Иордания - от пятницы до пятницы

В Амман мы с фотографом Николаем Шпиленком прилетели в пятницу вечером, уже затемно. Рисковали угодить в капризную, дождливую и ветреную иорданскую зиму, а попали в знойное бабье лето с дневной температурой от +30°С и выше. В амманском аэропорту нас встретили, поставили штамп в паспорта и отвезли в четырехзвездочный отель по соседству с пригласившим нас Иорданским управлением по туризму (JTB).

После потрясших страну в ноябре 2005 года гостиничных терактов на дорогах появилось множество блокпостов, в отелях приняты беспрецедентные меры безопасности. Каждый раз, возвращаясь в гостиницу, подвергаешься проверке на входе, и чем отель "звезднее", тем тщательнее проверяют.

Ставку на развитие туризма и образования Иордания сделала всего четверть века назад. В 1994 году был подписан мирный договор с Израилем, а уже сегодня туризм приносит государству с шестимиллионным населением доход около миллиарда долларов в год. Для страны, не имеющей месторождений нефти, это серьезный ресурс модернизации. Иорданцы – народ деятельный, приветливый, но не назойливый, имеющий вменяемое руководство и твердо намеренный не упустить свой шанс. Забегая вперед, скажу, что удивила нас симпатия иорданцев к нам только за то, что мы русские, – непривычное чувство. Кто знал хотя бы пару слов по-русски, пытался заговорить с нами. На блокпостах, узнав от шофера, что он везет "рус", нас приветствовали и пропускали без задержек, лишь пару раз попросив для порядка открыть багажник. Многие здесь учились в СССР и РФ, домой вернулись с русскими женами (современные иорданские семьи моногамны), около 4% населения страны исповедует православие, ну и так далее.

Первое знакомство

В первый вечер, побросав в номерах вещи и наскоро перекусив, мы вышли прогуляться перед сном. Город, размером с Киев и крутизной улочек не уступающий Владивостоку, в плане похож на халу, нанизанную на проспект Захран. Скоростная трасса с туннелями, без перекрестков и светофоров, оказалась мало пригодна для пешей прогулки. Посреди узких тротуаров высажены деревья, обойти которые можно только по проезжей части. Завидев нас, таксисты притормаживали, сигналили, жестами предлагали подвезти и в недоумении уезжали. Им в голову не могло прийти, что люди гуляют здесь, да еще на ночь глядя. Удовольствие и вправду небольшое. Похожая на жесть пыльная листва, запах паленой резины от проносящихся машин и чужое небо с лежачим полумесяцем над головой. Все вокруг закрыто – ничего не оставалось, как вернуться в отель и завалиться спать.

Зато утро субботы, когда у всех госслужащих еще выходной, выдалось восхитительным – солнечным и ленивым.

Из подъехавшего микроавтобуса вышли наши гид и водитель. Гид Суфьян – миниатюрного телосложения, похож на Азнавура и даже картавит, как он. В Тбилиси, где он учился, его принимали за армянина. Оттуда кроме диплома строителя Суфьян привез жену, недавно принявшую ислам из практических и юридических соображений. В мечеть не ходят, имеют двух дочерей – студентку Илону и школьницу Дану, в семье разговаривают по-русски.

Водитель Махмуд – огромный, молчаливый и черноусый иорданский палестинец, смахивающий на турка. Немного говорит по-английски неожиданно ломким голосом. Долго работал автомехаником на заводах Ferrari и Lamborgini в Кувейте, где его соседкой была нынешняя королева Иордании. Вот уже шесть лет работает на Джей-Ти-Би. На всех туристических объектах и блокпостах, в ресторанах, где мы обедали, и в городках, через которые проезжали, у него знакомые и приятели. Водитель-гонщик с железной выдержкой на похвалы отвечает с достоинством: "Это моя работа, сэр!" В такой компании мы и отправились знакомиться с Иорданией.

