Пока Гонконг

Каждому приезжающему в "Особый административный район Сянган", до недавнего времени являвшийся британской "коронной колонией" Гонконг, интересно, что изменилось в этом анклаве капитализма после того, как 1 июля 1997 года случился знаменитый hand over - возвращение Гонконга после полуторавекового британского господства под суверенитет Китая. И не просто Китая, а коммунистической Китайской Народной Республики. Интересовал этот вопрос, естественно, и нас - двух журналистов "i", приземлившихся 1 ноября этого года в гонконгском аэропорту Коулун, на одноименном полуострове совсем рядом с центром города.

Полная несовместимость понятий "Гонконг" и "коммунизм" ощущается еще на подлете к аэропорту. При снижении из иллюминатора видна панорама настоящих "каменных джунглей", затем самолет как бы лавирует между высоченными небоскребами, и возникает ощущение, что ты попал в тот самый "город желтого дьявола", будто бы сошедший со страниц советских учебников по истории и политэкономии.

Прямо в аэропорту убеждаешься, что Гонконг никаким Сянганом еще не стал, да и вообще за время пребывания там китайское название этой территории нам ни разу не встречалось. По крайней мере, в его латинском написании - иероглифов мы, к сожалению, не знаем. На здании аэропорта написано "Гонконг", все официальные распоряжения на английском языке, которых немало расклеено по всему городу, изданы от имени "Администрации особого административного района Гонконг", местные жители в разговоре с иностранцами тоже говорят исключительно о Гонконге, а не о Сянгане. Даже в китайской визах, вклеенных в наши паспорта, единственная строчка на латинице выглядит так: Entry: Hon Kong.

То, что Гонконг более полутора веков находился под властью британской короны, чувствуется сразу. Англичане как никто другой умели прививать британский образ жизни населению своей огромной колониальной империи. Причем населению, казалось бы, совершенно чуждому весьма оригинальной даже по европейским меркам культуре туманного Альбиона. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно побывать в любой азиатской или африканской стране Британского Содружества. О таких же "странах-дочерях" Великобритании, как Канада, Австралия или Новая Зеландия, заселенных прямыми потомками британцев, говорить вообще не приходится.

Привыкший к британскому жизненному укладу Гонконг - вопреки своему желанию - 1 июля этого года волею судеб и политиков из состава Содружества выпал. Правила этой международной ассоциации воспрепятствовали сохранению даже чисто формальных юридических связей бывшего колониального анклава с метрополией и другими "сожителями" по Британской империи. Но для того, чтобы британское культурное наследие из Гонконга испарилось, четырех месяцев пребывания под суверенитетом КНР оказалось мало.

Это самое наследие проявляется во многом: левостороннее движение, двухэтажность общественного транспорта, почти повсеместная англизированность гонконгских топонимов (Пик Виктории, Абердин вилэдж, Хэппи вэлли, Рипалс бей, Натан роуд, Гарден роуд, Эшли роуд и т. п.), любовь гонконгцев к собакам, популярность гольфа, крикета, футбола, а также лошадиных скачек (в Гонконге большой ипподром, а результаты очередного забега обязательно попадают в число главных новостей гонконгской прессы и телевидения). Среди гонконгцев (напомню, что 98% населения Гонконга - китайцы) довольно много христиан, главным образом англикан и католиков. Зачастую при китайских фамилиях они имеют английские имена. Например, Чарльз Ли, или Джон Куок.

Гонконгские полицейские носят щеголеватую, отлично пригнанную форму британского образца с наплечными шнурами и характерными кожаными портупеями, совершенно не похожую на мешковатые кители полицейских и военных континентального Китая. У дверей многих роскошных гонконгских отелей по старой колониальной традиции стоят швейцары-сикхи в шитых золотом ливреях, в тюрбанах и с залихватски закрученными вверх усами. (Кстати, в Гонконге довольно крупная индо-пакистанская община, большинство членов которой получило после hand overХа британские паспорта.)

