Страна тысячи островов

Башенные часы показывали ровно 11.40. Удивившись, я бросила взгляд на свои наручные: 19.10. Мысленно съязвила: "Город счастливых людей - часов не наблюдают". Гид, угадав, видимо, мое недоумение, сказал: "Эти часы остановились во время землетрясения в 1667 году". Под неподвижными стрелками на узеньких белокаменных улочках бурлила жизнь, смешавшая века.

В старинный Дубровник надо входить через ворота Пила, полукруглую башню со скульптурой покровителя города - св.Влаха. Его позолоченная статуя - Влах держит модель города до землетрясения - стоит в алтаре церкви, которая носит имя святого. Ступени перед нею, отполированные миллионами ног, давно обжили туристы. Вечерами здесь гремит музыка. Пульсирующий лазер, вычерчивая в темном небе причудливые фигуры, то и дело спотыкается о древние стены. Острый луч на секунду замирает, растворившись в тусклом свете древних, как и стены, фонарей. Материализованная связь времен...

Удивительно, но именно в Хорватии ощутила я абсолютную конкретность этого понятия, несколько затертого от частого употребления. В небольших городках, рассыпанных вдоль Адриатического побережья, за глухими ставнями, плотно закрывающими окна-бойницы, люди живут в домах-крепостях, сохранивших неизменным свой облик с древних времен и получивших статус памятников архитектуры. Ребятня, лишенная всякого пиетета по отношению к седой старине, прыгает в "классиках", начерченных на каменных мостовых XVII века. Как и много веков назад, отворяют тяжелые двери лавки, набитые разнообразным товаром - местным и заморским.

В Хорватию нас, группу журналистов, пригласила московская туристическая фирма "Данвита", избравшая одним из главных направлений своей деятельности эту страну на Адриатике. Если точнее - ту ее часть, что именуется Далмацией, пока менее других освоенную российским туристическим бизнесом.

К слову сказать, Хорватия - страна со старыми туристическими традициями. Исторические хроники хранят сведения о том, что первая гостиница для купцов и прочего приезжего делового люда была построена в Дубровнике еще в XVI веке. Однако настоящий туристический бум начался в XIX веке - с массовым строительством железных дорог. В 1840 году в Опатии, в Истрии, на самом большом полуострове Адриатического моря был возведен первый туристический отель. И в Хорватию хлынули ее ближайшие соседи - австрийцы и венгры, первыми оценившие целительный здешний климат, красоту природы, возможности разнообразного и здорового отдыха. Здесь привольно всем - современным Робинзонам, мечтающим об уединении (говорят, если даже страну заполонят отдыхающие, им не будет тесно: для каждого найдется личная бухточка или островок, куда по дешевке охотно доставит "с материка" любой лодочник), альпинистам и яхтсменам, мечтающим об "упругом ветре", любителям подводного плавания и благодатных термальных источников. И, конечно, гурманам - лучшие сорта рыб (а их в здешних водах около 400 видов), омаров, устриц попадают на стол свеженькими, минуя холодильник.

Хорватия - это страна, куда хочется возвращаться. Причина, быть может, в гармонии и красоте, которые здесь почему-то оказались неподвластны жесткому веку научно-технического прогресса.

- Поразительно: находясь всего в нескольких часах езды от центра Европы и пользуясь всеми благами цивилизации, Хорватия сумела сберечь нетронутыми прелестные уголки живой природы - той, что большая часть континента знает только по старым фотографиям, - просвещает меня директор "Данвиты" Нина Сенченко, пока мы ждем наш чартер в аэропорту "Домодедово". Пройдет три часа, и я увижу все собственными глазами.