Амман

По соседству с самой большой в стране мечетью Абдаллы I Основателя стоят две церкви – коптская и греческая. С определенного часа мечеть открыта для туристов. Внутреннее устройство производит сильное впечатление. Что-то было уже в зрелище неприкаянной обуви, не допущенной внутрь. Разувшись, я шагнул в раскрытые двери.

Своды гигантского купола напоминали планетарий. На голой стене висели только круглые часы (может, они и навеяли это сомнительное сравнение?). Как-то по диагонали, лицом к Мекке, молились на полу около сотни мусульман. Бегали дети. Слева от дверей дети, взрослые и интеллигентного вида богослов читали по очереди Коран.

Наш босоногий фотограф наставлял громадные объективы на молящихся, клацал затвором – на него даже не смотрели. Мимо прошел молодой мулла из простонародья, хозяйски ковыряясь в носу. Люди постарше, казалось, просто отдыхали здесь, наслаждаясь прохладой, тишиной и запустением, будто это не храм, а станция метро в выходные дни летом, когда все на дачах и некуда спешить...

Отсюда мы отправились в квартал восточных рынков старого города – Сук. Точкой отсчета здесь тоже была мечеть, но перед ней кипела такая бурная торговая жизнь, что глаза разбегались.

Старик с двумя раскочегаренными кофейниками, похожими на самовар и лампу Аладдина одновременно, предлагал прохожим кофе в пластиковых стаканчиках. Прямо на тротуаре уличный торговец разложил дисковые пилы и видавшие виды электродрели. И хотя на прилегающих улицах пробки, водители жмут на клаксоны и стоит галдеж, никто не толкается, ни на лицах, ни в поведении нет даже намека на агрессивность. Море ювелирных лавок, дешевой техники, развернуты ковры, развешана одежда, в тени которой продавцы, усевшись на пластиковые стулья, попивают чай.

Кофейные зерна в мешках, развесной чай, ящики с орешками всех видов и размеров. А в лабиринте переулков – развалы овощей и фруктов, лоснятся баклажаны размером с тыкву и продаются финики прямо на пальмовой ветке. Вкус их меня сразил. Оказывается, в детстве нас пичкали каким-то подобием засахаренных тараканов, а настоящие финики – плоды нежнейшей консистенции, похожие на крупные оливки. Созревая, они из матовых становятся прозрачными, как разогретый воск, а срезанная ветка похожа на плетку, увешанную восточными сладостями.

Но по-настоящему почувствовать и увидеть Амман можно только с Цитадели. Это самый древний из семи амманских исторических холмов, откуда игрушечными выглядят два римских амфитеатра у подножия. На вершине – восстановленный фрагмент античной колоннады храма Геркулеса, похожий на врата в небо. От 13-метровой статуи греческого героя уцелел только фрагмент беломраморной пятерни, установленный перед входом в музей. В самом музее выставлены горшки в рост человека, служившие кому-то гробами, – в них хоронили. Под стеклом лежат оригиналы дохристианских кумранских рукописей – на свитках и позеленевших листах меди. По соседству с музеем руины дворца халифов и остатки византийских церквей.

Если окажетесь на Цитадели около полудня, услышите, как голосят муэдзины из установленных на минаретах динамиков. Солнце в зените, на небе ни облачка, колышется марево. И стая нежно-коричневых горлиц кружит и кружит над Цитаделью.

Этот город, в древности называвшийся Раббат-Аммоном и Филадельфией, сегодня тянется за мировой модой и западным комфортом. Уже есть кварталы бутиков, открытые кафе с кальянами на столиках, пешеходная улица Культуры, где одетая по европейской моде молодежь катается на роликах. Современная амманская семья обзаводится всего 3–4 детьми, а не 7–8, как прежде, зато стремится иметь не меньше двух автомобилей, трех спален и двух туалетов.

На огромной стройплощадке начато строительство настоящего даунтауна с 55-этажными башнями. Всего их будет 8, и с ними в прошлое отойдет традиционный силуэт мусульманского города, который произвел на меня неизгладимое впечатление.

