Фабрика

В Ь 32 "i" рассказал о творческом пути одного из многотысячной армии российских "челноков", совершающих ежемесячные - а то и чаще - ездки за товаром в Китай. Сегодня попытаемся взглянуть на проблему в целом.

На заре челночества люди тратили на поездку 700-1000 долларов. У кого было полторы-две тысячи - считалось много. Сейчас меньше чем с "десяткой" не поедешь - просто невыгодно. Страшно подорожала дорога - самолет для себя и доставка груза, а также прочие накладные расходы, погрузка-разгрузка и так далее. Ну, а о верхних границах вывозимых сумм можно только гадать, о них не говорят даже близким друзьям - речь-то о сотнях тысяч, а то и о миллионах долларов. Убить могут в два счета: получить хотя бы 15 процентов прибыли с суммы хотя бы в пятнадцать, например, тысяч долларов - значит получить 2250 долларов, а это в нашей стране хорошие деньги. Правда, не исключено и то, что челнок не сможет вернуть даже свои кровные пятнадцать тысяч, заработанные за несколько лет большим трудом.

В период легких денег, в 1991 - 1993 годах челноки частенько подбирались - оторви и брось, пьянь да чистые авантюристы. Пили целыми днями - пили в гостиницах, ресторанах, где только можно. Один деятель, прибыв в Урумчи, вообще не выходил из номера. Лежа на койке, мертво пьяный, он периодически просыпался и орал: "Куня, водки!", "куня, пива!" ("куня" - так обращаются в гостиницах к дежурной по этажу). Ему доставлялось требуемое. Товар же приносили уйгуры (чистый брак), или другие челноки по доброте душевной брали и на его долю.

Урумчи - столица Синьцзяно-Уйгурского автономного района Китая (СУАР), а уйгуры - тюркский народ, исконно живущий в этом районе. Широкой публике, вероятно, неизвестно, что за последние 7-8 лет этот город полностью преобразился. На месте старых трущобных районов - гигантского скопления не то курятников, не то убогих и грязных крошечных хижин, где друг у друга на головах ютились скопища людей в одинаковых как по покрою (военного образца), так и по степени изодранности кителях и брюках, - на этом месте построили 22-28-этажные небоскребы и проложили нормальные улицы и проспекты. Еще пять лет назад в миллионном городе было лишь 3-4 крупных универмага. Лучший из них, "Дружба", сравним с нашим столичным универмагом "Москва". Сейчас в городе ежегодно открывается 3-4 многоэтажных магазина, каждый из которых больше "Дружбы" и "Москвы", вместе взятых. Строятся рестораны, гостиницы, мосты, дороги.

Строится все, что можно строить. И строится в три смены. Работа не прекращается ни днем, ни ночью, благо рабочей силы переизбыток, а голова китайского начальства варит неплохо. Не берусь судить о таинственных изгибах коммунистической идеологии, наложившейся на восточный колорит, но с виду не скажешь, что китайский рабочий китайскому начальнику друг, товарищ и брат. Я видел, как они работают, и знаю почему.

Например, в 8 часов утра, минута в минуту, к большой куче песка подходит китайская девушка с совковой лопатой и начинает монотонно кидать песок на сито - просеивать для последующего изготовления бетона. Она размеренно кидает полновесные лопаты на тридцатиградусной жаре без перекуров и отдыха, но с тридцатиминутным перерывом на обед. В 16 часов на смену ей приходит другая девушка, и процесс повторяется. Затем наступает и третья смена.

От такой работы в России помер бы - или отказался - самый здоровый мужик. В Китае мужики с виду куда менее здоровые, но вшестером таскают на десятый этаж строящегося дома стальной рельс. Или кирпичи, или раствор. Потому как электроэнергию (электроподъемник-то есть и вполне исправен) надо экономить. Она нужна стране для других, более важных целей. А работают они так потому, что хотят есть. Будешь халтурить - выгонят в два счета. А за воротами стоят те, кто считает и такую работу за счастье.