Сотканная из моря, солнца, зелени, островов, бухточек и скал, сама природа, будто гениальный архитектор, воплотила на этой земле закон "золотого сечения", в "божественной пропорции", как именовали его в эпоху Возрождения, отмерив свою долю лесам, воде и суше. "Боги хотели прославить то, что они создали, и в последний день из слез, звезд и дыхания моря сотворили Корнати", - так описывал Бернард Шоу пленивший его кусочек хорватской земли - ожерелье островов, брошенных в море. Наверное, подобных слов заслуживает каждый из 1185 островов, каждая из тысяч бухт и бухточек, изрезавших побережье Хорватии. Здесь от великих государственных дел отдыхали европейские короли и престолонаследники, в списках которых значится германский император Вильгельм, австрийский - Франц Иосиф, даже японский - Хирохито и прочие титулованные особы.

На эту землю поселил героев своей комедии "Двенадцатая ночь" Шекспир. В разные годы ее очарованием вдохновлялись романтичный лорд Байрон, итальянский остроумец-комедиограф Гольдони, мужественный американец Джек Лондон, наши соотечественники Чехов, Есенин. Хорватию выбрала умудренная жизнью и опытом Агата Кристи для своего медового месяца после второго брака. "Под окном нашей виллы, - писала знаменитая танцовщица Айседора Дункан, отдыхая в 1902 году на вилле "Амалия" в Опатии, - росла пальма, которая привлекла мое внимание. Никогда раньше я не видела пальму, растущую на свободе. Каждый день я смотрела, как красиво колышатся ее листья при утреннем ветре, и от нее я взяла это легкое колыхание плеч, рук и пальцев". Чем и покорила мир.

Хорватская земля стала свидетельницей одной из самых романтичных историй XX столетия - любви британского короля Эдварда VIII и американки Уоллис Симпсон. Принеся в жертву своему чувству корону, венценосец укрылся с любимой в Далмации - хотя сколько на земле красивых мест! - восхитив часть соотечественников отважным поступком и вызвав негодование откровенным, как это расценили, небрежением к трону - у другой. Зато скандал привлек внимание тогдашней британской и американской прессы к прекрасной земле на Адриатике. На подиумах и улицах Нью-Йорка появилась одежда, стилизованная под национальный далматинский костюм. В Далмацию с британских островов и из-за океана ринулись любопытствующие туристы. И каждый считал своим долгом непременно посетить Дубровник, тут же окрещенный "сердцем Далмации, жемчужиной Хорватии, ее визитной карточкой". Знатоки сравнивали его с Венецией и уверяли, что он вполне может конкурировать с "прекрасной итальянкой" за право называться самым красивым городом Средиземноморья и Адриатики.

Не изменили традиции и мы и, едва ступив на старинные камни, окунулись в необыкновенную атмосферу Дубровника - опаленного солнцем, опъяненного бездельем, жизнерадостного и раскованного. Сразу замечу: нет, наверное, другой такой земли, где бы на крохотном кусочке уместилось столько сокровищ, взятых под охрану ЮНЕСКО, как Хорватия: Дубровник, Сплит, Трогир, Плитвицкие озера и еще, еще...

Нам повезло: с Дубровником нас знакомил ученый-историк, уроженец города, знающий все его закоулки и рассказывавший так, будто сам был свидетелем событий многовековой давности. Вместе с Лейко Иовичем ("Лев по-вашему", - представился он), мы шествовали по главной улице Страдун, то и дело отклоняясь на боковые "скалинады", узкие - на размах рук - улочки, крутыми лестницами карабкающиеся вдоль древних домов вверх, вверх, вверх.