Джераш

Направляемся на север – в Джераш, город всего в получасе езды от столицы. При Александре Македонском и римлянах он назывался Гераса. Разрушило Герасу в VIII веке землетрясение и таким образом законсервировало: город был погребен под застывшим селевым потоком, как Помпеи под слоем пепла.

Современный Джераш вырос в стороне от античного города, входившего в Декаполис – Десятиградие – союз провинциальных римских городов, объединившихся для защиты своих интересов и местных торговых путей.

Лет 20 назад иорданцы усердно принялись за его восстановление. Многое раскопали, подняли колонны, прочистили водостоки. За отреставрированной триумфальной аркой императора Адриана находится древнеримский ипподром, где для туристов устраивают костюмированные гладиаторские бои и скачки на колесницах. В остальное время он служит детям гигантской песочницей. Не уступает размером античному ристалищу и площадь Форума, замкнутая по периметру стройной ионической колоннадой. Летом на ней проходят концерты международного фестиваля искусств под открытым небом.

От Форума широкие ступени поднимаются к храму Зевса, а за Южными воротами высится величественный строй коринфских колонн на главной улице Кардо. Она ведет с юга на север и пересекается с Виа Декуманос, проложенной с востока на запад.

Живописно раскинулся на холмах древний город – огромный храм Артемиды, общественный фонтан Нимфей перед изящным фасадом античного храма, два великолепно сохранившихся амфитеатра (щелчок пальцами в центре сцены звучит, как выстрел) – все это производит впечатление. Но главное – колоннадная улица Кардо. Она словно аннулирует время. Вы ступаете по гигантским каменным блокам с колеями от древнеримских колесниц и круглым каменным люкам водостока, действующего и через две тысячи лет! В косых лучах солнца колоннада похожа на циферблат солнечных часов, отсчитывающих годы и века.

Мадаба – Небо – Бетани

Крошечный городок Мадаба прославила мозаичная карта Святой Земли на полу церкви Св. Георгия. Ее выложили полторы тысячи лет назад. В XIX веке церковь восстанавливали и карту не уберегли – из ее 125 кв. м сохранилась только меньшая, к счастью, центральная часть с наивными изображениями Иерусалима, Иерихона, гор, Мертвого моря с корабликами и рыбами, в ужасе удирающими вверх по течению Иордана.

В Иордании все недалеко, и из Мадабы мы отправились прямо на Небо – библейскую гору Нево, с которой Господь показал Моисею Землю обетованную. В 2000 году это место освятил папа римский Иоанн Павел II, и число паломников сюда резко возросло.

С горы открывается вид на окрестные холмы, пещеру Моисея внизу, серпантин дороги, сбегающей к Мертвому морю. Отсюда в бинокль, словно на мадабской мозаике, можно было бы в ясный день разглядеть и другое место, освященное тогда же папой римским. Это Бетани – библейская Вифания, где мы тоже побывали. Чуть не полвека разные серьезные комиссии устанавливали и наконец установили, что с очень малой степенью погрешности именно в этом месте долины Вади-Харрар некогда Иоанн Креститель крестил Иисуса Христа.

Берег реки Иордан – пограничная зона. Участок разминировали и обустроили только после заключения мира с Израилем. Соорудили купели и бассейны, в которых любят креститься российские политики и группы американских туристов. В 2003 году построили православную церковь, будут строить и гостиницу для паломников – ежегодно сюда приезжают тысячи россиян.

Нашим гидом вызвался быть замдиректора заповедника по фамилии Аль-Джамал (по-русски было бы "Верблюжанский") – одышливый, милый, чуточку смешной человек, учившийся в Мариуполе. Говорить по-русски для него, все равно что вспоминать молодость – названия станций московского метрополитена он перечислял, как имена любимых, и сокрушался, узнав, что некоторые переименованы. Через густые тамарисковые заросли он вывел нас к тому сухому ныне участку русла, где был окрещен Иисус. Коронным доводом в пользу этого послужил частично сохранившийся древний храм – без алтаря. "Купель Иисуса и была алтарем, уважаемые!" – торжественно заявил наш гид. Я вышел на берег Иордана – мутной, заросшей осокой речушки. В пяти метрах был израильский берег – политая кровью с двух сторон государственная граница. Иорданский хлопец с автоматом вышел проводить меня до спуска к воде. Я омыл лицо, развернулся и стал подниматься к своим по стоптанным каменным ступеням.