Пивные в Гонконге, как правило, называются пабами и по своему оформлению действительно напоминают настоящие английские пабы. Со стойками из мореного дуба, такими же стульями и столиками, старинными гравюрами на стенах, атрибутикой британских футбольных клубов, неизменной игрой в дартс и пинтами в качестве единиц измерения ячменного напитка. Пиво, правда, преимущественно не английских, а австралийских или европейских марок, и варится оно здесь же, в Гонконге, пивоваренными заводами, принадлежащими всемирно известным компаниям: "Форстер", "Карлсберг", "Хайнекен" и с недавних пор - испанской "Сан-Мигуэль". Испанское пиво местного розлива, видимо, здорово понравилось жителям Гонконга, а потому получило особенное распространение. Впрочем, оно и подешевле будет по сравнению, например, с "Карлсбергом" или "Хайнекеном". Вообще же пабов с разливным пивом не так много, как хотелось бы. Преобладает бутылочное, которым гонконгцы запивают традиционную китайскую лапшу в бесчисленных китайских ресторанчиках, напоминающих обыкновенные столовки.

Степень "британскости" резко снижается, если свернуть с "парадной" роуд на какую-нибудь боковую стрит. Тут сразу сталкиваешься с более или менее традиционным Китаем, причем нетронутым коммунистическим правлением. Прямо на тротуаре режут, жарят, парят рыбу, креветок, лангустов, прочую морскую живность и вообще всяческую непонятную китайскую пищу. Пахнет соответственно. Эти запахи иногда перемешиваются с ароматами благовоний, воскуряемых в конфуцианских храмах. Здесь же что-то строгают, пилят, грузят, носят, продают. Вдоль стен тесно сидят люди на корточках - и вообще такое впечатление, что сидят друг у друга на головах. Все это напоминает муравейник. Ощущение страшной тесноты. Но пройдешь чуть-чуть и опять оказываешься в современном, сверкающем витринами "англизированном" городе с пабами, ресторанами, ночными клубами и офисами.

Гонконгец, как правило, знает английский язык. Правда, у него такое своеобразное произношение, что ничего не поймешь. Вроде бы более 150 лет под англичанами, а разговаривают по-английски неважно. Не все, конечно, но большинство. Может быть, это объясняется какими-то особенностями в устройстве китайских гортаней, а может быть - недоработками англичан. Гонконгцы стараются наверстать упущенное - проблема улучшения преподавания английского активно обсуждается на всех административных уровнях и в газетах.

По отношению к Гонконгу можно, впрочем, говорить не только о британском, но и вообще о западном влиянии. Сам город, с его небоскребами, суперсовременными автомобильными трассами и эстакадами, многочисленными банками, штаб-квартирами фирм и компаний, шикарными отелями, магазинами, сверкающими автомобилями самых последних марок, бурной деловой активностью, является олицетворением западного понимания прогресса. Народ одет примерно так же, как в Лондоне или Париже, молодежь - включая влюбленные парочки - так же раскованна, а чернокостюмные и белорубашечные клерки так же деловиты. А в эстрадных программах гонконгского телевидения заметное место занимает рэп, который в китайском варианте выглядит весьма любопытно.

На улицах немало европейцев. Причем не только туристов, но и людей, явно здесь постоянно живущих и работающих. Их нередко можно заметить в толпе банковских клерков или служащих еще каких-нибудь крупных предприятий, выходящих по окончании рабочего дня из умопомрачительного офиса-небоскреба. Одетые в деловые тройки, с кейсами, они беседуют на ходу с точно так же "прикинутыми" коллегами-китайцами.

Как и в любом крупном западном городе, притягивающем к себе иммигрантов из "третьего мира", на улицах Гонконга то и дело попадаются негры, арабы, индийцы и бог знает кто еще. В воскресенье улицы, прилегающие к причалам островной части города, напоминают птичий базар - тысячи филиппинок и таиландок сидят и лежат прямо на асфальте, что-то едят, пьют, играют на гитарах, даже справляют дни рождения. Гомон стоит невероятный. Это - своеобразная биржа гастарбайтеров. Уровень жизни в Гонконге на несколько порядков выше, чем в странах Юго-Восточной Азии, и тысячи молодых филиппинок и таиландок устремляются сюда, чтобы устроиться на работу в качестве домашней прислуги примерно за 200 американских долларов в месяц (среднемесячная зарплата коренного гонконгца - около $2.000). Деньги небольшие, но их хватает, чтобы прокормить многочисленную родню, оставшуюся на родине. Уход англичан из своей последней азиатской колонии абсолютно ничего в этом плане не изменил - китайских коммунистов девушки совершенно не боятся и по-прежнему стремятся в Гонконг.

