Околица Европы

Рассказывать о современной датской деревне устоявшимися с детства понятиями – примерно то же, что пытаться описать абрикос словами старого анекдота: "Картошку знаешь? Вот совсем непохоже!" Оставив открыточные сравнения, лучше набросаем графику скандинавского пейзажа: синусоиды холмов, уходящие за горизонт квадраты полей, белые циркули ветряков и антрацит шоссейных линий – все это, подсвеченное скупым сиянием стальных небес, несет в себе нечто от 3D-анимации.

Живем мы в центральной Дании (попробуйте найти центр у страны в пять сотен островов), в местечке Снаруп, расположенном между такими же с каркающими названиями – Краруп и Квендруп. Казалось бы, одного звучания этих имен достаточно, чтобы навсегда отбить охоту здесь селиться. Когда мы въезжали в будущий корпункт, русские друзья смотрели на нас с жалостью, а копенгагенская журналистская братия ставила бровь домиком: к тетке? в глушь? в пампасы?

Первую ночь провели тревожно: за окном был слышен шорох гравия и звяк по металлу. "Керосин тянут, сволочи!" – мелькнула сквозь сон злобная мысль. Утром все разъяснилось: по двору прогуливался одинокий, отливающий оттенками ржавчины фазан.

– Да у вас тут мясо ходит! – поразился гостивший у нас тогда израильтянин Саня. Охотничьи инстинкты бывшего одессита сделали стойку: пошуршав рюкзаком, Саня исчез в направлении леса, однако вскоре вернулся, конвоируемый ошалевшим лесничим.

Сейчас все это уже в прошлом. На фазанов, а равно забредающих средь бела дня косуль и регулярно удирающего с соседней фермы страуса никто не реагирует – своих забот хватает.

Ритм жизни устоялся. После того как коммунальное такси увозит чадо в школу, начинается трудовой день. Садясь за компьютер у окна, я уже знаю, что будет дальше. В восемь на аллее появится зоркая толстуха-соседка с пуделем. Позже прошелестят на велосипедах старшеклассники. И, наконец, ровно в десять послышится фырканье дизельного почтовика.

...Хлопнула дверца, промелькнул почтальон в алом пиджаке, и фургончик с вензелем королевской почты катит дальше. Нравы в деревне простые, и не будь тебя дома, посылку оставят прямо на крыльце.

А мне время идти в магазин за хлебом. Сельский супермаркет имеет интригующую вывеску Focus. Цены – придорожные, на порядок выше обычных. Супермаркет к тому же заправочная, почта, служба доставки лекарств и по совокупности всего – центр культурной жизни. Заправляет хозяйством бородатый Асгер. О, моя очередь:

– Французский хлеб, пожалуйста...

Название это целиком на совести датчан. Знакомый парижанин Оливье утверждает, что о существовании такого хлебопродукта он узнал лишь здесь, в Дании. Отведав магазинного салата под названием "русский", я его теперь понимаю.

Путь обратно лежит мимо комплекса зданий сельской школы и детсада, соединенных галереей, – жизнь постоянно перетекает из одной половины в другую. Дети с продленки бегают в общую с дошколятами игровую комнату, а детсадовцев водят на гимнастику в школьный спортзал.

Рядом со школой разбит искусственный пруд, из которого периодически выскальзывают лебеди и требовательно вытягивают шеи: хлеба принес? Школьный завхоз Рагнар в это время нарезает по газонам круги на мини-тракторе. Жужжание техники лебедей не пугает, равно как и гоняющие мяч школьники. Жизнь в школе не затихает допоздна: к вечеру съезжаются окрестные бабульки помахать в бадминтон, размять кости в оздоровительной группе или просто пообщаться за чашечкой чая.

Смычка города и деревни

Отличительной чертой провинции всегда была ее удаленность от крупных городов. Но для компактной Дании с ее идеально развитой сетью коммуникаций это давно не проблема. От всей души желаю вам посидеть в обычном сельском автобусе, чья стерильность приводит в восторг техасских туристов, китайских аспирантов и прочих разных шведов, попадающих в эти края. Его величество стандарт господствует в Дании повсюду, заставляя транспортников лезть вон из кожи, но держать марку: маршруты состыкованы так, что практически нигде не дожидаешься транспорта более пяти-семи минут. То же с поездами, и вообще эти два вида транспорта слиты настолько, что билет на электричку действует и в городском автобусе.

Перечитал и задумался: добавить бы негатива – нет, не могу. Придраться не к чему, разве что к ценам: общественный транспорт здесь самый дорогой в мире. Но сервис того стоит.