Первое впечатление в городе - бурная деловая активность. Все что-то везут, разгружают, тащат, продают и увозят обратно. Практически все первые этажи жилых домов заняты бесконечными мастерскими, столовыми и магазинчиками, которые забиты горшками, кастрюлями, урюками, мотоциклами и всем, чем угодно. Тут же и телефонные будки, каждую из которых по причине определенной ценности охраняет специальная бабка, которой все равно делать нечего. Я не видел, чтобы на улице валялась оторванная подметка или ржавый гвоздь. Все идет в дело.

За последние годы рваные синие френчи военного образца почти исчезли с улиц - публика одета вполне прилично. В магазинах есть все, что душе угодно. С этим - как у нас. Плати только денежки. Зарплата среднего служащего и более или менее квалифицированного рабочего - например сварщика - 400-500 юаней в месяц. Это около 50-60 долларов. Цены существенно ниже, чем в России, по крайней мере, в Москве.

Спроси любого челнока - отчего это у них такой подъем: все растет и развивается, а у нас наоборот - все чахнет? "Да как же, - скажет, - а баксы-то наши где оседают? Здесь! Вот они и поднимаются!"

Вероятно, в этом есть доля истины, но несомненно, главная причина - в общем подъеме китайской экономики и целенаправленном вложении правительством крупных денежных средств в СУАР, наиболее отсталый в промышленном отношении район Китая. Вероятно, не последнюю роль играет и стремление по возможности поднять жизненный уровень коренного населения района - уйгуров, настроенных к Китаю и китайцам весьма оппозиционно. У уйгуров (они мусульмане) существует подпольное движение, ставящее себе целью создание независимого государства - Восточного Туркестана, оно устраивает различные взрывы, диверсии, случаются и массовые беспорядки, а также и столкновения между уйгурами и китайцами. Террористов ловят, публично расстреливают, но движение не затихает.

Многие уйгуры понимают по-русски. Простые китайцы - нет, но с развитием челночества появились и китайские переводчики, специально выучившие русский и тем зарабатывающие себе на хлеб. Вся торговля с челноками сосредоточена в руках китайцев. Уйгуры барахлом не торгуют, не выдерживают конкуренции с китайцами, упорными и трудолюбивыми, как муравьи. Зато вся очень распространенная уличная торговля съестным - шашлык, лагман, сумбуса и прочее - в руках уйгуров. Во всей Средней Азии уйгуры считаются лучшими поварами. Почти все мужчины-уйгуры и юноши ходят с ножами в кожаных ножнах на поясе, и им этого не запрещают - таков национальный обычай.

Среди уйгурской молодежи очень распространен мелкий рэкет под видом оплаты услуг переводчика, которых (услуг) никто не заказывал и в которых никто не нуждается. Для челнока, знающего 5-10 слов по-китайски, лучшими переводчиками являются собственный указательный палец и калькулятор. В большинстве случаев этого достаточно. Однако уйгурская шпана, обязательно хвостом таскающаяся за каждым челноком, за каждые переведенные несколько слов требует солидную мзду, причем не с челнока, а с продавца, и продавец, если не успел слишком завысить общую цену на товар, может от сделки и отказаться. Сорвав сделку, уйгуры, которым все равно нечего делать, опять увязываются за челноком, попутно зарясь и на его карманы.

- Э, брат, когда приехал, откуда приехал, какой товар и по какой цене нужен?

Многих опытных челноков - из тех, кто давно ездит - уйгуры знают в лицо и, понимая, что с него денег не сорвешь, отцепляются. Новичку - беда, за ним ходят человек по пятнадцать. В разговорах пытаются определить по реакции сущность человека - не трус ли, разбирается ли в товаре, хорошо ли следит за своим карманом, нельзя ли как-нибудь надуть, вытянуть денег. Если хоть раз дашь слабину - все, пропал, не отвяжутся. Будут ждать с самого утра у гостиницы, целым табуном наперебой навязывать товар, какую-нибудь ворованную или бракованную дрянь, а с настоящим продавцом не дадут совершить ни одной сделки.

