Закон больших чисел в стpане мэйоу

Один мой добрый знакомый - экономист и общественный деятель, озабоченный трудоустройством нашей алии в Израиле, - написал полгода назад в газете "Время", что большие перспективы для новых репатриантов заключены в развитии отношений между Израилем и Китаем. По мнению моего знакомого - назовем его Д.Ш., - налаживание деловых связей между израильскими и китайскими бизнесменами могло бы быть значительно облегчено привлечением новых репатриантов в качестве переводчиков. "Ведь в Китае многие чиновники знают русский язык, а система государственной власти весьма похожа на советскую, в которой репатрианты из СНГ хорошо разбираются, - объяснял Д.Ш. - Было бы непростительной ошибкой со стороны израильских бизнесменов отказываться от использования большого потенциала алии при налаживании связей с Китаем".

За месяц, проведенный мною под небом Китайской народной, я неоднократно вспоминал рекомендацию Д.Ш., мучительно подбирая слова, чтобы выразить по-китайски то немногое, что мне хотелось бы довести до сознания собеседника. "Во яо, - говорил я на чудовищном диалекте мандарина, - май лай хуй пяо чу Гуан чжоу!!!" А собеседник неизменно отвечал на мою в муках рожденную тираду односложным и четким, как выстрел, словом "Мейоу!". Смысл этого волшебного слова стал мне понятен и близок без разговорника примерно на третьем часу пребывания в Китае. Но об этом - позже.

Дорогой Д.Ш.! Чтобы использовать огромный потенциал алии при налаживании связей с Китаем, нужно предварительно научить эту алию китайскому языку. Потому что ни на каком другом в Поднебесной не разговаривают. Обратиться к китайцу на русском языке, конечно, можно - и он весьма внимательно выслушает вас, сохраняя на лице своем непременную доброжелательную улыбку. Но с тем же успехом можно обращаться к нему на любом другом живом или мертвом языке, от иврита до санскрита: тот, кто не владеет мандарином, понят в Китае не будет. Даже мандарин не всегда помогает гостю Китайской народной преодолеть языковой барьер: в южных провинциях распространен кантонский диалект, по звучанию не напоминающий мандарин даже отдаленно. А в Шанхае, хотя считается, что там в употреблении мандарин, говорят вообще на непонятном наречии, для которого к тому же не существует разговорников. Еще более тарабарский язык, по непонятной причине претендующий на родство с мандарином, имеет хождение в провинции Фучжянь; впрочем, если вы туда доберетесь - я за вас не очень беспокоюсь: вам, наверное, сам чорт не брат... Всего же на территории КНР говорят на восьми различных диалектах, и слухи о международном характере пекинского наречия (мандарина) сильно преувеличены.

Проблема диалектов в принципе разрешима: по написанию все наречия тождественны и различаются только произношением. Так что даже если звучание слов шанхайца вам - знатоку пекинского диалекта - ничего не говорит, вы можете попросить собеседника изложить его мысли в письменном виде. Такой способ общения между жителями и гостями Китая весьма распространен. Поскольку блокнотов при этом ни та, ни другая сторона при себе не носит, в ход идет любой подручный предмет: китаец проворно, прежде чем вы успеваете его остановить, записывает свою мысль на полях газеты, на коробке спичек, карте города, собственной руке - и подносит написанное к вашим глазам, чтобы оно стало вам, наконец, понятно. Если вы в состоянии прочесть то, что вам написали - ура. Если нет - собеседник вам все равно попытается записать то, что вы не поняли. Мысль о том, что иностранец не владеет ни устным, ни письменным языком для многих китайцев звучит еще более дико, чем панмонголизм.

Впрочем, знание китайской письменности - в том виде, в каком ее преподают, скажем, в Пекине или Еврейском университете на горе Скопус - тоже не гарантирует вам успешное общение с жителями китайских провинций. Дело в том, что иероглифы, которыми пользуются в Китайской народной республике - это продукт реформы 1958 года. В ходе этой реформы написание китайских иероглифов на территории КНР было упрощено, чтобы облегчить насаждение грамотности в стране. Заодно был введен пиньин - стандартный способ транскрипции китайской речи латинским шрифтом. Оба этих коммунистических нововведения иностранец, изучающий китайский язык, может лишь приветствовать. Однако ни Республика Китай (то есть остров Тайвань), ни колония Гонконг, ни территория Макао к этой реформе не присоединились. Там до сих пор не пользуются ни упрощенными иероглифами, ни пиньином - так что все ваши знания по китайской письменности в этих краях имеют весьма ограниченное применение. Если вы хотите изучить дореформенную письменность - вам следует записаться на языковые курсы в Тайпее. Зато в Республике Китай, в Гонконге и Макао говорят на других языках, кроме китайского - а большинству гостей Китая легче объясниться на усложненном английском, чем на упрощенном мандарине.

