Сквозь дымок "Партагаса"

Гавана - город для всех

От гостиницы Habana Libre (бывшего "Хилтона") до Малекона (набережной) - минут пять максимум. Но это если не реагировать на призывные взгляды мускулистых чернокожих юношей, не отвлекаться на длинноногих мулаток, отвечающих самым интернациональным представлениям о красоте, не провожать восторженным взглядом заслуженные дореволюционные "понтиаки" и "шевроле", приглашающие прокатиться по городу: в любой конец - долларов пять, не больше. Я приглашение принимаю, залезаю в просторный салон когда-то голубого лимузина с птицей на капоте, откидываюсь на протертое много лет назад сиденье и, не отрываясь, смотрю в окно - стекла давно уже нет, и глазу ничто не мешает...

Поворачиваем на Малекон. "Where are you from?" (Откуда вы?) - избитая английская фраза, вылетая из уст водителя, меняется до неузнаваемости. - "IХm from Russia." - "What?" - "Да из России я." - "Oh, Rusia." Последнее произносится на испанский манер - "Русьа". На лице шофера недоумение. Дальше едем молча: мои самоуверенные представления о том, что на Кубе многие учили русский и хоть как-то могут на моем языке объясниться, не оправдались. О временах, когда Советы дружили с Островом Свободы, многие не вспоминают, а иные об этом факте истории и не знают - маленькими были.

Вот они, разноцветные дома Малекона. Голубые, розовые, песочно-желтые, нежно-сиреневые и салатовые, облезлые от времени и океанского ветра. Вылезаю из "шевроле". На набережной целуются и пьют светлое баночное пиво Kristall. Довольные рыбаки хвастливо позируют перед фотоаппаратом с только что пойманным гигантским тунцом, чуть дальше купаются - прямо в центре города, под высокой стеной из песчаника, защищающей берег от штормов и ураганов. Мальчик и девочка, чернокожие, вызывающе красивые, прыгают с парапета в воду. За доллар подвиг повторяется - для фотографа. Двое юношей следуют за мной, повторяя знакомое "Where are you from?". Ответа не понимают. Наш диалог закончился, не успев начаться: рядом бесшумно остановилась полицейская "Лада", молодых людей схватили, заломили руки, стали обыскивать.

Вижу какие-то древние постройки и сворачиваю. Среди полуразрушенных стен мальчишки играют в бейсбол затертой перчаткой и самодельным мячиком, высоко на какой-то стене прибили древний венский стул с выломанным дном - это баскетбольная корзина. Всюду слышно: "Where are you from?", "Cigars" и, еле слышно, "Marihuana". Это центр Гаваны - бедный, если не сказать нищий, но все еще живой.

А знаменитая Старая Гавана - дальше, рядом с бухтой, в самом деле напоминающей горлышко бутылки из-под шампанского (а что еще могла эта бухта напомнить Хемингуэю). Я не оригинальна в своем стремлении попасть в Старую Гавану. Все вновь прибывшие поступают так последние четыреста с лишним лет, прошедших с момента основания города, и не изменят своим привычкам впредь: Гавана - достояние всемирное и вечное. Из 900 (!) зданий, представляющих интерес для истории, только 101 относится к нашему веку. Остальным - по нескольку столетий.

Пару десятков лет назад говорили, что если все эти постаревшие шедевры не отреставрировать немедленно, все рухнет. Как бы не так. По свидетельству очевидца, пережившего ураган, который пронесся над Гаваной несколько лет назад, стихия повредила крыши респектабельных американских домов на 5-й авеню и срезала балконы с университетского общежития, тоже американской постройки. С ветхими крышами 200-летних домов и остатками разноцветных витражей, украшавших высокие готические двери, ничего при этом не произошло.

Заглянув в дом, самый запущенный, вы обнаружите сверкающие полы, чистоту и порядок. Старый американский телевизор, огромная дореволюционная радиола Teсhnics. Попасть в квартиру просто - кубинцы гостеприимны. Я заглянула в подъезд: пожилая негритянка болтала с соседкой, копошились чудные детки, девушка читала, сидя на лестнице, учебник. Меня тут же пригласили.