Раз в неделю, по воскресеньям, власти Гонконга выделяют целый квартал возле причалов, где собираются иммигрантки и куда приходят потенциальные работодатели, чтобы выбрать кого-то и нанять. Понятное дело, что нанимают не обязательно для работы домработницами. А может быть, чаще совсем не для такой работы. Интенсивная ночная жизнь, продолжающаяся до самого утра, - одна из главных черт Гонконга. После перехода анклава под власть коммунистического Китая интенсивность гонконгских ночей отнюдь не снизилась. Но ночная жизнь - это, как говорится, отдельная песня. (И эта песня будет опубликована в следующем номере "i").

Ничего hand over по сути не изменил и в денежной системе Гонконга. По-прежнему здесь ходят не китайские юани, а гонконгские доллары (7,7 гонконгского доллара равны одному американскому). Причем на ценниках гонконгцы - видимо, из тщеславия - символ своей валюты, HK$, полностью не пишут, довольствуясь просто значком $. Поэтому иностранец, не разобравшись, о какой, собственно, денежной единице идет речь, может поначалу впасть в легкое умственное расстройство, увидев, что какая-нибудь чепуховина вроде пластмассовой детской погремушки стоит целых $10. Тем более, что Гонконг имеет во всем мире репутацию очень дорогого города и действительно таковым является.

Все атрибуты Гонконга как "витрины капитализма" в Восточной Азии, как динамично развивающегося "маленького дракона" - сохранились практически в неприкосновенности. Тем более, что граница с континентальным Китаем по-прежнему на замке, и гражданину КНР, чтобы попасть в Особый административный район Сянган, нужно особое же разрешение, которое китайские власти дают далеко не всякому и очень неохотно. Гонконгцы же в континентальный Китай, как и в любую другую страну мира, могут ездить совершенно беспрепятственно. И будут ездить по крайней мере еще в течение 50 лет. Именно в течение этого срока, согласно англо-китайской "Декларации о Сянгане" от 19 декабря 1984 года, Китай обязался ничего не менять в социально-экономической системе, законах и образе жизни населения Гонконга.

Другой вопрос, что несколько рядов пограничных заграждений, бдительные патрули как с той, так и с другой стороны ныне административной границы и новейшие электронные системы обнаружения, установленные еще англичанами, отнюдь не являются непреодолимым препятствием для тысяч нищих граждан КНР, которые стремятся во что бы то ни стало попасть на недавно возвращенную исконно китайскую территорию.

На этой исконно китайской территории шесть тысяч китайских солдат - которые сменили гуркхов (непальских горцев, по более чем столетней традиции нанимающихся служить в британской армии) и другие британские войска, дислоцировавшиеся в Гонконге, - сидят себе в казармах Принца Уэльского и по гонконгским улицам не шатаются. По крайней мере, мы не видели ни одного. Местные жители рассказывали, что солдатам вообще в город выходить не разрешают, а офицеры могут появляться там только в штатском.

Что же, ничего в Гонконге с уходом англичан не изменилось? И Гонконг - согласно идее Дэн Сяопина, гласящей "одно государство - две системы" - будет по-прежнему процветать и пользоваться всеми благами капитализма? И можно верить гарантиям Пекина, что по крайней мере в ближайшие 50 лет Китай ничего трогать в Гонконге не будет?

Попытаемся разобраться. Начнем с вещей чисто внешних. Ну, хотя бы с внешнего вида тех же денег. При британцах на них, конечно же, был портрет королевы Елизаветы II, как и на английских фунтах, канадских, австралийских, новозеландских долларах и валютах остальных 12 независимых государств, которые остаются под скипетром британского монарха, а также на деньгах британских зависимых территорий. Ее Величество с гонконгских монет убрали загодя - в преддверии hand overХa монеты без профиля королевы стали чеканить года с 1994, и сейчас в обращении уже редко-редко встречаются десятицентовики с изображением Елизаветы II: их постепенно изымают. А вот с аналогичными банкнотами гонконгцы расстались совсем недавно - буквально накануне ухода англичан.

"Божьей милостью Королеву Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, других ее владений и территорий, Главу Содружества и Защитницу Веры" на гонконгских денежных купюрах и монетах заменила стилизованная пятилепестковая белая орхидея, которая теперь является гербом Особого административного района Сянган. Она же помещена на красном флаге района, который пришел на смену синему колониальному флагу с "Юнион Джеком" в левом верхнем углу. Такая же орхидея красуется ныне на месте британской короны на кокардах гонконгских полицейских. За несколько дней до прихода китайцев короны поотвинчивали и с почтовых ящиков, а сами ящики перекрасили из традиционного красного цвета в зеленый и голубой. И приставка Royal (королевская) исчезла из названий гонконгской почты, полиции, береговой охраны, больниц, госпиталей, жокей- и яхтклубов. Хотя сохранился, например, стадион имени Елизаветы II, а также улицы, названные в честь британских монархов. Наивысшая точка и одновременно едва ли не главнейшая достопримечательность Гонконга - Пик Виктории. Название дано в честь "бабушки Европы" - знаменитой королевы Виктории.