Обращение с уйгурами - целое искусство. Грубо послать их к такой-то матери нельзя - это оскорбление, могут и за нож схватиться. Зарежут вряд ли, но неприятно. Главное не грубить, вести себя ровно, достойно, но ни копейки не давать ни под каким видом. Тогда через день отвяжутся, пойдут искать другого, полопушистее. Впрочем, к тебе быстро привяжется новая команда - их там пруд пруди. Попадаются и обкуренные - с такими труднее всего. Кстати, жест, означающий в России "сыт по горло" (ребром ладони по собственному горлу) - для уйгуров означает "горло перережу" - угроза и прямое оскорбление. Кто не знает - могут быть неприятности.

Есть и другая категория уйгурских "переводчиков", менее распространенная. От них действительно есть некоторый толк. Они, как правило, не пытаются залезть к тебе в карман и в самом деле знают, где можно купить интересующий челнока товар, у какого хозяина-китайца "первые руки" (то есть кто настоящий хозяин, а кто взял у него товар "на реализацию" и накручивает цену). Кроме того, некоторые "переводчики" способны помочь урегулировать конфликты с китайскими продавцами.

Например: подсунул тебе китаец вместо одного товара другой товар или вовсе брак, а ты по какой-то причине проморгал, деньги отдал, товар увез. На своем складе смотришь - мать честная! Сам ты этого китайца больше не найдешь - его лавка закрыта, никто ничего не знает. Обращаешься к "переводчику", так, мол, и так, выбей деньги с китайца - половина (или, скажем, четверть) - твоя. Уйгур китайца найдет, из-под земли достанет и деньги из него вышибет, можно не сомневаться. А отдаст ли тебе твою долю - вопрос. Может сказать: "Китаец уехал в Пекин (уехал в Шанхай или умер, убили, посадили - все что угодно) - извини, брат, не получилось". Может отдать тебе не половину, а четверть: дескать, китаец, собака, деньги не отдавал, еле-еле и это выбил. А может, отдаст все честно и даже телефон свой оставит, чтобы потом только к нему обращался и другим рекомендовал. А в другой-то раз, когда речь пойдет о крупной сумме, как раз и обманет. Это уж как повезет. Лишь два-три "переводчика"-уйгура во всем Урумчи имеют репутацию порядочных людей. До поры до времени.

К китайцам у таких уйгуров отношение самое пренебрежительное, хотя бы из-за одной внешности. "Смотри, - китайский человек, в мерседесе едет! Мерседес большой, хороший. Китайский человек маленький, усы - йок, борода - йок, на груди волосы - йок. Фу, нехороший!" Подобные рассуждения я сам слышал от уйгура, человека с высшим образованием. Сами уйгуры тоже не великаны, но покрупнее китайцев. Часто носят усы, а старики - и бороду. Кроме того, китайцы заслужили презрение уйгуров и тем, что едят разных ящериц, змей, лягушек и прочие сомнительные продукты национальной кухни. Уйгуру-мусульманину это противно. Заметим, что и наш российский челнок или просто турист, желая приобщиться к древней китайской цивилизации, непременно должен попробовать змею или лягушку. Разумеется, он получит нечто подобное в любой мусульманской забегаловке. И невдомек дураку, что ел он отнюдь не национальное китайское блюдо, а Бог знает где выловленное и совсем не по правилам приготовленное земноводное. Повара же с Аллахом сможет примирить лишь бешеная цена, содранная с глупого русского.

Наконец, уйгуры своим коренным происхождением обосновывают свое моральное право "наезжать" на китайцев - население пришлое, а потому как бы "ты мне просто по жизни должен".

Что же касается китайцев, то они, с профессиональной точки зрения челнока, - жулье, но жулье именно в узкопрофессиональном смысле слова: в торговле. От китайца не ждешь карманной кражи, вымогательства или тем более грабежа - но постоянно ждешь какого-нибудь обмана или подвоха именно в процессе покупки облюбованного тобой товара. Вариантов здесь масса. Чтобы понять основные способы надувательства, совершим краткий экскурс в товарный рынок КНР.