Местами лестничный марш прерывается, упираясь в улицу-террасу, словно нависшую над домами. Сейчас эти террасы обжили множество крохотных - два-три столика - ресторанчиков, где подают отменное далматинское вино и морские деликатесы. Ресторанчики плавно перетекают один в другой, и определить границу можно только по цвету скатерти и сервировке. Хозяева находятся тут же, настойчиво, но не назойливо зазывая гостей, убедительно расписывая достоинства своей кухни. Конкуренция огромная, так что приходится вертеться, пуская в ход всю свою изобретательность, чтобы придумать что-то особенно привлекательное. И придумывают. Веселый толстяк Марко, чей смешной портрет-шарж среди изображений морской живности украшает доску с меню, предлагает потенциальным клиентам отведать домашнего вина. Его сосед-конкурент демонстрирует живописное блюдо с рыбой, которую тут же можно запечь, зажарить, сварить, потушить - что гость пожелает. Очаровательная полька пани Хелена, которую родители девочкой привезли в Далмацию, и она здесь так и осела, сервируя стол, ставит посредине круглую вазочку-аквариум с золотой рыбкой. И каждый к заказу присовокупит тарелочку с сыром, салат или бокал вина. "Комплимент" называется...

Словно отдохнув на площади-террасе, лестница-улица бежит выше, к следующей "площади".

- Расположение, высоту и ширину зданий, наклон крыш для водостока, уклон улиц, величину окон и порогов - все городское строительство до мельчайших деталей регулировала Конституция Республики Дубровник 1272 года, - рассказывает Лейко Иович. - Кстати, - сообщил он, - эта Конституция, дополненная небольшими поправками, продержалась до падения Республики в 1806 году, после нашествия Наполеона. Так вот, если хозяин дома делал порог хоть на дюйм больше, вылезая на тротуар, а дверь шире или короче предписанного, его наказывали. Неважно - дворянского он был сословия или из простолюдинов.

Узнавая историю вольной Республики Дубровник, я мысленно проецировала многие ее установления на нашу жизнь. Получалось интересно. "Забудьте личное, занимайтесь государственными делами" - эту надпись, высеченную над входом в Великое вече и сохранившуюся по сей день, читали "депутаты", собиравшиеся на свои заседания. И не дай бог было нарушить эту заповедь из морального кодекса "отцов республики" и воспользоваться "служебным положением"! Расплачивались, как свидетельствуют хроники, не только изгнанием из почетного собрания, но и репутацией, которая ценилась дороже золота. В Республике Дубровник господствовало полное "согласие сословий" - и только это позволило ей на протяжении веков избегать социальных волнений.

Она не сотворяла кумиров и не возводила монументов в честь своих знаменитостей - не потому ли, что не хотела, чтобы следующие поколения их сносили? Единственный, кому по решению Республики в 1638 году поставили памятник во дворике-вестибюле Княжеского дворца, был Михо Прецата - мореплаватель, гражданин, подаривший городу все свое имущество. Республика ценила людей мастеровых, поощряла науку, литературу, искусство. Здесь была открыта первая в Европе аптека - и сейчас она бережно хранится в виде музея, где можно увидеть колбы и приборы, над которыми колдовал кто-то, похожий на доктора Фауста. А во Дворце Спонза, где была первая в Республике школа, потом - самое известное на Балканах общество "Академия ученых", теперь разместился один из самых ценных в мире архивов. Первые документы из 7000 томов рукописей датируются XII веком, последние относятся к нашему столетию. Морские историки особенно дорожат "профессиональными материалами": здесь в полном порядке начиная с 1278 года сложены все записи, касающиеся судов и их маршрутов. В том числе списки команд и пассажиров.

Даже при сооружении крепостных стен (а они перестраивались в течение XI-XVII веков) учитывался, как бы мы сказали, "национальный интерес". Возводя, например, крепость Ловренац, три стены закладывали шириной от 3 до 12 метров, а одну - всего 60 сантиметров. Это была одна из мудрых предосторожностей: если бы кто-то из комендантов крепости вздумал посягнуть на власть над вольным городом-республикой, его немедленно бы "обезвредили". И наверное, неслучайно именно над входом в Ловренац выбит на древнем камне еще один из нравственных постулатов Дубровника: "Свобода не продается за все золото мира". Город завоевывали, но покорить не могли.

