Египетские ночи на горе Моисея

Под нависшим над головой пронзительно звездным небом, среди желтых скалистых глыб, бедуинов и верблюдов во тьме египетской вдруг прозвучал возглас: "Пушкин!" Из чего мы, российские журналисты, решившие встретить рассвет на Синае, сделали вывод, что "солнце русской поэзии" светит нам даже здесь. А ведь шли мы сюда на встречу совсем с другим солнцем. Природным.

Мы поднимались на священный пик -- гору Моисея. В кромешной тьме вслед за "Пушкиным" то и дело слышалось "Хабиби", "Кишмиш", "Тез-тур" -- это бедуины устраивали перекличку, чтобы не потерять своих. А заодно и польстить гостям, как, скажем, с нашим Пушкиным. Видно, это у них в крови. Помнится, в Египетском музее в Каире русскоговорящий гид, учившийся когда-то "в Одессе-маме", называл нас исключительно просто: "Наши люди". Но прибавлял к этому массу эпитетов -- дорогие вы наши, золотые. Неудивительно, что к концу экскурсии мы с ним почти сроднились...

Ну а здесь, в горах, все мы, разноязыкие паломники из разных стран, объединенные общей целью -- встретить солнце на высоте 2285 метров, -- на одну ночь действительно стали братьями и сестрами.

Подъем оказался непростым. Освещая путь обычными фонариками, карабкаясь по скалам вместе с сотнями таких же одержимых, каждый из нас старался ступать след в след за проводником, потому что ноги истинного бедуина всегда выбирают самые надежные камни. Некоторые путешественники, не веря в собственные силы, оседлали верблюдов -- самый популярный здесь вид транспорта. Сначала, признаюсь, я шарахалась, когда за спиной раздавались крики "Гамаль, гамаль!" (так египтяне величают этих одногорбых красавцев), но через пару километров уже гладила гамаля по теплому бочку и чувствовала себя рядом с ним почти счастливой. Время от времени мы отдыхали на стоянках бедуинов, в скромных помещениях с лавками по периметру, покрытыми половичками, точь-в-точь такими, какие были у моей бабушки в подмосковном доме. Вдоволь "наговорившись" со своими чужеземными спутниками на языке улыбок и жестов, попив душистого, по-особенному заваренного чая, шли-ехали дальше.

А над нами распростерлась черная бездна, усеянная звездами -- настоящий атлас звездного неба. Близко, как нигде. И я пыталась ухватить за хвост свой знак зодиака -- своего Рака. Сзади и спереди колыхалась цепочка из движущихся фонариков. Все казалось каким-то нереальным и напоминало грандиозный крестный ход.

И вот через три часа восхождения -- заветная вершина. Устраиваемся на многочисленных выступах-пятачках. Как-то сам собой стихает гомон -- все понимают торжественность момента, ради которого мы сюда шли: сейчас появится Его величество солнце. В ожидании его я обвожу взглядом наш импровизированный лагерь и... начинаю хохотать. Картинка напомнила мне Бандар-Логов из мультика про Маугли. Помните, когда тучи обезьян замерли на скалах Холодных Берлог при приближении разъяренного Каа? Мы тоже стучали зубами, но не от ужаса -- от холода. Правда, за несколько египетских фунтов можно раздобыть у бедуинов и верблюжье одеяло, и даже матрас. Однако сейчас эти житейские мелочи не для нас -- здесь больше думаешь о вечном.

А небо вдали потихоньку бледнело. Солнце вынырнуло внезапно. Сначала кроваво-красное, оно вдруг заискрилось, переливаясь и будто подмигивая и наливаясь мощным, ярким светом. Но почему-то смотреть на него совсем не больно, а если слезы -- то только от восторга! И чувствуешь, что действо это не случайно, что так и должно быть -- ведь гора эта священная, и не зря получила она имя пророка Моисея. Согласно Библии, именно здесь Господь явился к избраннику своему Моисею и вручил ему каменные скрижали веры с десятью заповедями, по которым и предписано жить нам, простым смертным...