Китайская легкая промышленность выпускает огромную массу товаров, вполне конкурентоспособных на западном, в том числе и на американском рынке. Более того, западный рынок заполнен китайским товаром удовлетворительного (по западным меркам) качества и очень доступным по цене (за счет дешевизны рабочей силы). Товар такого качества на внутренний китайский рынок попадает в ограниченном количестве, продается только в дорогих, хороших магазинах и очень быстро раскупается. Да, хорошие мужские ботинки китайского производства могут стоить 500-1500 юаней ($$88-180, или 1-3 месячных зарплаты среднего служащего) - и это не предел. Но ведь в Китае социализм с китайской спецификой, а стало быть, есть богатые люди. Даже если их, как считается, всего два процента от общего населения, то это уже двадцать миллионов богатых людей! Их надо одеть и обуть. И желательно своим товаром, а не западным или японским (все это тоже есть в дорогих магазинах по умопомрачительным ценам).

Но оптовых партий китайского товара такого качества на рынках не встретишь. Выпускают его несколько десятков фабрик, расположенных на промышленно развитом юге и юго-востоке КНР. Как правило, такой товар имеет четкую маркировку "сделано в Китае" и бирочку с названием фабрики-изготовителя.

Существуют десятки и сотни более мелких фабрик, выбрасывающих на рынок продукцию, подделанную под изделия фабрик первой категории. С виду такую подделку отличить практически невозможно, но изготовлена она на худшем оборудовании, из менее качественного сырья, менее квалифицированным персоналом. Такую продукцию, хотя она и бывает на оптовых рынках, челноки берут редко - все же дороговато. Скорее она покупается прямо с фабрики разными российскими фирмами и потом ложится на прилавки дорогих российских магазинов и бутиков с маркировкой "сделано в Германии" или "в Италии", или, для разнообразия, "в Швеции" - на фабрике под заказ могут выполнить любую надпись...

Наконец, существуют тысячи фабрик, так сказать, третьего ряда, выпускающие товар еще более низкого, но по российским меркам все же приличного качества. Такой товар - мечта челноков. Он имеет хороший товарный вид, добротную упаковку, сделан с некоторым соблюдением технологии и из удовлетворительного сырья. Такой товар имеет сбыт на российских рынках из-за наиболее приемлемого соотношения "цена - качество".

Что же касается маркировки, то она может быть любая. На одной и той же продукции может быть две надписи: "сделано в Китае" и "сделано в Италии". Мне лично приходилось видеть обувь, упакованную в картонные ящики по 30 пар в каждом. Так вот, одна пара из такого ящика имела маркировку "сделано в Китае" (это специально для таможенной комиссии), а остальные 29 пар - "сделано в Корее" (это для российских покупателей - престиж корейского товара выше, чем китайского).

В противоположность понятию "фабрика" существует понятие "не фабрика". Это - подделка под продукцию фабрики третьей категории, с подделкой ее же, фабрики, товарной бирки и попыткой приблизительно сымитировать внешний вид и иногда и "фирменную" упаковку фабричной продукции. Изготовлено все это барахло разными швейными мастерскими, ателье, различными кооперативами-однодневками чуть ли не на самодельном или совершенно изношенном оборудовании, рабочими, набранными "с бору по сосенке", которые не имеют никакой квалификации. С оригиналом такие изделия имеют лишь некоторое внешнее сходство.

В понятие "не фабрика" входят также изделия разных подпольных и легальных производств, не обязательно являющихся подделкой под конкретный оригинал. Часто можно встретить, например, тренировочный костюм произвольного фасона, на левой стороне которого стоит фирменный знак и надпись "Nyke", на правой - "Puma", а на спине аршинными буквами вышито "Adidas". Такая продукция стоит копейки, расцвет ее продаж относится к 1991 - 1993 годам, когда на российском рынке уходило все, что ни дай.