Если китайских солдат в городе не видно, то красный китайский флаг с желтыми звездами встречается на каждом шагу. А уж если где-то висит новый гонконгский флаг, то китайский рядом непременно.

Портреты председателя КНР Цзян Цзэминя на общественных зданиях еще не вывешивают, но внушительными постерами с его фотографией почти в полный рост, рекламирующими какую-то эпохальную книгу председателя, залеплен весь город. Председатель отечески улыбается, простирая вперед то ли указующую, то ли благословляющую руку. "Эффект присутствия" такой же, как от парадных портретов членов Политбюро ЦК КПСС в достопамятные советские времена. Совершенно дико выглядит вывешенный на абсолютно "капиталистическом" небоскребе огромный плакат, изображающий китайских пионера и пионерку с красными галстуками. Пионеры радостно трубят в горны. (В Гонконге проходила выставка детского творчества из континентального Китая.)

Еще примета перемен - в аэропорту развешаны новые правила въезда в Гонконг для британских подданных. Пока (пока!) им разрешен безвизовый въезд на срок не более шести месяцев. О дальнейшем господа бывшие колонизаторы будут проинформированы дополнительно. Надо думать, что визы им получать все-таки придется.

Интересны беседы с самими гонконгцами обо всей этой истории с передачей их города Китаю. Надо сказать, что местные жители народ довольно общительный и на контакт идут легко. Иностранец вызывает любопытство, может быть, чуть-чуть меркантильное - нельзя ли извлечь из знакомства какую-нибудь выгоду? Сразу интересуются, откуда ты приехал, и очень удивляются, что из России. Россиянин в Гонконге - пока еще редкий гость. Но поражает, что представители самых разных социальных слоев (директор отеля, глава туристической фирмы, банковские служащие, студенты, подавальщицы в пабах, торговцы, строительные рабочие, "мадам" в топлесс-баре "Красные губки" и даже уборщики общественных туалетов - кстати, одна из самых общительных категорий гонконгских жителей) реагировали на вопрос о hand overХе практически одинаково. Первая реакция - какое-то оцепенение. Начинает даже казаться, что спросили что-то неприличное и поставили человека в неловкое положение. Очень похоже на реакцию советских людей, когда иностранцы задавали им "провокационный вопрос".

Потом оцепенение проходит, и собеседник начинает горячо уверять тебя, что ничего не изменилось, что все будет по-прежнему, и очень жалко, что в Европе этого не знают и думают о Гонконге неизвестно что. Будто здесь ужас какой-то. А здесь все нормально: "люди так же гуляют по улицам" (этот довод почему-то встречался наиболее часто) и по-прежнему могут заниматься чем хотят, ездить куда хотят и пользоваться всеми благами демократии. И зря в Гонконг после 1 июля стало приезжать гораздо меньше иностранных туристов.

Правда, по мере того, как общение, в силу определенных раскрепощающих обстоятельств, приобретает более доверительный характер, безоглядный оптимизм становится менее безоглядным и появляется пресловутое "пока". То есть Китай пока не вмешивается, пока разрешает, пока не запрещает и так далее. И тут же к "пока" добавляется "если" - если Китай будет развиваться в демократическом направлении, если там не произойдет чего-нибудь такого, если...

Тем не менее мы не встретили ни одного гонконгца, который был бы против возвращения Гонконга Китаю. Основной довод: мы прежде всего китайцы. Опросы, проводившиеся перед "воссоединением с Родиной", подтверждают, что именно этот мотив преобладал в отношении гонконгцев к историческому событию.

Есть и еще одно объяснение: на повседневной жизни большинства простых жителей анклава hand over пока никак не сказался. Что касается потенциальной угрозы демократическим правам и свободам, то эти понятия имеют большое значение лишь для наиболее вестернизированной и обеспеченной части населения Гонконга. Особым демократизмом британское колониальное правление здесь никогда не отличалось. Скорее, наоборот - правили англичане довольно жестко. Первые свободные выборы Законодательного совета колонии состоялись лишь в 1985 году. А потому для очень многих гонконгцев "демократия" и "свобода" - вещи довольно-таки условные.

