Африка начинается в Асуане

С пейзажами, открывающимися за окном нашего поезда, постепенно исчезал тот Египет, к которому я успела присмотреться за время многочисленных поездок по этой древней земле. Но на подъезде к Асуану, куда нас привела железная дорога, тянущаяся почти через всю страну, начался и вовсе другой ландшафт. Здесь меня ждала встреча с древностями.

Долина Нила, по которой 700 километров несся наш поезд, резко сузилась. Пустыня с двух сторон подступила к реке, тесня аккуратно расчерченные оросительными каналами квадратики полей и пальмовые рощи. Гибкие ветви склоняются почти до земли, вызывая ассоциации с российскими плакучими ивами.

По склонам невысоких, выветрившихся гор лепятся, наползая друг на друга, глинобитные, а иногда каменные дома, похожие на спичечные коробки. При строительстве их красили в белый цвет, отражающий солнце, но побелка со временем облезла, обнажив неровную кладку. Кое-где на плоских крышах торчат тарелки спутникового телевидения. Они, да еще рельсы и линии электропередач от Асуанской ГЭС, похоже, единственные в здешних местах признаки современной цивилизации.

Большинство населения Ком-Омбо и Асуана составляют нубийцы, заметно выделяющиеся темным, почти шоколадным цветом кожи и явно выраженными африканскими чертами лиц. Женщины ходят в черных одеждах, состоящих из свободного платья до пят, головного платка и шали, в которую они закутываются, оставляя открытыми только лицо и кисти рук. Нубийцы, переселенные в Асуан при строительстве высотной плотины, отличаются и невозмутимым нравом. Кстати, это одно из немногих в Египте мест, где не просят "бакшиш". Нубиец будет молча ждать, пока его дадут -- если, конечно, сочтут нужным. А нет -- значит, нет.

Спокойный, можно сказать, сонный Асуан, раскинувшийся на восточном берегу Нила, можно обойти пешком. Город удивительно уютный и по-своему стильный. Дома в шесть этажей считаются небоскребами. Единственное исключение -- выстроенный на острове Элефантина отель "Оберой". Архитектор, очевидно, хотел изобразить модерн -- получилось же нечто, напоминающее изувеченную взрывом водокачку. Это сооружение заметно испортило облик "Острова Слона", где в древности находилась Сиена -- административный центр первого верхнеегипетского нома (области).

Основное средство переправы на другой берег Нила или на острова -- моторные лодки и парусные фелюги. С их помощью можно добраться до храмов нубийского бога Мандулиса и Исиды на острове Филе, до полуразрушенных гробниц знати Древнего и Среднего царств, монастыря Святого Симеона и мавзолея Ага Хана III. До последних надо ехать еще и на верблюде, если не боитесь свернуть шею. Главная деталь пригородных пейзажей -- каменные карьеры, где добывали известняк и асуанский гранит. В одном из них сохранился 1200-тонный недоделанный обелиск с претензией на рекордную высоту -- 42 метра. Его, очевидно, собирались отвезти в Фивы (современный Луксор), но поскольку в процессе обработки он в нескольких местах треснул, заготовку так и оставили в карьере.

Вся природа в Асуане будто не тронута человеком. Ощущение явно обманчивое -- как-никак две плотины, Нил, изменивший русло, искусственное озеро Насер. Но все же вода здесь -- цвета воды, а не "таблицы Менделеева". Чайки вылавливают рыбу. С криком, кстати, довольно противным, пролетают ибисы -- священные птицы бога мудрости Тота. На острове Китченера, названного по имени английского консула в Египте, участника суданской кампании 1898 года, разбит ботанический сад, где собраны редчайшие образцы африканской флоры. На выходные туда отправляется едва ли не все население Асуана.

Я увожу с собой слона. Размером с ладонь, он призывно поднял хобот, словно созывая сородичей. Ароматное дерево, из которого выточена фигурка, распространяет пряные запахи сандала и трав саванны. Запах Африки. До нее -- рукой подать.