После падения республики крепость превращалась то в казармы австро-венгерских оккупантов во время их 100-летних войн, то - едва умолкали пушки - в ресторан, то в место встреч Международного ПЕН-клуба. Во время Второй мировой войны здесь была фашистская тюрьма. А сейчас в Ловренаце играют "Гамлета". До сих пор древние стены, в декорациях которых разворачивается трагедия принца Датского, помнят одного из лучших исполнителей его роли - великого Лоуренса Оливье. А летом крепость, как и еще 32 достопримечательности старого Дубровника, превращается в сценические площадки знаменитого фестиваля искусств, который вот уже полвека каждый год проходит здесь с 10 июля по 25 августа. Даже нападение в 1991 году сербов, которые не могли смириться с независимостью Хорватии, не заставило город у подножия Срджа сделать "антракт".

- Мы готовили детям подарки в придворье дворца Спонза, вдруг небо над городом потемнело, и на него посыпался дождь из гранат и снарядов, - рассказал хозяин катера, на котором мы решили проплыть вокруг Дубровника. Бывалый моряк, он теперь называет себя "старым каботажником", на собственном суденышке катает туристов, выполняя заодно и роль гида. Заработанного в сезон хватает на зиму. Правда, чтобы обуть-одеть да побаловать трех сыновей, жену и дочку, приходится еще потрудиться на стройке. Нашего нового знакомца это устраивает.

- Главное, чтоб спокойно было, без войны. Как сейчас, - говорит он. - А тот день - 6 декабря 1991 года, день св.Николая, мы так и называем - день страха и ужаса. Тогда объявили перемирие, мы думали, будет прекращен огонь, как было обещано. Нет. Суда полыхали, как факелы. Дома, церкви, улицы сотрясались от стрельбы. Страшно было, когда рухнул крест на Срдже. Будто конец света настал. А через полгода - 31 мая 92-го был новый налет. Тогда целые деревни сгорели. Очень жалко парк "Арборетум" в Трстено. Говорят, он был одним из самых красивых в Далмации. Несколько веков его выращивали Гучетичи - знаменитое аристократическое семейство Республики. Там были поэты, художники, знатоки и любители природы. И одним махом все уничтожено. Только два платана осталось, - вздыхает наш капитан. - Слава богу, теперь все закончилось. Только на домах еще можно увидеть военные раны. Но залатаем. Зато туристы снова к нам едут. Русских, правда, пока маловато. В основном немцы, итальянцы, австрийцы. Много гостей из Голландии и Бельгии. В последнее время появились поляки.

Позже в департаменте по туризму мне рассказали, что туристическая Хорватия вновь набирает обороты. Число отдыхающих уже приблизилось к десяти миллионам в год - вдвое больше, чем население страны. Это не только европейцы - едут со всех континентов. Здесь надеются, что к 2003 году будет достигнут "золотой" довоенный уровень, когда Хорватия считалась чуть ли не самым посещаемым уголком мира. Для оптимизма есть основания. Хорошие гостиницы, добротная, экологически чистая кухня, почти нулевая преступность. Над морской акваторией уже третий год развевается "Синий флаг" - Европейская оценочная комиссия присуждает его за качественные услуги, чистоту моря, благоустройство пляжей и причалов. "Дубровнику и его окрестностям принадлежит самое чистое море всей Адриатики", - записал однажды Жак Ив Кусто. А ему можно верить.

...Остров Брач, куда мы отправились паромом из Дубровника, похож на огромный корабль, бросивший якорь в лазурном море. Митко, водитель микроавтобуса, отданного в наше распоряжение, тут же сообщил, что Брач знаменит своими каменными карьерами. "Белый дом в Вашингтоне построен из нашего камня и мрамора", - с гордостью заявил он и тут же предложил съездить в каменоломни. Мы это сделали. Но чуть позже, вдоволь нагулявшись по прелестным деревушкам, рассыпанным вокруг исторического центра острова - городка Супетар. Он вырос вокруг небольшой гавани, и главные его обитатели - рыбаки. Как и много веков назад, они приходят сюда по утрам, швартуют свои шхуны и лодочки, чуть ли не на набережной сушат сети, а сами рассаживаются в прибрежных ресторанчиках - конобах, заказывают по чашечке крепкого кофе, неторопливо обмениваются парой скупых фраз - о житье, об улове и отправляются торговать этим самым уловом. Жизнь здесь течет неспешно, размеренно, сверяясь, как и встарь, по солнечным часам на стене древнего храма.

