Красный листик и белая лилия

Прошлой осенью я прочитала данные социологического опроса на тему: "Назовите лучшую страну мира". Предлагалось несколько параметров: где лучше жить, куда поехать туристом, куда вложить инвестиции, самое привлекательное культурно-историческое наследие и еще несколько. Первое место заняла Австралия, второе – Канада, третье – Швеция. Страны, на первый взгляд, скучные. По культурно-историческому наследию, конечно, победила Франция, но в общем зачете наиболее существенными оказались два параметра – безопасность и экология.

Результаты опроса я прочла как раз накануне своего путешествия в Канаду, точнее, в Квебек. Уточнение необходимо, поскольку Канада – это два мира, заключившие брак: англоязычный – 25 млн человек, и франкоязычный – 7 млн. Брак трещит по швам, но до развода не доходит.

Квебек – франкоязычная провинция Канады, которая упорно пытается стать самостоятельным государством и проводит референдумы. Последний дал результат 51 к 49 в пользу сохранения единства. Но квебекцы уверены, что итоги были подтасованы: будто бы правительство срочно выписало 50 тысяч китайцев и в 48 часов дало им канадское гражданство – с условием, чтоб голосовали за единство.

Канада, по-прежнему находящаяся под сенью английской короны, представляемой генерал-губернатором (хотя государство самостоятельно и руководит им премьер-министр), не хочет потерять богатые природные ресурсы Квебека. В самом Квебеке борются две точки зрения: одна – что Квебек, отделившись от Канады, обеднеет, потому лучше уж терпеть англоязычного хозяина. В столичной Оттаве англофоны доминируют и численно, и экономически, там производство, американский образ жизни и образ мыслей, а Квебек – сырьевая провинция: леса, нефть, ну и сборка военных истребителей. Вторая точка зрения – "Свободу Квебеку", который тяготеет к Франции, считает себя европейским уголком Американского континента и недолюбливает США (равно как и британскую корону).

Ничего нет более похожего на среднюю полосу России, чем Квебек. Тот же климат, те же просторы, снега, лыжи. Пейзажи, правда, ярче, чем у нас. Канадские клены осенью становятся ярко-красными. Под ногами – ковер из опавших пурпурных листьев.

Красный кленовый лист – на флаге Канады. Квебекцы веселятся: "Видите, какой красный? Скоро слетит". Есть у них, как и у россиян, это ехидное отношение к власти. Ее не считают своей, так и говорят: "они", "там, наверху". Но у россиян все дело в бедности внизу и коррупции наверху. В Квебеке бедности нет. Скажем, преподаватель колледжа получает 60 тыс. канадских долларов в год. Хотя налоги съедают почти половину, жить можно на вполне достойном уровне. Комплексы Квебека связаны с самоидентификацией. Квебек на глаз – та же Новая Англия, американские штаты Вермонт, Мэн и Нью-Хэмпшир, с которыми он граничит. Новая Англия узнается по терракотовым кирпичным домикам с белыми окнами, как в Англии "старой". В остальном – современная безликая архитектура, никакой истории, торговые центры – за городом, туда ездят отовариваться раз в неделю на машине. В городе Квебек, столице провинции, еще сохранилась канадская старина – XVII век. В Труа-Ривьер – третьем по величине городе провинции – только уголок старинной застройки, остальное разрушено. Ну а Монреаль (он тоже в Квебеке) – это уже сплошные бетонные кубы и параллелепипеды небоскребов и "недоскребов". Тоже похоже на Россию – мало остается следов от истории.

На здании церкви на центральной площади города Квебек висит табличка: "Пляс Руаяль – колыбель Новой Франции. На этом месте Самюэль де Шамплен основал Квебек в 1608 году". Забросило некогда в Канаду французских мореплавателей, и они решили импортировать на эти бескрайние зеленые земли жизнь из Франции. Вернулись с кучей народу, стали возводить дома. Новую родину так и назвали – Новой Францией. Как и Колумб, французы по ошибке считали, что достигли берегов Индии, и именовали местное население индейцами. В русском языке приспособились различать индейцев и индийцев, а здесь индейцев называют "америндейцами" (amerindiens), иначе не понять, о ком речь.