Интересно, что разговор с европейцами, живущими и работающими в Гонконге, развивается примерно по такой же схеме, что и с китайцами. Только без первоначального оцепенения. Правда, оказывается, что оптимизм европейцев относительно перспектив Гонконга в основном объясняется их личной материальной заинтересованностью в поддержании хорошей репутации анклава на Западе, например, работой в том же туристическом бизнесе. При более "углубленной" беседе "пока" и "если" звучат в суждениях европейцев гораздо чаще, чем у китайцев.

Однако все это предположения и эмоции. А вот факты. 1 июля вступившие в Гонконг китайские войска демонстративно проехали через весь город на бронетранспортерах. Трудно отделаться от впечатления, что это была акция устрашения. Наезжавшие в Гонконг перед передачей китайские чиновники, поддав, нагло заявляли принимавшим их гонконгцам: "Теперь мы здесь будем хозяевами!" Уходя, англичане, не полагаясь на китайские гарантии соблюдения прав и свобод, прихватили с собой досье на бежавших в Гонконг после Тяньанмэня китайских диссидентов. А сами диссиденты поспешили убраться из Гонконга, в основном на Тайвань. 16 наиболее видных оппозиционеров получили политическое убежище в Великобритании и других западных странах.

Первым шагом назначенного Пекином главного администратора Гонконга Дун Цзяньхуа стал разгон свободно избранного Законодательного совета и указ об ограничении права на проведение политических манифестаций. Как раз в дни нашего пребывания в Гонконге началась кампания по выборам депутатов Всекитайского Собрания Народных Представителей (ВСНП) от Особого административного района Сянган, для которого в ВСНП зарезервировано 36 мест. Выборы состоятся в марте будущего года. Исключительное право выдвижения кандидатов принадлежит членам Гонконгского Избирательного Совета (ИС) в количестве 424 человек. Подавляющее большинство из них - пропекински настроенные деятели, назначенные главным администратором. Для того, чтобы стать кандидатом в депутаты, необходимо заручиться поддержкой минимум 10 членов ИС.

Пекином определен состав Президиума ИС во главе с самим Дун Цзяньхуа, которому предстоит утвердить 36 гонконгских депутатов ВСНП. Список Президиума из 11 членов зачитал приехавший из Пекина председатель Постоянного комитета ВСНП Цяо Ши. ИС вынесет на голосование кандидатуры около 50 кандидатов, и таким образом "избирательный характер" формирования гонконгской делегации в ВСНП формально соблюден.

По словам Цяо Ши, требование к кандидатам одно: они "должны любить Гонконг и Китай". Политическую общественность Гонконга сейчас занимает один вопрос: смогут ли члены оппозиционной Демократической партии, осудившей и продолжающей осуждать Пекин за тяньанмэньское побоище, стать депутатами ВСНП? Смогут ли они хотя бы попасть в число кандидатов? При опросе местной прессой членов ИС ни один из них не сказал, что поддержит выдвижение оппозиционных деятелей. Когда гонконгские демократы попытались подать петицию протеста, требующую изменения дискриминационных правил выборов, полиция, предварительно как следует отлупив их дубинками, выкинула протестантов из здания гонконгского законодательного органа. Гласность, правда, была соблюдена - мы лично наблюдали эту душераздирающую сцену по местному англоязычному телеканалу.

Что касается местной прессы, то она выдерживает по отношению к Пекину этакий объективистски-доброжелательный тон. Газеты и телевидение прямо-таки захлебывались от восторга, комментируя итоги визита Цзян Цзэминя в США. Критику Китая на страницах гонконгских газет сейчас найти очень сложно. Почти все издания с четко определенной антикоммунистической направленностью переехали на Тайвань.

Ряд правозащитных организаций Гонконга недавно выступил с протестами против секретности, окружающей правительственный доклад по правам человека, предназначенный для ООН. Он был подготовлен без участия общественных объединений и отправлен для рассмотрения и утверждения центральным правительством в Пекин. После перехода территории под юрисдикцию КНР этот доклад будет первым официальным документом, знакомящим международную общественность с положением в области прав человека в Гонконге. Председатель общественной "Комиссии равных возможностей" Фанни Ченг заявила, что власти "обязаны были сверить свои позиции" с точкой зрения правозащитников. Она потребовала предоставления комиссии копии доклада до того, как он будет подан в марте следующего года в ООН. А Лау Юккай, директор объединения "Мониторинг прав человека", обвинил администрацию Дун Цзяньхуа в том, что она "сознательно прибегает к секретности с целью преподнести картину в лучшем виде" и лишает правозащитников возможности выявить "подтасовку фактов".