По пути в карьер завернули еще в одну деревушку (уж очень хотел Митко показать самые знаменитые места на острове).

- Здесь был штаб Наполеона, - ткнул он в основательное, крепкое здание.

- А теперь?

- А теперь ничего. В этой деревне вообще ничего нет. Когда-то жили

4 тысячи человек, осталось 11. Во время войны разъехались кто куда: одни - за границу, другие - в большие города.

Брошенная деревня выглядела неожиданно нарядно: ни домов-развалюх, ни заколоченных окон. Возле древнего храма стояла телефонная будка. Оказалось, по карточке можно звонить куда угодно. Чем я и воспользовалась, позвонила в Москву. Пока мы, ошарашенные, обсуждали эту заброшенную деревню, невесть откуда явился дед, здешний старожил. Дед был веселый и общительный. Разговаривать с ним было легко - он хорошо понимал русские слова, а мы его, хорватские. Дед сказал, что ему 71 год, что он не пожелал покидать родной дом, когда его дети вместе с соседями уехали отсюда. "Все равно вернутся, - уверенно сказал он. - Уже некоторые возвращаются". Вдруг у него в кармане что-то затрещало. Он, кряхтя, достал... сотовый телефон. Мы онемели.

Перед отъездом на "материк" нас пригласили на обед в гостиницу, которая, как нас заверили, славится своей кухней. Войдя в холл, мы, признаться, растерялись. Стены были завешаны плакатами, напоминающими наши наглядные пособия по гражданской обороне. На одном из столиков лежал разобранный противогаз, рядом - инструкция по пользованию надувными жилетами, примерно такая, как раскладывают в самолетах. Высокой стопкой поднимались коробки с... настольными играми. В отдельном ящике горой были насыпаны какие-то тюбики в упаковке цвета хаки. Мы не удержались, стали их рассматривать. Оказалось, это крем. Один - от комаров и москитов, другой - от сильного солнца.

Вдруг в холл шумной ватагой ввалились молодые, здоровые загорелые парни. Похоже, с пляжа. Увидев посторонних, они извинились и тихонько прошли в открытые двери, внутрь здания. Нам рассказали, что в отеле сейчас живут английские солдаты из миротворческих сил, расквартированных в Боснии. Каждые полгода они приезжают сюда "на реабилитацию", которая совмещается с военной подготовкой, потом едут в отпуск, домой, а затем снова возвращаются на место службы. На полгода до очередного отпуска. О ребятах здесь заботятся - солдаты ведь. "Мы и еду им готовим по английским рецептам", - сказала повар Мария, которая кормила и нас.

Потом еще большую группу отпускников солдат-миротворцев из Голландии мы встретили в гостинице "Медена". Среди них было много девушек. Необычно выглядели они в камуфляже. Но форма ничуть не мешала им веселиться в ночной дискотеке...

А под занавес Хорватия одарила еще одной встречей - в крохотном сельце Себет близ Трогира, недалеко от гостиницы "Медена", где мы жили. Само сельцо - типично хорватское - чистенькое, аккуратное, с храмом и площадью перед ним, вымощенной, как во всех старинных городах белым камнем, парой-тройкой узких прямых улочек, где окна домов смотрят в глаза друг другу. И конечно, с остатками древней крепостной стены. Словом - Трогир в миниатюре. Или Сплит. Или Примоштен - можно назвать десяток городов, похожих, как близнецы, но и как близнецы разных, со своим характером, со своей особой приметой.