Спрос в Урумчи на подобную дешевку был такой, что китайцы в окрестных горах и пустынях рыли котлованы, завозили бензиновые электрогенераторы и швейные машины, сырье и там шили из материала бросового качества тренировочные штаны и футболки. Разбирая эту продукцию, челноки рассматривали сложенные ввосьмеро штаны на свет 15-свечевой грязной лампочки и отчетливо видели дыры - настолько редким и хилым был материал. Кроссовки, сделанные таким образом, разлетались через неделю, у курток - известных в свое время пуховиков - вместо пуха внутри оказывалось перо пополам с куриным пометом и какой-то травой. Отлетали кнопки, через неделю ломались молнии. А процент явного брака уже при покупке доходил до 30-40. Однако именно такая дрянь давала челнокам наибольший доход, поскольку в Китае стоила дешево, а в России продавалась дорого. Но вскоре "не фабрику" в России брать перестали, сильно упал и авторитет китайского товара в целом.

Надуть челнока при покупке могут по-разному. Например, на витрине стоят кроссовки. Посмотришь - худо-бедно, но "фабрика". Поторговались. Китаец везет тебя на свой склад, достает коробки. А там - похожие, но "не фабрика". Не разберешься - "попал" (то есть тебя обманули). Вариант: в коробках обычно 30 пар (каждая в своей коробке) в два слоя. Верхний слой - "фабрика", нижний - "не фабрика". Вариант: "фабрика" - оба слоя, но наверху кроссовки из кожи, а внизу - из кожзаменителя, который в два раза дешевле. "Фабрика" и "не фабрика" может лежать вразбивку и в верхнем, и в нижнем ряду - и вообще как угодно. Ты можешь проверить всю партию валом, но если берешь 600 пар (20 коробок), на это уйдет целый день, а на чужом складе, где постоянно носят вперед-назад десятки одинаковых с виду ящиков, тебя отвлекут и подменят уже проверенные тобой коробки на чистый брак. К тому же тут же крутятся вездесущие уйгуры, отвлекая разговорами и норовя залезть в карман. Поэтому опытный челнок будет настаивать на том, чтобы хозяин перевез товар на склад челнока, там он, челнок, все проверит и заплатит деньги. Если хозяин отказывается - значит, что-то не так, и лучше, не теряя времени, отказаться от сделки.

Другой случай - "подброс". Челнок купил у китайца 20 ящиков кроссовок по 30 пар в каждом - 600 пар. Но в 10 ящиках вместо кроссовок лежит по пять пар заношенных до дыр старых кед, бракованных женских туфель и так далее. Самый оригинальный "подброс" на моей памяти состоял в аккуратно уложенных в коробки от кроссовок тысячах старых и новых визитных карточек.

Третий вариант: в ящике из тридцати коробок в пяти просто ничего не лежит, а в двух или трех, для придания необходимого веса, лежит по увесистому кирпичу. Можешь взять их в Москву на память. Правда, за перевозку придется заплатить. Причем зарядить ящики "леваком" может не только продавец. Они могут быть заряженными уже на фабрике, при перевозке, на крупных китайских складах, откуда их берет продавец, и вообще где угодно. Хотя чаще всего виновен все-таки продавец.

Случаев, когда челнок купил в Урумчи больше тысячи кроссовок и привез в Москву именно то, что купил, просто не бывает. Несмотря на все проверки и предосторожности, какой-то "подброс" и "недоклад" все равно будет. Несколько пар украдут обязательно. Вопрос - сколько. Если из тысячи пар - десять-пятнадцать, ладно, терпимо. Если 50-60 пар - считается, "попал".

Можно покупать товар в Китае и по-другому, через "фирму". "Фирма" - это несколько китайских торговцев, объединивших капиталы и усилия в борьбе за покупателя-челнока и на погибель разрозненным конкурентам. Это все "Мити", "Пети", "Юры", "Володи" и их переводчицы "Нади", "Кати" и другие простые китайские торговцы, взявшие русские имена, сообразив, что челноку среди тысяч китайских лиц и непривычных русскому уху имен трудно запомнить конкретного продавца, у которого он в прошлый раз покупал товар, причем - мыслимое ли дело! - его не обманули.

