комнату, где запах сочного рождественского гуся смешивается с терпким ароматом свечей. Вокруг елки толпится вся семья, и мне навстречу несется радостный многоголосный привет. Не разобрать, кто есть кто, да и неважно. С ахами и охами я ставлю свой мешок на пол. Никак не пойму, почему же он такой тяжелый. Что же мне ангелы туда положили? Камни, что ли?

Чтобы сориентироваться, я первым делом направляюсь к елке. Что за прелесть? Она настоящая? Потом следует занимательный разговор с детьми. После того, как малыш оттарабанил заученные стишки, а довольная публика выразила восторг, перевожу стрелки внимания на стариков: Дед Мороз обожает стихи. Может быть, папа с мамой тоже что-нибудь споют или станцуют? Но папа с мамой умеют только классно дрессировать своих отпрысков. Как правило, в таких случаях на помощь приходят бабушки с дедушками.

Самое время начать топать ногами что есть силы, чтобы разбудить волшебницу Фрау Холле, которая живет в облаках и отвечает за снег. Она давно не вытряхивала свою перину. Но сегодня топать по полу и нарушать общественный порядок можно без опасений, что соседи вызовут полицию.

Самый большой враг Деда Мороза алкоголь. Тут и седая густая борода главная защитница редко спасает. Отмахнуться от поднесенной стопки, не обижая, удается только самым смышленым Дедам Морозам. Неопытным приходится несладко: после третьей семьи не ведаешь, кому что подарить и главное за что. Хотя встречаются и особенные, антиалкогольные семьи. В таких домах культура индивидуализма пишется с большой буквы. Там елка не елка, а сосна, да к тому же еще и кривая, и обязательные стихи читаются не как у всех, а что-нибудь из Брехта и совсем нерождественское. И домашних животных здесь величают по имени и фамилии и удостаивают подарками. Зря западники смеются над востоком Германии. Здесь можно откопать все что угодно и кучу интересного.

После похвал за проявленные артистические способности Деду Морозу полагается перейти к самой торжественной части, к главному. Вы нарисовали мне такие красивые картиночки. Давайте посмотрим, что же ангелы положили мне в мешок. С большими усилиями я вынимаю подарок за подарком. И тогда обнаруживаются самые разные оттенки в характерах малышей. Лизочка с тихим умилением шепчет: Ой, и это тоже? Лукас же превращается в хищника: Спасибо, а еще есть? Наконец, из мешка вытряхиваются последние орешки и мандаринки. Ага, теперь понятно, почему мешок был таким тяжелым, отдышавшись, говорю я. В ответ на это Лизочка комментирует маме: Теперь Дед Мороз понимает, почему мешок был таким тяжелым. Самые маленькие бывают самыми тонкими наблюдателями и ценителями подарков: они набрасываются на последнюю мандаринку, вывалившуюся из мешка, и держатся за нее, забывая при этом о тоннах подарков, которыми до того задарили их родители.

А почему я еще не видел на улице твои сани? настораживается находчивый мальчик.

Наверно, мои олени все еще ищут, где припарковаться.

А как же ты на санях без снега приехал?

Ой, и не спрашивай, с грехом пополам, поэтому у меня все косточки болят.

Кажется, все довольны, даже родители, ожидавшие от Деда Мороза не только развлечений, но и назидательных уроков, которые, как в сказке, решили бы в один миг все воспитательные проблемы. Но Дед Мороз всегда на стороне детей. Он неподкупен. В дверях мне незаметно вручат конверт с чисто символическим вознаграждением (сорок пять марок за выступление) и какую-нибудь бутылочку шнапса. И вот я уже спешу дальше направо, налево, вверх и вниз по лестницам, навстречу улыбающимся детям.

22.00. Один день из жизни берлинского Деда Мороза подошел к концу. Слишком быстро. Теперь я снова самый обычный человек берлинец Йохен Штаппенбек. Правда, лишившись ватной бороды и красной шубы в звездах и даже выпив, я еще не потерял способности внятно говорить и писать. Немецкие и русские слова пока удаются с равным успехом. А ведь у меня еще остались не поздравленными друзья и дети в России.

С Рождеством! С Новым годом, дорогие мои!