Особенностью нашего сельца оказалась художественная галерея. Мы увидели ее сразу: у распахнутых дверей стояли картины - цветы, море, барки, парусники, острова, скалы. Все, что видели мы, путешествуя по Хорватии, вдруг ожило на холстах. Они полыхали яркими красками, дерзкие нервные мазки выдавали неуемный темперамент автора. Рука чувствовалась крепкая, явно мужская. Над дверью было выведено "Милияда Барада". Посмотрев картины, двинулись дальше. Но не сделали и десятка шагов, как уткнулись в табличку "Улица Мино Барада". Заинтригованные, вернулись в галерею. На доме увидели мраморную мемориальную доску, не замеченную прежде. Она сообщала, что в этом доме родился и жил известный историк, член Хорватской академии наук Мино Барада, который был еще и литератором, и видным общественным деятелем. Поразили даты его жизни: 1889 - 1989. Сто лет! Снова заглянули в галерею. Со второго этажа нас окликнул приятный женский голос, поинтересовавшийся, что нас сюда привело. "Любопытство", - объяснили мы. Женщина отложила кисть, которую держала в руке, и спустилась к нам. Изящная, одетая нарядно и элегантно, будто ждала гостей. Представилась. Милияда Барада, художница, поэт, хозяйка галереи. Наследница знаменитого имени и не менее знаменитого дома.

- Смотрите - этот угол был когда-то частью крепостной стены. Ему больше 500 лет. - Она с гордостью показывает старинную кладку и нишу, сохранившуюся с давних пор. - Здесь витает дух моих предков, я ощущаю его.

Сама Милияда родилась далеко отсюда - в Австралии: хорваты давно рассеялись по всему свету, особенно много их в Канаде и на Зеленом континенте. На историческую родину вернулась совсем юной - что-то тянуло. Хотя там остались брат и сестра. Теперь живет в Загребе. Много пишет - стихов и картин. Рисовала с детства и твердо знала, что будет художником. Ее картины покупают частные коллекционеры и музеи разных стран. Украшают они и коллекцию Ватикана. О поэзии Милияда даже не помышляла. Рифмы и ритмы стали складываться неожиданно. И вылились в 8 книг. Стихи, как и картины, - о море, о цветах, о родной земле. "О моих корнях и моей стихии", - говорит Милияда.

Когда она приезжает в Себет, к ней стекаются люди. Рыбаки рассказывают об уловах и смотрят ее картины. Они им нравятся, только мужчины удивляются, как это ей, женщине, удается так точно схватить многоликий характер моря. Женщины говорят о детях. Ей интересно слушать. Она знает всех местных жителей. Да это и нетрудно: в деревушке всего-то 500 человек. Живут в достатке, и это Милияду радует. Она много занимается благотворительностью. 26 лет состоит членом ЮНИСЕФ. Организует гуманитарную помощь детям Африки, страдающим от войн, нищеты и болезней, беженцам из соседней Боснии и других стран. К счастью, ее соотечественникам экстренная помощь уже не нужна - на ногах стоят прочно.

На прощание Милияда подарила мне книжку своих стихов. На суперобложке воспроизведена одна из ее картин. Кряжистое дерево, сквозь ветви которого синеет море. Дерево уже больше сотни лет растет возле дома, где жили ее предки и будут жить внуки...

Уже в аэропорту я поняла, чего же мне все-таки не хватало в Хорватии. Далматинцев! Мне представлялось, что элегантные пятнистые собаки родом из Далмации будут попадаться там на каждом шагу - прямо как в знаменитом диснеевском фильме "101 далматинец". Ничуть не бывало. В Москве этих дорогих псов можно встретить гораздо чаще, чем на их родине. Когда я приставала к местным жителям с вопросом - где же далматинцы, они смеясь отвечали: в францисканском монастыре в Заостроге. На картине 1724 года - там впервые был изображен далматинец. Надо бы посмотреть...