Если же он помнит, что такой товар он брал "на фирме" у "Мити и Володи", а переводила "Надя", то он наверняка вновь сюда и приедет. И будет принят уже как постоянный клиент, напоен пивом, накормлен обедом, а если вновь купит здесь партию товара, то вечером его пригласят в ресторан. Причем проверив свой товар на складе, он снова с удивлением обнаружит, что никакого надувательства не произошло. Так завязываются отношения между челноком и "фирмой". Так "фирма" приобретает постоянных партнеров и успешно вытесняет с "пифа" (так называются здесь места, где помногу и оптом продают и покупают) жулика-одиночку. Любой челнок, как правило, предпочитает иметь дело с "фирмой", но, к сожалению, "фирмы" пока еще слабы и не располагают достаточно широким ассортиментом товаров. Хотя, например, челноки-игрушечники берут товар только на "фирмах".

С некоторых пор челнок стал просто звонить по телефону на "фирму" из Москвы и говорить, что его интересует такой-то товар в таком-то количестве. Через определенное время "Надя" или "Юля" от имени "Володи" или "Мити" звонит челноку в Москву и говорит, что товар готов и лежит на складе. Только тогда челнок выезжает в Урумчи. Встреченный прямо в аэропорту представителем "фирмы", он не бегает по магазинчикам, высунув язык, а с приятностью проводит время в ресторанах или на складе, маркируя свой товар.

В последнее время роль некоторых "пифа" упала. Почти совсем зачахло "Либо-пифа", влачит жалкое существование некогда могучее "пифа у фонтана". Практически все "магазины" закрыты, товара нет. Это результат конкуренции со стороны "Хочузан-пифа" - крупного рынка, каких, наверное, нет ни в Пекине, ни в Бангкоке. Семь крупных зданий в три-пять этажей, рядом еще несколько строящихся. Море покупателей, наверное, всех национальностей, а во внутренних двориках - "бабы, тряпки и корзины, толпами народ, бабы, тряпки и корзины - заняли проход!" Тут же шашлычники жарят шашлык, предлагаются парикмахерские услуги, постоянно сигналят подвозящие и увозящие товар грузовики, пробираются с небольшими грузами человеко-телеги или велосипедо-телеги, снуют уйгуры, выискивают глазами работу грузчики. Подтащить на небольшое расстояние средних размеров и тяжести коробку, погрузить ее в машину - с местного жителя грузчик (на нашем жаргоне "амбал") берет один юань, а иногда и меньше, с челнока же запрашивают пять юаней. Дальше - как сторгуешься.

"Хочузан-пифа" - апофеоз человеческой активности, стремления заработать, обмануть, утолить голод, украсть, совершить крупную сделку. Разумеется, кто-то кого-то толкнул, задел, обругал, снежным комом нарастает скандал, пухнет многоголосый крик, драка. Обычно происшествие скоро рассасывается само собой. В противном случае неизбежно, как сама судьба, в действие вступает высший судья - "капитана".

"Капитана" - это любой полицейский, не обязательно в капитанском чине. Надо сказать, что государственная власть в Китае пользуется уважением, законы в целом соблюдаются и представители власти и закона имеют в глазах общества высокий авторитет. На бытовом уровне такую власть и закон олицетворяет собой "капитана". И не только олицетворяет, но и осуществляет на практике.