История отношений с индейцами та же, что и в США: их убивали тысячами, обращали в христианство, сгоняли с земель. С тех пор прошло четыре века, но индейцы этого не забыли и не желают иметь ничего общего с белыми. Конечно, сегодня они не ходят в перьях, а в набедренных повязках и прежде не разгуливали – климат не позволяет. Одеваются так же, как все канадцы, магазины в резервациях те же. Квебекские власти оказывают им всяческую помощь, но особой "дружбы народов" не наблюдается. И смешанные браки всегда были редкостью. Если индеец женится на белой, правило таково: семья поселяется в резервацию, но в случае смерти мужа, жена с детьми должна землю индейцев покинуть. Белая женщина никогда не станет представителем рода.

Квебекские индейцы говорят на своем языке, некоторые – по-английски. Воспитание заключается в том, чтобы передать детям всю индейскую историю, с самого начала. Здесь не просто знают свою мифологию и историю: ее переживают, как верующие евреи – исход из Египта. Лозунг у индейцев и белых квебекцев ("новофранцузов"), как ни странно, один. Он написан на номерных знаках квебекских автомобилей: "Я помню!" Квебекцы помнят о своем французском происхождении, индейцы – о том, как французы истребляли и мучили их предков.

Индейское слово "Канада" означает "деревня". Эта деревня обладает второй в мире территорией, после России. Где еще увидишь из окна машины или поезда километры никем не заселенных земель, кроме как у них и у нас?

Туристы едут в Квебек посмотреть на природу – на красные клены, водопады (кроме Ниагары много других, например, город Квебек с одной стороны упирается в водопад Монморанси), на китов, белых медведей, косуль. С косулями я гуляла бок о бок в лесу. Весь маршрут проходит по деревянному помосту – местность болотистая. Приезжает человек и гуляет по мостику, а вокруг – звери, которые, не чуя опасности, живут своей лесной жизнью. Посетила я и Парк старых кузниц, где десяток камней рубежа XVI–XVII веков любовно обрамлены. Считается, что именно в этом месте, в окрестностях Труа-Ривьер на берегу реки Сан-Морис, возникли первые французские поселения. Forges – по-нашему "Кузнечная" – так названа главная улица в Труа-Ривьер, одна из самых длинных в мире – 7 км. Французы некогда построили здесь две кузницы рядом с Ключом Дьявола. Выглядит он так: из земли бьет источник, если поднести к пузырящейся воде зажженную спичку, вода (!) начинает гореть, потому что вместе с ней на поверхность выходит газ.

"Тремя реками" город Труа-Ривьер назван по ошибке – за три французы когда-то приняли одну, с тремя рукавами. Раньше здесь занимались изготовлением бумаги – кругом одни леса. Но с началом глобализации производство свернули, а из многих издательств осталось одно, выпускающее исключительно поэзию. Чуть ли не на каждом доме красуется мраморная табличка "Труа-Ривьер – мировая столица поэзии", а внизу выгравированы какие-нибудь стихи.

Я как раз приехала на 21-й международный фестиваль поэзии. Это ежегодное событие открывает мэр Труа-Ривьер, депутаты, сенаторы – уровень государственный, а субсидирует все квебекское правительство. Поэтов приглашают на 10 дней, и читать стихи приходится по 3–4 раза в день: в ресторанах во время обеда и ужина, в барах, в кофейнях, в книжных магазинах и учебных заведениях. Это не считая записи на радио и торжественного поэтического концерта в мэрии.