На площади де Лас Армас прямо перед Национальным музеем - маленький рынок. Маракасы и прочие погремушки кокосового происхождения, береты с пятиконечными звездами (у нас уже забыли, как это выглядит), бесценные - в прямом смысле - монеты с портретом Че Гевары, соломенные сумки и шляпы, книжные стеллажи, на которых собрание сочинений Маркса на испанском отлично себя чувствует рядом со старым французским фолиантом о модерне.

Устремляясь в узкие улочки, насыщенные пряными ароматами, я натыкаюсь на знаменитую вывеску Bodeguita del Medio. Двухэтажный бар, снизу доверху исчерканный граффити, со множеством автографов знаменитостей, здесь выпивавших: Николаса Гильена, Алехо Карпентьера, Теда Тернера с Джейн Фонда и, разумеется, Эрнеста Хемингуэя. Одни персонажи исчезли из города после революции, другие только после 59-го смогли сюда вернуться. Здесь помнят всех. Хемингуэй, обитавший неподалеку в отеле "Амбос Мундос", пил мохито именно здесь. 2 доллара - и передо мной на стойке восхитительный коктейль из рома, содовой и лимонного сока с листочками мяты, мгновенно охлаждающий разогретый кубинским солнцем организм.

В открытом кафе перед Catedral de La Habana - главным городским собором - иностранцы попивают ледяной дайкири (божественная смесь рома, минеральной воды, лимонного сока и чего-то еще, пенящегося и тоже лимонного) и развлекаются с сувенирными погремушками. Прелестная мулатка, вся в золоте, надкусывает огромное яблоко, предоставляя присутствующим возможность любоваться идеальными зубками. Итальянец за соседним со мной столиком оценил усилия и вступил с ней в многообещающий диалог, пока без слов.

Рядом на площади некрасивая немка кокетничает с высоким негром, знающим себе цену. Она протягивает ему фотокамеру и предлагает себя сфотографировать. Молодой человек без удовольствия, но внимательно следует ее прихотям. Сцена напоминает торги, и еще кажется, будто подглядываешь в замочную скважину. Художник, примостившийся на тротуаре, незаметно меня нарисовал. Рисунок вышел смешной и стоил наверняка больше доллара, за него заплаченного.

А внутри собора - прохлада, резные деревянные скамейки, алтарь, орган и гигантский плакат: Фидель с папой римским. Иоанн Павел II, стоя в прозрачном, полностью застекленном автомобиле, проследовал через весь город и поселил в его жителях забытое было ощущение причастности к остальному миру. "Фидель и папа" - самый модный гаванский сюжет. Маленькие фотографии и большие плакаты украшают улицы, квартиры, подъезды, не говоря уже о церквах.

А церквей в Гаване - множество, они великолепны и, как ни странно, отреставрированы - к приезду Его Святейшества старались. Главный островной начальник не борется с верующими, церкви никто не рушит, причем присутствуют многие конфессии одновременно - синагога, и та есть.

У входа на знаменитое гаванское кладбище имени Колумба велорикша ждет гуляющих туристов, а чуть дальше пожилая дама с палочкой настраивает профессиональный Nicon на какой-то памятник. Окинув меня заинтересованным взглядом, она задает все тот же вопрос: "Where are you from?", но по-американски. Отвечаю. А она мне - радостно и торопливо, на хорошем американском английском, рассказывает, что, дескать, из Нью-Йорк-сити приехала. Представляете, она обратилась к американским властям и получила разрешение на посещение Кубы. "Другие, - говорит, - думают, что на Кубу нельзя, а оказывается, можно".

Вечером все иначе

В Гаване быстро темнеет. Кажется, едва начало смеркаться, но вот пробило семь - и совсем темно. Я выползаю из своего бывшего "Хилтона" и попадаю в незнакомый город: темнота скрадывает облезлые стены, выпячивая лучшее, что есть. Фонари освещают улицу, и, что важнее, - лица девушек, предлагающих себя приезжим. Длинные коричневые ноги со светлыми пятками, торчащими из босоножек на "платформе", сверкающие улыбки и - спокойные взгляды, лишенные сомнения и излишней щепетильности, но и цинизма.

"Полунегритянка-полуиспанка показывает мне язык, потому что я загляделся на нее; я любуюсь ее розовым языком на смуглом лице, я смеюсь и приветствую ее - она тоже смеется, красные губы - словно венчик цветка, окружающий белые зубы..." Это впечатления Макса Фриша, сорокалетней давности. Кубинки с тех пор не изменились.