На своем участке "капитана" - царь и бог, высшая инстанция. Явившись на место происшествия (всегда не торопясь, с достоинством), "капитана" принимает на себя функции следствия, суда и исполнителя приговора. Он внимательно выслушивает представителей конфликтующих сторон и определяет, кто прав, кто виноват. В случае, если происшествие не носит явно уголовного характера (например, некрупная драка или кто-то неумышленно разбил или испортил чужую вещь), дело решается на месте. "Капитана" велит виновному возместить ущерб, размеры которого тоже определяет сам. В некоторых случаях "капитана" дает виноватому пару раз резиновой дубинкой по башке или по чему попало, причем совершенно неважно, мужчина перед ним или женщина. На этом, как правило, инцидент бывает исчерпан. Виновный наказан, справедливость восторжествовала. В более тяжких случаях или когда виновный начинает оспаривать "капитанские" решения, его, побив на месте, препровождают в участок.

"Капитана" может быть как китайцем, так и уйгуром. Но эти различия значат очень много. "Капитана"-китаец практически всегда поддержит китайца в деле против уйгура. "Капитана"-уйгур всегда поддержит уйгура против китайца.

Вспоминаю такой случай: один знакомый челнок купил на "Хочузан-пифа" у продавца-китайца тридцать ящиков с обувью. Будучи челноком опытным, денег он китайцу не платил до самой погрузки ящиков на грузовик (обычная практика), чтобы затем поскорее убраться с беспокойного места. Однако один ящик кто-то умудрился украсть.

Челнок выразил готовность заплатить за двадцать девять ящиков, китаец требовал - за тридцать. Возник скандал, собралась толпа. Претензии китайца при этом, по местным понятиям, были явно необоснованны. В Урумчи имеется неписаное, но общеизвестное и твердое правило: если покупатель еще не отдал продавцу деньги за товар, то товар считается собственностью продавца и, следовательно, продавец несет ответственность за его сохранность. Если же покупатель уже заплатил, то это уже его товар, и за него во всех отношениях отвечает новый хозяин. На шум явился "капитана", оказавшийся уйгуром. Ознакомившись с делом, он объявил о полной правоте русского, велел челноку заплатить за двадцать девять ящиков, забирать их и идти на все четыре стороны.

Отдав деньги, челнок разрешил "амбалам" грузить товар на машину, "капитана" же удалился. Однако продавец-китаец не успокоился. К моменту окончания погрузки он сумел разыскать и привести к машине другого "капитана" - китайца, который "вернул дело на доследование". Разумеется, китаец был не прав, и "капитана" знал это. Но не поддержать соплеменника он не мог. Дело было слишком ясным, и открыто объявить о неправоте русского он тоже не мог - толпа свидетелей еще не разошлась. Поэтому он принял небывалое в Урумчи решение: "виноваты оба в равной степени" - и велел челноку оплатить половину стоимости тридцатого ящика. Челнок от этого решительно отказался, ссылаясь на обычай, на решение первого "капитана" и на многочисленных свидетелей. Применить дубинку против худо-бедно, но все же иностранца при своей явной неправоте "капитана" не решился. Тогда он объявил, что это дело сложное, требует тщательного и долгого разбирательства. А пока он велел "амбалам" разгрузить машину. Для челнока разгрузить машину посреди "Хочузан-пифа" было равносильно разорению - товар мгновенно разворуют, а за него уже заплачено. Поэтому, плюнув, челнок отдал китайцу-продавцу половину цены тридцатого ящика и, проклиная всех на свете китайцев, убрался с рынка.

Описанный случай не является правилом в отношениях "китайский продавец - русский покупатель". Иногда при явной неправоте китайца "капитана" приказывает продавцу не борзеть, умерить свои наглые претензии. Но общая тенденция - поддержать китайца против некитайца - у китайского "капитана" всегда существует.

Бывают и "капитана" в штатском - "оперы". Однажды совершенно случайно я увидел, как по бульвару рядом с "Хочузан-пифа" оборванный уйгур несет тяжелый ящик, а метрах в пятидесяти сзади него идут двое: крепкий, плечистый китаец средних лет в кожаной куртке и молодой китайский парнишка. Неожиданно плечистый резко прибавил шагу и какими-то странными перебежками стал догонять несущего тяжелый ящик уйгура. Приблизившись шагов на пятнадцать, плечистый предпринял заключительный рывок: догнал, прыгнул на спину, сбил с ног и после короткой борьбы заковал в наручники. Затем началось избиение: опер и молодой китаец минут пять избивали вора ногами при бурном одобрении собравшейся толпы. Затем его заставили взять закованными в наручники руками украденный ящик, который он и в свободных руках нес с трудом, и тащить ящик в участок. Все это сопровождалось пинками и подзатыльниками. Удары резко усиливались, если вор, изнемогая, ронял ящик.