Мертвое море

Целое море мертвой воды притягивает воображение и отвращает одновременно. Не знаю, как насчет целебных свойств и отдыха, но даже из обыкновенного любопытства побывать на Мертвом море стоит. Что в нем интригующего кроме того, что лежа на воде можно читать журнал – например GEO? Ну, невозможно утонуть. Из-за угрозы терроризма, по договоренности с Израилем выход к воде и купание после заката солнца строго запрещены (а в декабре солнце здесь садится около пяти вечера – и сразу наступает ночь).

Мы поселились в пятизвездочном отеле Moevenpick перед закатом солнца. К тому же нас задержала охрана, заинтересовавшаяся аппаратурой фотографа. Николай все-таки успел забежать на пляж за пять минут до закрытия, и долго потом охрана выманивала его на берег знаками. Ничего не оставалось, как огорченно переходить из прохладного бассейна в подогретый и обратно. Суфьян с Махмудом вернулись ночевать в Амман. Сразу после ужина я лег спать, чтоб искупаться на рассвете в густой маслянистой воде Мертвого моря.

Что тебе сказать, читатель, об этом ощущении? Необычное, это точно. На прибрежных камнях, одетых в панцирь соли, легко пораниться, а глаза надо беречь от попадания влаги, похожей на разведенную соляную кислоту. Так что желания нырнуть не возникает. Удовольствием такое купание вряд ли назовешь, зато для здоровья, говорят, полезно. Как и во всех отелях на Мертвом море, в нашем предлагалось множество дорогих процедур со всеми этими солями да грязями.

Неожиданно что-то затарахтело, повалили клубы сизого дыма. Откуда на территории пятизвездочного отеля взяться трактору? Как оказалось, это начали окуривать кусты, чтобы поменьше стало мух – их в долине Иордана и вдоль берега Мертвого моря просто немерено. Говорят, причина в интенсивном земледелии с применением органических удобрений. Узкая прибрежная полоска плодородной земли, дающая два урожая в год, кормит всю остальную Иорданию.Петра

Петра – столица набатейского царства, владевшего до I века северными аравийскими землями. Вообще, набатеи были народом торговым, но прославили их зодчие и каменотесы, вырубившие Петру в скальном монолите – в огромном каменном мешке естественного происхождения.

Здесь был создан некрополь – Город мертвых, где набатеи хоронили свою знать, а спустя века сами начали селиться посреди захоронений. Затем Петрой по очереди владели римляне, византийцы, крестоносцы, турки-мамлюки. С потерей военного и торгового значения Петра была забыта европейцами на много веков, пока в 1812 году ее заново не открыл швейцарец Иоганн Буркхардт. И сегодня это одно из самых знаменитых на свете мест. (О Петре – в GEO No 11 / 2003.)

Мой входной билет в Петру оказался с полумиллионным номером – видимо, столько побывало здесь туристов за год. Цена билета ($30) включает также налог в пользу отселенного из гробниц местного племени. Для него построили по соседству современную деревню с больницей и школой и предоставили монополию на извоз и торговлю сувенирами на территории Петры. Главные ее достопримечательности – несчетные усыпальницы и мавзолеи, напоминающие дворцы и храмы, улицы некрополя, руины античного города с вырубленным в монолите амфитеатром – производят сильное впечатление.