Для этих барышень в кубинском слэнге существует симпатичное словцо "хинетера". Что в буквальном смысле означает "наездница". Хинетеры - те, ради кого приезжает сюда большинство туристов. Они прекрасны, сексуальны и, похоже, получают удовольствие от своего занятия - а значит, и доставляют это удовольствие другим.

Официально проституция преследуется на острове. Но теперь на практике приветствуется любой источник валютного дохода для страны, и сексуальный туризм существует de facto как основная приманка для иностранных мужчин. При этом не все проводят время с хинетерами. Если девушка из вполне приличного, но безнадежно бедного семейства (таких на Кубе большинство) познакомится с молодым голландцем или шведом, проведет с ним недельку-другую, а тот в благодарность оденет ее с ног до головы в валютном магазине или подарит золотое колечко - что в том плохого?

На подсвеченной прожекторами Соборной площади к девяти собралась толпа. Ждали концерта популярной кубинской группы Syntaxis, который должен был вот-вот начаться на временной сцене перед собором. Шатаясь без дела по площади, я оценила главное, что отличает кубинцев от нас: они неагрессивны. Мне могут возразить: "У нас жизнь такая". Поверьте, у них не легче. Разве только климат.

А концерт был великолепен. Смесь джаз-рока с латиноамериканскими ритмами и с африканскими барабанами завела зал - простите, площадь, - и продержала в таком напряженном состоянии все два часа концерта. На массивные стены собора над сценой проецировались фрески и какие-то наскальные пещерные рисунки. Композиции были, как мне объяснили, религиозного содержания: про то, что африканское язычество и христианство перемешались на этом острове, дав жизнь новым ценностям, новому народу. Этот народ был передо мной. Все двигались в такт музыке, общались, обнимались, передавали друг другу бутылку с ромом.

И все-таки самые красивые гаванцы из всех, кого я увидела в этом городе, оказались рядом со мной. Девушку звали Лизетт, ее друга - Исраэль. С породистыми тонкими носами, выразительными серо-голубыми глазами, естественными изысканными жестами и нежной улыбкой - испанцы, что вы хотите. "How do you like Habana?" - "I like it."

После двух-трех фраз меня признали своей и протянули пачку "Партагаса". Истинно царский жест, если учесть, что эти лучшие кубинские сигареты, которые курили когда-то из пижонства все мои студенческие друзья, - далеко не самые дешевые на Кубе, а обычная зарплата - долларов 15-20. Мне, правда, были рады.

Песок бывает белоснежным

Полуостров Варадеро - узкая длинная песчаная коса, врезающаяся в океан на 24 километра. От столицы туда не более двух часов на автобусе. Первым, кто соблазнился рассыпчатым белым кубинским песком, был удачливый американский предприниматель Дюпон. В начале двадцатых он скупил землю полуострова по 4 цента за акр, чтобы через много лет продать ее по $10. Свой дом Дюпон построил в 27-м году в 10 километрах от начала Варадеро. Его отреставрировали и открыли для любопытных. Зеленые крыши, резные украшения из африканского черного дерева, светильники в стиле модерн, в каждой комнате свои, деревянный орган, - все это составляет сегодня интерьер ресторана. Не дешевого, но вполне скромного по ценам, если с Москвой сравнивать.

Первые 10-11 километров, почти до середины полуострова, - вереница отелей, едва заходящая за дюпоновский дом. Дальше построить не успели. Зато успели построить профессиональное поле для гольфа - как положено, с 19-ю лунками, и будут проводить международные турниры. Там же рядом - дискотеки, где по ночам под гремящую американскую музыку отрываются в танцах с сильными черными юношами приезжие иностранки. В отеле "Интернасьональ" - варьете, слегка облегченный вариант знаменитой гаванской "Тропиканы". Пешком туда от начала полуострова, где тоже много гостиниц, не находишься, но можно взять такси ($1 за километр) или мотороллер напрокат ($24 - сутки).

Впрочем, есть еще один местный вид транспорта - фаэтоны. Я иду по центральной улице, над ухом приглашающе звенит колокольчик, кучер подмигивает мне... Отказаться нет никакой возможности.