Что же из всего этого следует? Прежнему Гонконгу скоро придет конец, и китайские коммунисты все здесь порушат и переиначат на свой лад?

В самом ближайшем будущем не следует ожидать каких-то кардинальных изменений, по крайней мере в экономической области. И вовсе не потому, что в Пекине так уж боятся реакции Запада или считают делом чести выполнить свои обязательства по 50-летнему гарантийному сроку. Китайцы руководствуются прежде всего известным высказыванием Дэн Сяопина о том, что глупо "резать курицу, которая несет золотые яйца".

Вот уже несколько десятилетий Гонконг приносит КНР огромные коммерческие выгоды (7-8 миллиардов долларов дохода ежегодно). Еще при англичанах Китай через отделение своего Народного банка контролировал до 40 процентов финансового рынка Гонконга, владел там более чем 200 предприятий и вложил в гонконгскую экономику примерно 4 миллиарда долларов. И разрушать один из крупнейших финансовых, торговых и промышленных центров Пекину ни к чему. Лучше по-прежнему качать из него деньги. Однако в политическом плане Пекин наверняка будет Гонконг постепенно прижимать.

Безусловно правы те, кто считает, что отныне судьба бывшей британской колонии полностью зависит от ситуации в самом Китае, от того, по какому пути пойдет эта огромная страна. В принципе, в Китае может произойти все, что угодно, вплоть до возврата к чему-то вроде "культурной революции" или полного распада государства на манер бывшего СССР. В этом случае участь Гонконга, скорее всего, будет печальной. Но может произойти и наоборот - экономические реформы постепенно приведут Китай к более или менее либеральному обществу. И Гонконг, кстати, сам вполне способен этому в немалой степени поспособствовать.

Однако в любом случае прежний Гонконг, как уникальная культурная общность, обречен. Его "абсорбирование" континентальным Китаем неизбежно приобретет необратимый характер. Хотя бы потому, что миллиард человек и шесть с половиной миллионов - величины несопоставимые. Никакие пограничные кордоны, никакие усиленные наряды полиции, проверяющие сейчас на гонконгских улицах документы у всякого, в ком можно заподозрить нелегала из КНР, не способны остановить инфильтрацию континентальных китайцев. Да и Пекин - не мытьем, так катаньем - будет стараться "снивелировать" безропотно возвращенную ему территорию.

А ведь англичане могли бы в Гонконге и задержаться. До 1983 года Пекин соглашался на совместное управление Гонконгом (кондоминиум) и сохранение британского присутствия. Все испортила, как ни странно, Маргарет Тэтчер. Вероятно, окрыленная победой на Фолклендах, она высказалась в том смысле, что Китай вообще не имеет права на Гонконг (в отличие от гонконгских Новых территорий, расположенных на материке и сданных в аренду на 99 лет, центральная часть анклава - остров Гонконг - был уступлен Китаем на "вечные времена"). А потому англичане никуда не уйдут. К тому же Тэтчер высказалась за то, чтобы спросить мнение самих гонконгцев, на что Китай всегда категорически не соглашался. В Пекине оскорбились и ужесточили свои требования: в 1997 году, по истечении 99-летнего срока аренды Новых территорий, англичане безоговорочно убираются с территории всего Гонконга. В противном случае их оттуда выдворят силой.

Китай - не Аргентина. Что может поделать 10-тысячный британский гарнизон против многомиллионной китайской армии? Не применять же Великобритании из-за Гонконга ядерное оружие. Пришлось идти на попятный. Максимум, чего удалось добиться, - 50-летний гарантийный срок.

И вот теперь в Гонконге с каждым годом будет оставаться все меньше британского, и в конце концов - может быть, через пару десятилетий - он будет "абсорбирован" окончательно.

Сказать "Пока, Гонконг!", а вернее - "Прощай, Гонконг!", можно уже сейчас. Хотя вроде бы он еще и живет своей красочной, неугомонной, совершенно фантастической жизнью. Пока живет. Грустно все это. Начинаешь понимать дочерей последнего британского губернатора Гонконга Криса Пэттена. Они разрыдались, когда корабль с губернаторской семьей, чиновниками колониальной администрации, последними солдатами британского гарнизона и свернутым "Юнион Джеком" под мышкой у губернатора под жалобные звуки шотландской волынки отчалил от гонконгской пристани.

(Окончание в следующем номере)