Рай-цивилизация

Вся Дания поделена на 273 коммуны, и наша, численностью в 11 тысяч жителей, одноименна с райцентром – городком Ринге, в котором проживает ровно половина жителей коммуны. При этом чистенький город не выделяется среди себе подобных: церковь, магазины, пара-тройка банков и "пешеходка" – улица, закрытая для автодвижения.

На центральной площади высится единственный символ власти – памятник премьер-министру Эрику Эриксену, здешнему уроженцу. Чугунный премьер вышел ростом с тинейджера и к вечеру может напугать заезжего человека до икоты. Днем его не видно в толпе, а раз в неделю Эриксена вообще обкладывают ящиками с помидорами: по четвергам на площади – базарный день.

Напротив, в старинном флигельке, уютная сельская аптека, где, если нажать кнопку, выползет талончик с номерком (оттого в Дании не бывает очередей), а на стене ежеутренне вывешивают замеры воздуха для аллергиков.

Еще через пару домов – районная библиотека, в которой крайне редко можно получить отказ. Если того, что вам нужно, нет в наличии, библиотека рассылает запросы в другие хранилища. Некоторые книги приходят с пометкой Kongeligе Bibliotek (Королевская библиотека). Но и это не предел. Как-то срочно понадобились мне довоенных лет церковные книги на армянском. В библиотеке стушевались, попросили дать время на розыски, а дней через пять пришла бандероль из Швеции – требуемая литература отыскалась там. Стоит ли говорить, что все эти услуги абсолютно бесплатны.

Приводной ремень демократии

Особняком стоит исполненный из стекла и бетона шедевр: отделение областной газеты Fyens Stiftstidende. Провинциальное датское издание – это нечто особое: ежеутренняя многоцветная кипа качеством полиграфии вызывает жгучую зависть. Содержание же отвечает принципам акына Стальского: поем то, что видим.

Заголовки хватают за сердце: пойман похититель велосипедов, фру Хансен – сорок лет за конторкой, революционные принципы лечения геморроя, а еще в номере – блошиные рынки на этой неделе, как похудеть во сне, рецепт дня... Отдельной тетрадкой – передовики капиталистического производства. Герои дня с благостными физиономиями красуются на фоне пекарни, перед банком... Провинциальные изыски вызывали у меня ухмылку до тех пор, пока в дом не нагрянули прознавшие о существовании иностранного журналиста датские "перья". Собкора долго пытали, что он думает о датской жизни, русской мафии, а напоследок усадили на диван, всучив "Московские новости" с актером Ульяновым на обложке и скомандовав "чиз!". Присланный наутро номер поверг меня в глубочайшее смущение: "Дания – кладбище для журналистов и рай для нормальных людей! – заявляет журналист из России", было набрано крупным шрифтом, а фотография вышла такой, как если бы мы с великим актером пытались вместе заглянуть в дверной глазок.

Дом с привидениями

Как и положено всякой уважающей себя провинции, нашей тоже есть что показать миру. По соседству с деревенькой находится замок Эгесков – единственный из средневековых замков в Европе, сохранившийся практически идеально. Постройка стоит на воде, точнее – на уходящих в болотную глыбь дубовых сваях, которые и дали замку имя: еgeskov по-датски означает "дубовый лес". Во время реконструкции под крышей замка нашли деревянную куклу, которая лежит там и сейчас: поверье гласит, что если ее тронуть с места, то в Рождество Эгесков со всеми его шестью тысячами свай немедля уйдет под воду. Судя по тому, что замок стоит целехонек, охотника на рисковое дело пока не нашлось.

Замок славится своими привидениями, обширной коллекцией старинной ездящей, плавающей и летающей техники, часовней с Дракулой в гробу (я так и не нашел в себе силы подойти поближе – зловредный румын восстает и хохочет), а также приманкой для туристов – бамбуковым лабиринтом. Щит перед входом извещает, что выбраться отсюда можно за 15 минут, но умные люди обычно тратят гораздо больше времени. Ниже приписка: "Если вы все же заблудились, не стоит беспокоиться – каждую осень мы чистим лабиринт".

В нашем сельмаге изредка можно видеть владелицу замка, старую графиню. Баскетбольных форм женщина средних лет в блейзере, закинув в тележку ящичек кока-колы, вежливо здоровается и стоит вместе со всеми в очереди (в "Фокусе" это дело обычное). Выходя, мы с графиней разъезжаемся в разные стороны: я – на велосипеде, она – на чернильном "Даймлере". Краем глаза отмечаю, что дверца машины помята, – деталь эта на миг объединяет нас не хуже демократической кока-колы. С другой стороны, какие еще особые знаки близости нам нужны – мы же соседи. А в деревне это больше чем родственники...