Развалины храма Хнума, целая площадь не поддающихся идентификации камней да несколько надписей времен XVIII -- XXVI династий (1314 -- 666 годы до нашей эры) на прибрежных глыбах -- это все, что осталось от Сиены, некогда крупнейшего центра нубийской торговли золотом, пряностями, дорогим эбеновым деревом и слоновой костью.

Все "южные" храмы -- сравнительно поздние, в основном времен Птолемеев (314 -- 44 годы до нашей эры), и, следовательно, хорошо сохранившиеся. Чтобы по развалинам Карнака или Луксора представить себе, как все должно было выглядеть изначально, нужно напрягать фантазию. В Асуане это можно увидеть.

Сравнительно недалеко от него, в провинциальном местечке Идфу находится храм Хора -- единственное святилище, сохранившееся в первозданном виде. Согласно древнеегипетской мифологии, именно здесь "в начале времен" бог солнца -- сокол-Хор наголову разгромил бога Западной пустыни Сета и отомстил за убитого им Осириса, своего отца. В одной из боковых пристроек храма ежегодно совершалось таинство рождения божества. Египтянки приходили сюда молить о ниспослании детей.

Упоминания о храме в Идфу содержатся, в частности, в документах времен Тутмоса III (1505 -- 1450 годы до нашей эры). При нем сюда из Дендеры, что ниже по течению Нила, перенесли статую божественной супруги Хора -- Хатор, и с того времени в храме стали чтить их обоих. Одной из основных церемоний был обряд божественного бракосочетания сына Осириса с дочерью Ра. Археологам удалось обнаружить остатки пилонов, построенных при первых Рамсессидах -- на них обнаружены картуши с именами представителей славной XIX династии (1314 -- 1200 годы до нашей эры).

Дошедший же до наших дней величественный и строгий храм начали возводить при Птолемее III Эвергете. Известна даже дата закладки первого камня -- 23 августа 237 года до нашей эры. Достраивали же святилище потом в течение двух веков.

Время оказалось не властным над храмом, считающимся вторым по величине после Карнакского комплекса. При тщательном осмотре мне удалось обнаружить лишь незначительные повреждения. Чуть пострадала верхняя часть левой башни главного пилона, упала и разбилась под тяжестью рухнувшей балки одна из статуй Хора перед входом в первый гипостильный зал. Местами сбиты рельефы, на некоторых колоннах сколоты лепестки капителей. Все.

Частичное объяснение этому факту можно найти в эскизах европейских путешественников, посещавших Египет в XIX веке. Храм был почти полностью занесен песком. Двор и залы засыпаны по самые капители. В "щелях" между песком и потолком поселились люди. Именно их и обнаружил в первую очередь в 1860 году француз Огюст Мариетт, хранитель египетской коллекции Лувра, один из самых удачливых археологов своего времени и основатель Египетского музея в Каире. Перед началом раскопок людей пришлось отселить, снести около сотни домов, стоявших прямо на будущем раскопе, а заодно и отремонтировать грозившую завалиться крышу.

Уцелела даже "святая святых" храма, куда имели право входить только жрецы высших рангов, -- алтарь, где совершались жертвоприношения и куда сходил бог. В одном из залов уцелел фрагмент "солнечной ладьи" или "золотой барки". Египтяне полагали, что именно на ней бог-солнце совершает свой ежедневный путь по небу с востока на запад. Ее земной макет выносили во время главных храмовых церемоний.

Сохранность алтарной части храма -- редкость для египетской археологии. Первые христиане не превратили его в церковь, как это часто случалось. В частности, именно такая судьба постигла храм Исиды на острове Филе, оказавшийся в центре мирового внимания во время операции по его спасению от затопления при строительстве высотной Асуанской плотины. Но об этом ниже.

В древности любой благочестивый египтянин, желая обеспечить себе вечную жизнь после смерти, должен был совершить несколько паломничеств к наиболее почитаемым храмам. Один из них находился в первом верхнеегипетском номе на острове Пилак или, в греческой передаче, Филе. Именно в этих местах, по преданиям, богиня Исида, бродя по Египту и собирая части своего убитого мужа, нашла сердце Осириса. И хотя главная святыня, связанная с владыкой подземного царства, находилась не здесь, а в священном Абидосе гораздо ниже по течению Нила, ежегодно к храму на Пилаке приезжали тысячи паломников.