Публика, которой на улице было немало, выражала бурную радость по поводу публичного наказания и посрамления вора, и можно не сомневаться, что он был "подстрижен и посажен" на хороший срок. Я думаю, поборники прав человека и общечеловеческих ценностей не нашли бы в китайской толпе никакого понимания.

Однако реальное обращение за помощью к "капитана" простительно только челночнице-женщине. Если так поступал мужчина, то местные, конечно же, разойдутся, попрячутся. Но такой человек должен ждать беды. Его будут считать трусом и наверняка подстроят какую-нибудь пакость. Уйгуры считают, что мужчина должен сам решать свои проблемы. Кстати, обозвать не служащего в полиции уйгура "капитаном" - оскорбление, хотя, я думаю, многие из них дорого бы дали, чтобы стать полицейскими на самом деле.

Что же касается профессиональной принадлежности самих челноков - тут и инженер, и врач, и бывший прапорщик Советской Армии, и рабочий-вальцовщик, таксист, аспирант, вчерашний школьник, бывший заместитель генерального директора крупного московского завода, пяток-другой профессиональных бездельников, энергичная бабка, бывший хиппи, - словом, весь спектр человеческих и профессиональных типов.

Прежняя профессия не имеет никакого значения. Бывшее жулье, всякие завстоловыми, при советской власти привыкшие делать деньги на обыкновенном "недовесе" и "пересортице", в челночном бизнесе очень быстро разорились, а интеллигентная публика, как ни странно, весьма поднаторела.

Золотая пора челночества осталась далеко позади - это конец горбачевской "перестройки" и период гайдаровских реформ. Первые челноки-первопроходцы делали бешеные по тем временам деньги - так, некий заместитель некоего генерального директора, съездивший в Урумчи в период своего очередного отпуска на занятые у кого-то 600 долларов, получил миллион рублей чистой прибыли. Его зарплата на родном предприятии составляла тогда 450 рублей в месяц. Прикинув на счетах, он решительно послал ко всем чертям престижную должность, персональный автомобиль и разных там холуев с секретаршами. С тех пор он - в челночном бизнесе.

Во времена первопроходцев иметь с поездки 8-10 "концов" (заплатил 800 долларов, а получил 6400-8000) считалось нормальным. Тот, кто еще вчера перебирал медяки в кармане единственных штанов, через полгода становился обеспеченным человеком, покупал квартиру, автомобиль и проч. От этого челнок сходил с ума, а голова шла кругом у всех. Те, кто имел возможность достать где-нибудь 1000 долларов, срывались с насиженного кропотливым трудом и мозолистой задницей места и кидались в челночество - дело странное и неверное. Их манила возможность заработать в месяц вместо служебных 150-200 - миллион, пусть деревянных, но все же денег.

Разумеется, так продолжалось недолго. Резко шел вверх доллар, росла и конкуренция. Пронюхав про возможность хорошо заработать, к челночеству прирастали люди, число которых увеличивалось в геометрической прогрессии. Уже в 1992 - 1993 годах нормальным считалось иметь два с половиной - три "конца". В 1994 году люди с опытом и везением делали два "конца" с большим трудом. С тех пор счет велся уже на проценты - окупить расходы и получить 30-40 процентов чистой прибыли было уже хорошо.

В последние год-полтора задача челнока состоит в том, чтобы не "попасть" - не остаться в убытке. Заработать хотя бы 10-15 процентов - и то слава Богу. Челночество на излете. А жаль. Бывали времена...