Но по-настоящему гениальны в Петре входное ущелье Сик ("Расселина") и Эль-Хазне ("Казна, Сокровищница") – знаменитая гробница, шедевр архитектуры. Идти по дну то сужающейся, то расширяющейся расселины высотой в сотню метров – настоящее приключение с сюжетом. Каждое утро на приступ Петры бросаются толпы туристов, прокатываются волнами разноязычные группы с экскурсоводами. То и дело приостанавливаясь, чтобы отстать от очередной группы, и задирая голову, вдруг понимаешь, что идешь по дну доисторического каньона. Со страшным напором здесь несся поток глубиной в десятки метров – об этом говорит волнистый рельеф стен, едва не смыкающихся над головой. Становится жутковато. Длина Сика около 1 км – и это целый короткометражный реалити-фильм, заканчивающийся, когда из него буквально выпадаешь на площадь с фасадом Эль-Хазне в центре, с верблюдами, туристами и сувенирными рядами. Такого гама не услышишь даже на восточном базаре!

Пустыня Вади-Рам

Следующая наша ночевка – в кемпинге на краю пустыни. Посреди нависающих скал клином сходятся ряды навесов. Роль крыши, стен и дверей выполняют темные верблюжьи одеяла. Освещается лагерь воткнутыми в песок свечами с бумажными плафонами и самым странным осветительным прибором из когда-либо виденных мной – газовым баллоном с трубкой, на конец которой надето нечто вроде белого носка. Когда газ поджигают, "носок" раздувается и светит не хуже стоваттной лампочки.

По пустыне Вади-Рам нельзя путешествовать своим ходом – как и Петру, ее отдали на откуп местным бедуинам. На въезде в заповедник нужно оставить машину и купить билет. Выбор средства передвижения невелик – верблюды или джипы. Мы выбрали джип – и понеслось!

Вади-Рам – это удивительно живописные скалы и каменные стены посреди моря песка, в незапамятные времена они были островами и рифами. Тысячелетия их потрепали, волны разукрасили какой-то клинописью, ветры продули насквозь. Самую живописную гору на въезде в Вади-Рам бедуины зовут Семь Столпов Мудрости – вот откуда немало куролесивший на Востоке Лоуренс Аравийский взял название для своей книги! Англичанин-авантюрист – культовая фигура в этих местах. Наши пути совпали. Лоуренс провел через пустыню войска, и они взяли с тыла неприступную турецкую крепость Акаба на Красном море. Наш путь лежал туда же.

Акаба. Красное море

Меньше чем за час переместиться из сердца пустыни на берег моря – приятный контраст. Дороги в Иордании превосходные. Построены на иракские деньги в годы ирано-иракской войны. Тогда через иорданскую Акабу Ирак получал львиную долю импорта. Горная гряда прикрывает с трех сторон Акабу и израильский Эйлат – две части одного поселения, что некогда звалось Айла. Здесь царит вечное лето.

Морская гавань – всегда ворота в большой мир. Чтобы торговля шла бойчее, Акабу сделали свободной экономической зоной. Поэтому пива, 50-градусного анисового арака и вина здесь залейся. Город приближен к западным стандартам, похожие торговые кварталы легко увидеть в любой европейской столице. С приятелем Суфьяна и Махмуда мы прямо в его магазинчике уселись пить чай – самое горячее из всего, что подают в Иордании. Иорданская кухня быстро американизируется, но в ресторанах Акабы еще подают свежевыпеченный хлеб, свежевыловленного окуня и крепчайший кофе почти без кардамона.

Красное море меня покорило. Такое ласковое, будто соду с уксусом в воде развели, чтобы волосы стали пушистыми. Впрочем, у многих иорданцев на этот счет свое мнение. Охранник отеля в фуфайке зябко поеживался, со смесью сочувствия и отвращения, как турок на белогвардейца, глядя на купальщика, выходящего из моря ранним утром. Температура воды +20°С, а накануне вечером была +25°С. Но лишь самые отчаянные из мусульман купаются в море (о мусульманках и речи нет, для них это табу).

Жаль, что не догадался купить в Иордании четки, чтобы в Москве предаваться на досуге воспоминаниям, перебирая их и перекатывая на языке названия: Амман, Джераш, Мадаба, Небо, Бетани, Петра, Вади-Рам, Акаба...