Спускались мы уже другим путем, более коротким, но и более трудным. 3750 ступеней, вырубленных когда-то монахами в скалах, вели прямиком в монастырь св.Екатерины -- православный монашеский центр и место традиционного паломничества христиан. Без малого 1440 лет стоит он в сердце синайской пустыни, хотя осваивать эти места монахи начали уже с III века. Небольшими группами селились они вокруг горы Хориву (та самая гора Моисея) возле Неопалимой купины, тернового куста, который горел, но не сгорал и из которого явился Моисею Господь с заповедями. Этот чудесный куст сохранился до сих пор -- видела своими глазами. Говорят, что побеги от него не приживаются ни в какой другой земле.

Первые монахи были отшельниками и жили в пещерах. В IV веке, когда император Константин Великий официально признал христианство, при участии его матери Елены возле Неопалимой купины были воздвигнуты маленькая церквушка и башня. Ну а уже в VI веке при византийском императоре Юстиниане монастырь стал приобретать свой современный облик.

За всю свою многовековую историю монастырь ни разу не был поврежден, словно какая-то сила оберегала его. Когда в 641 году Синайский полуостров завоевали арабы, обитатели монастыря продолжали жить своей жизнью, получив охранную грамоту от самого пророка Мухаммеда. Позже внутри православного монастыря даже появилась мечеть(!).

Сохранившиеся кое-где латинские надписи и деревянные двери притвора церкви напоминают о крестовых походах, сотрясавших эти земли в XI--XIII веках. В XVI столетии сюда пришли турки, позже -- Наполеон, но и при тех, и при других традиция покровительству монастыря была сохранена.

С XI века монастырь стал носить имя святой Екатерины. Легенду о ней, дожившую до наших дней, непременно рассказывают всем паломникам.

В миру она звалась Доротеей. Красивая, образованная девушка из знатной семьи, жившей в Александрии, Доротея увлеклась учением Иисуса Христа, отказалась от всех мирских благ и соблазнов и стала проповедовать его идеи. Да столь горячо, что многие язычники, даже коротко побеседовав с ней, принимали новую веру. Она обратила к Богу пятьдесят лучших мудрецов страны, римскую знать и даже членов императорской фамилии. И приняла за свои проповеди мученическую смерть.

После казни тело ее исчезло. Говорили, что ангелы перенесли его на вершину самой высокой горы Синая. Три века спустя монахи, повинуясь видению, поднялись на гору и действительно нашли там святые останки. Мощи перенесли в возведенную здесь церковь, а высочайшую гору Синая (2642 метров) назвали именем святой Екатерины. И я не исключаю, что эта вершина станет для меня следующей ступенькой в моем восхождении, и в покорении ее мне поможет серебряное колечко на среднем пальце руки, которое дарят на память христианам в монастыре святой Екатерины.

Кстати, министр Египта по туризму аль-Маграби -- с ним мне и моим коллегам довелось встретиться в Каире приветствует религиозное направление туризма, не без оснований считая его перспективным.

-- История Египта, -- говорит он, -- тесно связана с истоками христианской религии. По египетской земле ходили и Моисей, и Святое семейство -- Дева Мария, Иосиф и маленький Иисус, и многие библейские пророки. Так что у нас очень много святых мест. В Каире, например, сохранилось дерево, в тени которого от палящего солнца скрывалась, по легенде, Мария с сыном. А Папа Римский Иоанн Павел II во время визита в Египет встал на колени, поцеловал землю под своими ногами и сказал: "Здесь я в паломничестве". Сейчас, -- продолжал министр, -- мы стараемся определить все библейские места в Египте, чтобы составить программы и маршруты для их посещения. Богатейшее историческое наследие нашей страны, безусловно, представляет интерес не только для христиан, но и для мусульман, и иудеев".

И действительно, Египет можно изучать всю жизнь -- настолько богата, разнообразна и многогранна его история, теряющаяся в глубине тысячелетий, его культура, обычаи и традиции, дожившие до наших дней. И в него нельзя не влюбиться. Тем более когда отовсюду веет чем-то родным и близким. Эти чувства испытала я и на горе Моисея, и в монастыре святой Екатерины, да и в самом Каире, стоя на набережной Нила, неожиданно напомнившего мне нашу Москва-реку.

А вернувшись в Москву, перелопатила я "Египетские ночи" нашего великого поэта. Египет сохранился там только в названии да в небольшом лирическом отступлении о царице Клеопатре и трех ее незадачливых поклонниках, потерявших голову от ее любви. Сначала в переносном, а потом и в прямом смысле.