Большое розовое облако над площадью Тяньаньмэнь

В небе над Вратами Небесного Спокойствия плыло одинокое облако, очень красивое в розовых лучах заката, еще прорывавшихся из-за Душистых гор на западе Пекина. Со временем здесь привыкаешь ориентироваться по странам света, следуя наставлениям типа "поезжайте на Север, потом у Ворот Установления Спокойствия поверните на Восток..."

Китайская столица спланирована по законам древней космогонии, согласно которой на Западе обитает Белый Тигр, а на Востоке -- Зеленый Дракон, хотя горожане давно забыли всех этих мистических зверей, равно как и восемь триграмм, шесть полюсов и пять стихий, променяв их на закусочные "Макдоналдс" и "Кентаки фрайд чикен", на "Версаче", "Ауди", "Майкрософт" и прочие магические символы нашего нового прекрасного мира. Но здесь, в сердце огромного города, очень хочется верить, что китайцы по-прежнему сообразуют каждый свой шаг с правилами фэншуй -- китайской геомантии "ветра и воды", с туманными указаниями священной Книги Перемен "Ицзин" и вездесущим дуализмом сил "инь" и "ян".

Вид алеющего облака как-то перекликался с парадным портретом Мао Цзэдуна на огромных вратах. С надвратной трибуны Мао, "Самое красное солнышко" великой крестьянской революции, провозгласил 1 октября 1949 года образование Китайской Народной Республики. Если судить по старым фотографиям, он, прищурившись, смотрел в этот момент прямо перед собой, поверх голов выстроившихся внизу бойцов и командиров Китайской Красной Армии, в ту точку огромной площади, где спустя 27 лет в рекордно короткие сроки был построен Дом Памяти Председателя, вместивший его мумифицированное тело.

Он лежит там, в двойном хрустальном гробу с цветной лазерной подсветкой, и каждый пекинец (очень редко) и гость китайской столицы (гораздо чаще) может, отстояв часовую очередь, две-три секунды пообщаться с Великим Кормчим.

А уж портрет Мао просто-таки автоматически ассоциируется с бумажными юанями. Теперь его лик единственный остался на китайских банкнотах, где раньше (правда, только на сотенных бумажках) были профили четырех "отцов-основателей", включая премьера Чжоу Эньлая, маршала Чжу Дэ и рабочего лидера Лю Шаоци. В отличие от товарищей по партии и революционной борьбе, оставшихся просто выдающимися и знаменитыми, Мао Цзэдун из китайской истории уже переместился в мифологию, заняв в народном сознании место где-то рядом с Желтым императором Хуанди, первопредком всех китайцев, и Великим учителем Конфуцием. Кого еще можно поставить в этот ряд?

Сооружение огромного мавзолея и перед ним -- Монумент народным героям нарушило прежнюю четкую архитектонику площади. Прежде, при императорских династиях Мин и Цин, попадавшие в Пекин представители варварских народов -- а таковыми китайцы считали всех, кто не имел счастья жить в Срединном государстве -- должны были проследовать через Передние Ворота и Ворота, Обращенные к Солнцу. А потом пройти под Вратами Небесного Спокойствия и попасть в Цзыцзиньчэн -- Запретный Пурпурный Город.

Сейчас Передние Ворота и Ворота, Обращенные к Солнцу, тоже видны на южной оконечности площади, но нужно учесть, что некогда они были башнями огромной городской стены, разобранной в 1965 году. На месте этого "наследия проклятого феодализма" полные революционного энтузиазма массы проложили широкую кольцевую магистраль, опоясавшую центр. Многочисленные городские ворота также были разобраны, уцелев лишь в названиях транспортных развязок -- Дунчжимэнь и Сичжимэнь (Восточные и Западные ворота), Аньдинмэнь (Ворота Установления Спокойствия), Цзяньгомэнь (Ворота Строительства Государства) и так далее. Уцелели лишь несколько башен. В их числе -- Дэшэнмэнь ("Ворота Достижения Победы"), через которые гордо двигались победоносные имперские войска, возвращающиеся со стороны Великой Китайской стены после усмирения беспокойных кочевых народов.

Представьте себе, что Вы -- путешественник, прибывший ровно сто лет назад по железной дороге на Старый пекинский вокзал (ныне -- торговый пассаж на самой окраине площади) и удостоившийся чести быть допущенным в Запретный Город. Хотя в 1904-м я бы не посоветовал Вам путешествовать в Пекин "чугункой": Транссиб был забит воинскими эшелонами, двигавшимися в Маньчжурию -- на театр русско-японской войны. В окрестностях недавно проложенной Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) шалили остатки ихэтуаней -- народных мстителей, истреблявших во время Боксерского восстания (1899-1901) "заморских дьяволов" и их китайских приспешников, а также совершенно безыдейные банды хунхузов (краснобородых), с которыми не могли справиться слабеющие цинские власти.