Все сказанное выше о диалектах китайского языка основано на дпущении, что вы, читатель, хотя бы мандарином владеете сносно. В противном случае - плохи ваши дела, потому что выучить этот замечательный язык невозможно, а заговорить на нем еще трудней, чем выучить. Дело даже не в том, что минимальный словарный запас для чтения "Народной ежедневной газеты" ("Женьминь жибао" или на пиньине "Renmin Ribao") составляет полторы тысячи иероглифов, а всего их в китайском языке насчитывается 50.000. Несмотря на устрашающий внешний вид китайской письменности, иероглиф - это, в конце концов, всего лишь картинка, а картинки различать научается даже дебил (за эту информацию приношу отдельную благодарность г-же Лори, видному специалисту по олигофренопедагогике). Зато правильно произносить иероглифы научаются лишь люди с особенным строением слухового и речевого аппарата: в китайском языке различается свыше четырехсот гласных звуков! Этим обстоятельством объясняется весьма лестная для нашего слуха китайская народная поговорка, которая гласит: "В верхнем и нижнем мире нет ничего ужаснее, чем иностранец, разговаривающий по-китайски".

Есть, впрочем, в китайском языке одно слово, которое для иностранца является поистине ключевым - оно быстро и легко усваивается, запоминается на всю жизнь и даже после вашего возвращения из Китайской народной звучит рефреном в самых страшных из ваших снов. Это слово - "мейоу".

Перевести "мейоу" на иностранные языки почти невозможно - хотя попыток в истории отношений между Востоком и Западом делалось немало. Формально слово это означает "нет" (не в смысле "ло", а скорее в смысле "эйн", если оперировать ивритскими эквивалентами - буквально, "не имеется"). Однако на практике значение слова "мейоу" гораздо сложнее и многограннее, чем просто "нет". Среднестатистический иностранец, пытающийся познать Китай без помощи экскурсовода и переводчика, слышит это слово от двадцати до восьмидесяти раз в сутки - причем смысл этого "мейоу" варьирует в зависимости от личности и должности говорящего.

Приведем пример. Вы подходите к стойке среднестатистической китайской гостиницы (заказан ли вам в ней номер - не имеет значения). Вы говорите администратору на любом языке, что вам нужна комната. Можно, конечно, выучить несколько приличествующих случаю слов на мандарине - типа "хаохуа таофанг" (комната люкс) или "чуангвей" (койка) - но это необязательно, ибо администратор поймет вас даже на иврите. Ответом вам будет непременная улыбка и сладкое, как семга в меду, администраторское "мейоу". Заглянув в разговорник, вы можете ошибочно заключить, что номера для вас в этой гостинице нет. Напрасно. Первое "мейоу" в этом случае означает: "Добрый день, с приездом вас. Жаль, что вы решили остановиться именно в нашей гостинице и именно в мою смену. Но ничего не поделаешь - говорите, что вам надо".

Если вы правильно поняли этот ответ - настало время произносить следующую фразу, чтобы снова услышать "мейоу", но уже в другом значении. Вы говорите, что вам нужна комната (опять-таки на произвольно выбранном вами языке - от иврита до санскрита), и слышите второе "мейоу". Оно означает: "Таких комнат, какие вам нужны, у нас, конечно же, нет: откуда у нас возьмется для вас комната, когда еще три минуты назад мы слыхом не слыхивали о вашем существовании?! Но если вы согласитесь взять двухкомнатный номер люкс за триста долларов, я буду рад вам его предоставить".

На этой фразе многие иностранцы ломаются и идут в другую гостиницу (где, как легко догадаться, диалог повторяется с точностью до интонаций). Но более упорные - или вконец отчаявшиеся - идут до конца и повторяют свою коронную фразу третий раз у той же стойки.

"Мейоу," - обреченно улыбаясь, говорит администратор и кладет перед вами бланк регистрации. На сей раз его ответ означает "Да, мы похоже с вами не сработаемся. Ну, ничего, у меня через час кончится дежурство - может быть, с моим сменщиком вы найдете общий язык. Берите свой номер на здоровье. С вас тридцать долларов".

Вас, как правило, уже не волнует смысл третьего ответа администратора, поскольку вы слишком поглощены заполнением бланка, в особенности - той его графы, где просят написать ваше имя по-китайски. Но некоторые особенно настырные иностранцы (или просто любители слова "мейоу") идут до конца.

- Скажите, уважаемый, - говорят они администратору, - Нельзя ли сразу оформить номер на все три дня, на которые я его снимаю?