Во время фестиваля рестораны делятся на счастливые, где выступают поэты – все идут туда, и несчастливые, на которые поэтов не хватило, и они пустуют. Стихи иностранцев звучат в переводе на французский и в оригинале. Квебекцы были в восторге, когда я читала какое-нибудь стихотворение по-русски. Не понимали ни слова, но говорили, что русский язык – как музыка, его хочется слушать. С музыкой, кстати, в квебекских ресторанах и кафе дело обстоит ровно как у нас: от нее никуда не спрячешься. Нигде, кроме Квебека и России, я этого не встречала. Люди ведь приходят в ресторан, чтобы пообщаться, и глушить их песнями не приходит в голову ни французам, ни англичанам. Но тут – новые французы и новые англичане. А русский человек – он всегда новый.

Почтение к поэзии – признак самоутверждения нации. Квебекцы отстаивают франкоязычие: на фестиваль приглашают только тех иностранных поэтов, чьи книги выходили в переводе на французский. Пусть англофоны знают: мир звучит по-французски! С языком, впрочем, все обстоит не так просто. Квебекский акцент таков, что французы часто не понимают говорящего. С точки зрения нормативного французского язык коверкается. Однако рьяные квебекские патриоты утверждают, что именно это и есть исконный французский, не изменившийся с тех пор, как его завезли сюда в XVII веке. Увы, первые переселенцы были преимущественно людьми неграмотными и неприкаянными – "шпана с юга". Если представить себе, как разговаривает по-русски приблатненный житель юга России – эффект будет похожий. Но для квебекцев эта смесь стала их жизнью, их речью, и вопрос о том, надо ли стремиться к правильному французскому произношению, столь интимный и деликатный, что лучше о нем не вспоминать.

Это не единственный деликатный вопрос. "У всех есть свой континент, – жалуется мой квебекский издатель. – Европеец скажет, что он европеец, азиат, что он азиат. А что говорить нам? Почему жители США называют себя американцами? Мы тоже на Американском континенте, но они почему-то присвоили его себе! Мы называем их etats-uniens, "штатниками". Он не знает, что в России тоже все не просто: кто мы – европейцы, азиаты, евразийцы? А континентальное самоопределение – не просто технический термин, это идеология.

"Ты гражданка России, – продолжает издатель. – Значит, русская". (Опять засада: во французском "русский" и "россиянин" – одно слово.) "А я гражданин Канады – значит, канадец, хотя никакого отношения к англоязычной протестантской Канаде не имею. Я – квебекец! У нас свой флаг – синий с белыми лилиями, французских королей! А не красный листик. Мы – американские европейцы, мы – часть Франции, но мы не Франция. Понимаешь, как все запутано?" Как не понять, сами такие… Вскоре после французов в том же XVII веке в Канаду пробрались американские англичане. Сражались друг с другом с переменным успехом. Можно сказать, что война закончилась победой обеих сторон: и новые англичане получили территорию, и новые французы остались при своей. Канада – страна большая! Еще в XIX веке франкофоны здесь доминировали, но потом их численность и влияние в парламенте неуклонно убывали. Квебек был донельзя религиозен: здешний католицизм противостоял англоязычному протестантизму. Однако в 1968 году, синхронно со студенческой революцией во Франции, молодые квебекцы религию возненавидели и стали воинствующими атеистами. Сегодня Квебек разделен еще и по возрасту: те, кому пятьдесят и меньше – антиклерикалы, те, кто старше – каждое воскресенье идут к мессе. На одном из своих выступлений я заметила, что не хожу в церковь. В зале у некоторых перехватило дыхание, будто я сказала что-то неприличное, у других загорелись глаза.

Англоязычные же канадцы в массе своей остаются набожными независимо от возраста, и это еще одно противостояние. "У нас ничего общего, – горячится квебекский поэт. – Они – за войну в Ираке, мы – против. Всегда, когда они за, мы – против. Как мы можем быть одним государством?" А мы? Красный листик качается и у них, и у нас, но падать пока не собирается, он – суть пейзажа.