И все же Вы отважно сходите с подножки роскошного пульмановского вагона (если позволить себе мысленно попутешествовать, так уж непременно 1-м классом!), и медленно, в полном соответствии с традиционным китайским благопожеланием "мань цзоу" -- "шествуйте не торопясь" -- следуете к Воротам Небесного Спокойствия. Справа еще и в помине нет Музея Китайской революции, а слева отсутствует Дом народных собраний, китайский Дворец Съездов. Оба помпезных серых здания были построены в 1959 году, к первому десятилетию Освобождения, как в Китае называют революцию. Тогда же появились здания Главпочтамта, министерства радио, сельскохозяйственной выставки, словом, десяток произведений "маоцзэдуновского ампира", изменивших силуэт столицы Нового Китая.

Увы, историческое пространство Тяньаньмэнь продолжает трансформироваться и в наши дни. На ее западной оконечности вспучилось -- иначе и не скажешь про этот циклопический стальной пузырь -- здание Большого китайского театра, которое строится по проекту французского архитектора Андрэ. Того самого, который, надо думать, не очень удачно спроектировал терминал парижского аэропорта, если часть прозрачных перекрытий этого сооружения недавно обрушилась на проходящих внизу пассажиров и придавила, по трагикомической иронии судьбы, делегацию китайских коммерсантов. Двое из бизнесменов, к несчастью, погибли, что подлило масла в огонь общественных споров о возводимом на главной площади страны сомнительном храме культуры и искусства. Многие пекинцы считают его, мягко говоря, "инородным объектом", нарушающим сложившуюся гармонию Тяньаньмэнь. И действительно, какой-то ангар или зернохранилище...

Вернемся, однако, к архитектуре, проверенной веками. А таковой можно считать Запретный Город, пурпурным стенам которого шесть веков. Дворцовый комплекс возник благодаря одному из первых императоров китайской династии Мин (1368-1644) -- Юнлэ.

Ее правители, воцарившись после монгольской династии Юань, были просто одержимы идеей государственного величия. Их навязчивые державные фантазии воплотились в сходных по стилю Запретном Городе, Храме Неба и Минских гробницах. А монголы считаются авторами узких пекинских переулков-хутунов. Все жители этих саманных старопекинских кварталов были связаны круговой ответственностью за уплату налогов и общую благонамеренность, и по суровому монгольскому обычаю за крамолу могли истребить обитателей всего околотка. А вот Минов можно назвать подлинными творцами почти всех туристических объектов современного Пекина. Если не считать, конечно, знаменитый Шелковый рынок, который охочие до поддельных "ролексов" и "гуччи" иностранцы посещают чаще всех остальных достопримечательностей, может быть, за исключением Запретного Города и Великой Китайской стены.

Надо отдать должное покорившим Китай в середине 17 века маньчжурам: родившись в войлочных юртах, они сумели оценить грандиозность замыслов своих предшественников-Минов. Хотя дворцы под желтыми черепичными крышами неоднократно горели и перестраивались, в целом их силуэт сохранился до сих пор.

Замечательно и то, что сменившие императоров новые республиканские, а затем и коммунистические власти воздержались от строительства многоэтажных домов вблизи Запретного Города. Благодаря этому, прогуливаясь по его внутренним площадям и переходам, почти не замечаешь современных построек. Лишь гостиница "Бэйцзин", возведенная в 60-х годах прошлого века, иногда вторгается в поле зрения.

И снова приходится бросить камень в пекинские городские власти -- им не слишком удалось сохранить историческое окружение Запретного Города. Старинные "сыхэюань" -- традиционные жилища с внутренним двориком о четырех углах, где когда-то жили маньчжурские аристократы, а также дворцовая челядь, многочисленные слуги-евнухи и обслуживавшие дворец мастера, -- сплошь и рядом подменяются на каменные новоделы, лишенные старинной прелести. Современный Пекин захлестнула строительная горячка, подстегиваемая нетерпением подрядчиков. Китайская столица -- не исключение -- должно быть, во всех странах на строительных работах наживаются быстрее всего. На этой ниве "сгорел" бывший пекинский мэр, член политбюро ЦК КПК Чэнь Ситун, отправленный за решетку на 17 лет за многомиллионные взятки от застройщиков.

Коррупционные скандалы, сотрясавшие Пекин в 1980-х годах, когда китайские реформы еще не вошли в спокойное русло, во многом предопределили ту волну недовольства, на которой взросла "жаркая весна" 1989 года. Исторически объективная, лишенная политической подоплеки оценка тогдашних пертурбаций, позже названных властями "контрреволюционным мятежом", еще впереди. Но для меня, например, миллионная толпа на Чанъаньцзе -- улице Вечного Спокойствия, студенческие колонны, входящие на Тяньаньмэнь под развевающимися университетскими знаменами, освещенная сполохами от горящих БМП площадь в ночь с 3 на 4 июня, когда площадь заняли войска, остаются самыми сильными впечатлениями журналистской жизни.