- Мейоу, - сладко улыбаясь говорит администратор. В том смысле что "Нет, уважаемый, это никак невозможно. Каждый день ты будешь спускаться сюда к полудню, чтобы продлить номер и заплатить за дополнительный день - иначе мы не сможем снова встретиться, и я не скажу тебе опять мое мейоу"...

Есть, впрочем, и другие значения заветного слова. Одно из них, в частности, заимствовано из анекдота про папу-алкоголика: "Ну сейчас я все брошу и начну заниматься оформлением ваших документов!" (Заметим, что опять-таки фраза эта означает не отказ, а необходимую формальность, без которой невозможно приступить к оформлению документов). Некоторые "мейоу" содержат в себе довольно подробную инструкцию. Так, один служащий авиакассы в столичной гостинице "Пекин", сказавший мне "мейоу", имел в виду, что мне следует отправиться в центральную авиакассу, оттуда на железнодорожный вокзал - и лишь после того, как в двух этих местах мне тоже скажут "мейоу", я могу вернуться к нему и свободно купить билет на любой из пяти ежедневных рейсов до Шанхая.

Одно "мейоу", слышанное мною в банке на пекинской улице Джианггуо-менней, было стихотворным. Примерный перевод звучал так: "Толще китайской стены,
стройнее стебля бамбука
Тот, на Котором тебя
Я, о пришелец, вертел."

И еще одно "мейоу" - самое примитивное - мне довелось услышать в популярном американском сериале "Твин Пикс", который я смотрел по кабельному телевидению в городе Гуанчжоу (Кантон) - естественно, с китайским дубляжем (не с титрами же!).

Детектив, расследующий убийство, пришел к одному из подозреваемых и спросил, глядя ему прямо в глаза, на хорошем китайском языке: "Ты убил Лору Палмер?" На что подозреваемый сильно и с чувством ответил несколько раз "Мейоу!" - и детектив, убедившись в искренности собеседника, ушел от него ни с чем.

У читателя может сложиться ошибочное впечатление, что слово "мейоу" является странным способом китайских чиновников выражать свое согласие или готовность вам помочь. Это, к сожалению, не так: словарный смысл слова "мейоу" в основе своей правилен. Говоря "мейоу", чиновник действительно совершенно искренне желает, чтобы вы ушли - и если у него есть хоть малейшая возможность отказать вам в вашей просьбе по уважительной причине, возможность эта непременно будет использована. Даже если для вас подобный отказ является катастрофой. Дурацкий вопрос "Что же мне теперь делать?" ("Зенме бан?!"), с помощью которого можно разжалобить любого чиновника в России и каждого второго в Европе или Америке, китайского служащего не растрогает никогда.

Насколько я понимаю, причиной олимпийского равнодушия китайского служащего к судьбе ближнего является повсеместно действующий закон больших чисел. Ценность отдельного индивидуума, его страданий, волнений и забот, довольно невелика в Китае, где вокруг тебя страдают, волнуются и заботятся еще полтора миллиарда таких же, как ты, индивидуумов. Фраза "Вас много, а я одна" в Китае является скорее философией, чем хамством. (Философия эта, кстати, заразительна: когда дюжина нищих на улице Пекина или Шанхая облепляет вас, хватаясь за одежду, руки и волосы, умоляя подать на пропитание, то мысль о существовании вокруг тебя еще полутора миллиардов таких же нищих избавляет от соблазна подать каждому по гривеннику... В иерусалимском Старом Городе эта спасительная философия почему-то не работает.)

Почему служащего должно волновать, что вам негде спать, что у вас кончились деньги, что вам нечего делать месяц в Харбине, что у вас обратный самолет до Тель-Авива летит раз в неделю?.. Мало ли кругом других проблем, куда более серьезных! Что стоит сама ваша жизнь, когда кругом еще полтора миллиарда таких же жизней?

В международном аэропорту Шанхая мне пришлось провести сутки вместе с живописной группой американцев, канадцев, австралийцев, англичан и разных других экзотических фруктов, пытавшихся улететь в Гонконг хотя бы одним из пяти ежедневных рейсов. Некоторые из них до моего прихода провели в аэропорту по три дня, другие - по пять... Самым большим стажем отличился сирийский дипломат, который уже восемь дней ожидал попутного самолета, чтобы вернуться в родимый Дамаск. Он перепробовал уже все средства, но выбраться из Шанхая оказалось превыше его сил: ни на поезде, ни на пароходе, ни уж тем более на самолете не находилось места для посланца ближневосточной державы. К нашей встрече сириец перестал уже кричать, трясти зеленым дипломатическим паспортом и плакать, громко всхлипывая, у конторки авиакомпании "Драгонэйр". Он отрешенно сидел у окна в зале вылета, уставившись в одну точку и обхватив руками колени. Иногда (пять раз в день) его навещал секретарь из консульства, и они вдвоем провожали очередной самолет до Гонконга, где не было места для посланника Сирии - "мейоу", как сказано выше. Рядом с сирийцем у окна, прикрыв красивые карие глаза, восседал японский бизнесмен, погруженный, видимо, в самопознание дзэн. Этот не провожал даже самолеты, сознавая всю серьезность закона больших чисел...