Основная часть того комплекса, который можно видеть сейчас, относится уже к эпохе Птолемеев. Культ Исиды благополучно просуществовал здесь до VI века, когда при императоре Юстиниане все "языческие" боги были объявлены идолами, а жрецы разогнаны.

Храм был приспособлен под церковь. На уцелевшем гранитном алтаре выбит внушительных размеров коптский крест. Этот же символ красуется в алтарной части поверх иероглифических надписей во славу древней богини. Рельефные изображения ее и других богов "осирического цикла" стесаны и сбиты борцами с идолопоклонством, разуверившимися в прежних богах.

И все-таки храму Исиды повезло: в древности его не развалили, а в XX веке не утопили. Правда, в прошлом это чуть не произошло. После строительства англичанами в 1898 году старой Асуанской плотины храм наполовину ушел под воду. До сих пор на его стенах можно видеть почерневшие следы затопления.

Память об этом событии помогла предотвратить еще большую беду. Когда в 60-е годы прошлого столетия Советский Союз стал проектировать для Египта новую высотную плотину в Асуане, над храмом нависла угроза полной гибели. Сознавая это, Каир и Москва, осуществлявшая эту грандиозную стройку, обратились в штаб-квартиру ЮНЕСКО с просьбой помочь в сохранении египетских древностей, которые могли уйти под воду.

С 1972 по 1980 годы была проделана колоссальная работа. Все сооружения, стоявшие на Филе -- храм Исиды, павильоны Нектанеба I и Траяна, а также небольшое святилище Хатор времен Птолемея VI, -- разобрали на блоки и бережно перенесли на 500 метров в сторону. Здесь, на соседнем, более высоком острове Агилка, древние строения были собраны "обратно". А Агилке, новому местожительству храма, был придан облик Филе. И сейчас только глыба торчащих из воды камней напоминает о прежней топографии.

Все "южные" храмы представляют особый интерес для любителей сравнительного изучения стилей древнеегипетского изобразительного искусства. Вместо спокойной и строгой монументальности "архаики" древних рельефов Саккары или буйной и величественной роскоши многофигурных композиций Нового царства здесь взгляду открывается нечто совершенно иное.

Эллинистическую изобразительную традицию, влияние которой ощущалось при Птоломеях, как известно, отличал повышенный интерес к пластике человеческого тела. По античным каноном, оно должно быть совершенным. Наложение этих эстетических требований на египетские формы дало очень интересный эффект. Нет, никакого художественного симбиоза вроде бога Хора, застывшего в позе "Дискобола", разумеется, не появилось: древние египтяне были людьми со вкусом.

В то же время ни одному скульптору или резчику времен, скажем, Нового царства, не пришло бы в голову прорабатывать каждую мускулишку на теле Исиды, вырисовывать Амону-Ра икроножные, бедренные или ягодичные мышцы или наделить божественную мать Хора животом словно на четвертом месяце беременности! Такой "медицинский реализм", с которым сталкиваешься здесь, плохо вяжется с изображением стоящего рядом самого бога Солнца, уже вполне взрослого. Зато он вызывает в памяти отдаленные ассоциации с женскими фигурами времен Телль-эль-Амарны, которые мешают поверить в то, что царица Нефертити действительно была первой красавицей Египта. В общем, эклектика -- дело на любителя...

Небольшие по размерам и довольно скромные храмы Асуана, его ближних и дальних окрестностей могут, пожалуй, разочаровать иных поклонников гигантомании, имевших возможность спускаться в пирамиду Хеопса или бродить по двухкилометровому Карнакскому храмовому комплексу в Луксоре. А те, кто, затаив дыхание от восхищения, разглядывал в Долине цариц фрески в гробнице Нефертари, любимой жены Рамсеса II, выйдут из здешних усыпальниц знати времен Древнего и Среднего царств, недоуменно пожимая плечами. Чего ради из-за блеклых, полуосыпавшихся картинок карабкаться по крутому склону острова, рискуя переломать себе кости?

И стоило ли вообще тащиться в такую даль? Стоило. Мы перевернули новую страницу в древней книге о Египте.