Удивительно, но гостей из России на Кубе пока - единицы, в отличие от Таиланда или Бали. Зато толпы канадцев, итальянцев, французов, немцев, аргентинцев, у которых сейчас как раз сезон отпусков. Появляются японцы, для которых Варадеро - место совсем незнакомое. Я увидела группу японцев, очень одетых (на улице было градусов 30), строем шествовавших за гидом по набережной, и оценила перспективы: скоро их здесь будут толпы.

Но местное население уверено, что не пройдет и пяти-шести лет, и самыми частыми гостями на Варадеро - и вообще на Кубе - станут американцы. Пока граждане Штатов летают сюда редко, обычно через Канкун. Как только США отменят эмбарго (в чем здесь уверены), американцев моментально будет больше, чем всех остальных.

Но пока на Кубе - "развитой социализм", если кто помнит, что это такое. Пионеры в красных галстуках, шестичасовые речи "папы" Фиделя по телевидению, воодушевленные и бессмысленные. Кубинского лидера воспринимают как когда-то у нас Леонида Ильича. Кажется, я поняла, по какому принципу на Кубе выбирают вождей: мужики должны быть видные. В случаях с Фиделем Кастро и Че Геварой это очевидно.

Продукты по карточкам или на рынке - за доллары, партсобрания в 7 утра, перед работой. Стоило это увидеть, чтобы понять, как далеко мы от этого ушли. Это как взгляд в прошлое - возвращаться туда страшно и ни к чему.

У иностранцев же - натурально капиталистическая жизнь. Изобильные "шведские столы" в отелях, рестораны, подводное плавание, морские прогулки на яхтах и крузерах к коралловым рифам, с морской рыбалкой и ланчем из лобстера. Кстати, что касается лобстера: учтите, ценные морские обитатели - национальное достояние, подаются только в официальном ресторане за $25, и простые кубинцы не имеют права их ловить. Согласно недавно изданному закону, если у кубинца дома в холодильнике найдут лобстера, конфискуют холодильник. То же и с автомобилем.

При этом есть крестьянские дома, в которых тоже можно откушать лобстера - нелегально, но дешево, не более $$8-10. И немцы, и русские экономят и ходят туда.

А итальянцы развлекаются самолетными экскурсиями. Из аэропорта Варадеро маленькие Ан-26 летают на другую сторону острова, в Карибское море, на остров Кайо-Ларго. Песок и солнце там - ослепляют, и море никогда не штормит (в отличие от океана на Варадеро). Отели all inclusive забиты ленивыми итальянцами, днями напролет подставляющими свои давно загоревшие тела беспощадному карибскому солнцу.

Неделю там валяться на песке - по-моему, скучно. Но посмотреть на снежно-белый песок (я и не догадывалась, что такой существует в природе) и пообщаться с добродушными местными игуанами, живущими рядом, в заповеднике - здорово. В отелях предлагаются самолетные экскурсии туда - чуть больше $100. Немцев и шведов приходится убеждать, что старенькие советские самолеты - никакой паники! - еще в состоянии летать. Стоимость включает обед из лобстера. Но в офисе Aerotaxi то же самое, но без обеда, стоит $63. Морского гада можно заказать на месте, и конечно, пятидесяти долларов это не стоит.

Еще один совет: не испытывайте судьбу и не заказывайте в барах местных отелей мохито и дайкири. Я не знаю, из чего они их здесь делают, но от потрясающего "гаванского" вкуса ничего не остается. Официант немедленно вступает в никчемный спор о том, что именно это мутно-желтое пойло и есть дайкири. Но я-то знаю, что это эрзац.

После нескольких дней на Варадеро кажется, что весь курорт - не более чем эрзац настоящей Кубы. Там все благоустроенно и, естественно, куда богаче, чем в Гаване, но это - для любителей курортов. Мне захотелось в Гавану. Я соскучилась по этим полуразрушенным домам, по блекло-голубому отелю Довиль на Малеконе, по букинистическому книжному магазину на улице Обиспо, по маленькому ресторанчику Флоридита, где подают лучший в мире дайкири - его оценила Марлен Дитрих, по смешному памятнику Дон Кихоту из проволоки. По удивительной атмосфере, которую оказалась не в состоянии уничтожить даже революция. Кубинцы до сих пор смотрят на каждого нового человека глазами друга. Потому что им все еще нравится жить.