Интересно, что для китайца с его тысячелетними традициями коллективизма закон больших чисел распространяется и на собственную персону. Пушкинская фраза "Двуногих тварей миллионы Для нас - орудие одно", которая здесь напрашивается, к рядовому китайцу неприменима. Он и к себе относится с тем же флегматическим безразличием: ну, вот он я - ну и что? Это особенно отчетливо видно на рынке, где мелкий собственник встречает потенциального покупателя тем же любезным "Мейоу". Не потому, что он не хочет заработать, а всего лишь потому, что заработал, не заработал - какая, в сущности разница?! Тебе не продал - кому-нибудь еще продаст, народу кругом много...

Тем же законом можно объяснить и социальную апатию китайского населения. Европейцу свойственно думать, будто китайцы рвутся из тисков коммунистической диктатуры к свободе - на самом деле, рвутся единицы, а абсолютное большинство, хотя и относится к идее свободы сочувственно, старается проявлять поменьше интереса к политике вообще. О событиях 1989 года на площади Тяньанмынь их участники рассказывали мне так, будто пересказывали содержание иностранного телефильма двадцатилетней давности: между делом, с преимущественным вниманием к посторонним деталям (...а велосипед я ставил около гостиницы "Грандотель"...) и так отстраненно, будто ни сами события, ни их последствия нисколько не касаются рассказчика.

Другим важным следствием закона больших чисел является китайский способ организации труда. Когда вы приходите, скажем, в пекинский "Макдональд", то сперва общаетесь с кассиром, который затем передает ваш заказ распорядителю. Этот последний по громкоговорителю сообщает о заказе на кухню. Там стоит резчик хлеба, который разрезает булки на две части, и рядом с ним - резчик мяса, который отпиливает надлежащих размеров кусок говядины. Тут же трудится изготовитель салатов. Сборщик гамбургеров, обойдя этих троих и получив от каждого необходимые ингредиенты, собирает их в один "биг мэк", после чего упаковщик заворачивает этот "биг мэк" в фирменную бумагу и передает раздатчику. Последний ставит заказанное яство на специальный лоток, откуда подавальщик его забирает, кладет на поднос и ставит перед вами. Естественно, на протяжении всего этого времени вокруг вас непрерывно моют пол и убирают со столов - пока вы успеваете съесть пару гамбургеров, ваш стол успевают трижды протереть и собрать все ненужные обертки, использованные салфетки, пустые стаканы и т.д. При всей популярности пекинского "Макдональда", при всех огромных очередях, которые скапливаются перед его входом в обеденное и вечернее время, никогда нельзя с уверенностью сказать, что число посетителей заведения сравнялось, наконец, с числом работников...

Ту же ситуацию наблюдаем в любой международной гостинице. Мраморные полы вестибюля во всякое время суток надраены до зеркального блеска. Главная задача человека, входящего в китайскую гостиницу - не поскользнуться. Но и этого мало, как сказал бы Тарковский. За каждым иностранцем, направляющимся в ту или иную сторону по вестибюлю, семенит уборщица с выставленной вперед шваброй; она затирает следы после каждого его шага, даже если никаких следов он не оставляет... При этом упаси вас Бог подумать, что все эти бесчисленные уборщицы, подавальщики, разносчики, коридорные и вахтенные взаимозаменяемы: каждый может делать только то, для чего он поставлен. И, если скажем, кассир из валютно-обменной кассы уйдет в декретный отпуск - напрасно будете вы ожидать, что кассир из соседнего окошечка поменяет вам ваши доллары. До конца декретного отпуска вы обречены...

Дорогой Д.Ш.! Китай не похож на Советский Союз ничем, кроме развешанных на всех углах красных флагов (с желтыми зве3дами). Язык Китая даже отдаленно не напоминает русский, а государственное устройство не похоже вообще ни на что. Ни на Израиль, ни на Гонконг, ни на доисторическую нашу родину. От имени и по поручению китайских товарищей, рассмотрев и взвесив ваше предложение относительно привлечения олим к китайско-израильской дружбе, могу ответить на него лишь одним словом: "Мейоу!"