С Моисеем по Синайской пустыне

Как известно, хорошо там, где нас нет. Так вот, на Синайском полуострове, который представляет собой сплошную пустыню, не только нас, а вообще почти никого нет. Некому испортить сотворенное Богом. Именно поэтому там так хорошо и у моря расслабляться, и пускаться на поиски приключений. Работа у меня такая, что приходится целый день общаться. Поэтому, отправляясь в отпуск в Египет, я мечтал только об одном – хоть какое-то время помолчать. А для молчания лучшего общества, чем общество рыб, нельзя и придумать.

И вот с маской, трубкой и ластами выхожу на пляж. Вижу – красивая страна Египет: половина лежаков устлана русскими барышнями. Что ж, здесь возможны разные виды отдыха: кому – рыбалка, кому – охота... Сбрасываю с себя все лишнее и иду в заплыв. Для безопасности кораллов и ног в Красное море входят не с берега, а по качающемуся на волнах понтону. При первом же погружении вспоминаю слова хорошего знакомого: интереснее всего нырять в Красном море. Действительно, чудны дела Твои, Господи!

Нет здесь ни одной обыкновенной серой рыбы, как в наших озерах и реках, – все разных цветов радуги и вычурной формы. Так царственно одеты и так величественно двигаются, что от каждой ждешь, что человеческим голосом молвит: "Чего тебе надобно, старче?"... Ощущение, что попал в мультфильм. Для кого этот феерический парад мод и стилей? Рыбы, похожие на водоросли. Водоросли, похожие на кораллы. Гигантские моллюски, мгновенно захлопывающие створки и становящиеся похожими на камни. Приходит в голову, что деление между неживым, растительным и животным миром довольно условно. Не хочется ничего трогать – от любого коралла ждешь подвоха.

Насколько богат и сочен подводный мир Синая, настолько же сухо и скудно то, что выше уровня моря. Это я понял во время гонки на четырехколесных мотоциклах. На квадроцикле по песку – то же, что на снегоходе по снегу; только от тех, кто впереди, много песка в лицо, поэтому нужно предусмотрительно обмотаться "арафаткой".

Камни, горы, песок. Единственные обитатели Синайской пустыни – редко-редко стоящие деревья со сплющенной кроной, похожие на скелет умершей от жажды антилопы. Даже в Гоби бегают суслики, прыгает саранча, по горам иногда скачут козлы. А в Синайской пустыне – ни души, ни облачка, ничего движущегося.

Единственные обитатели пустыни – бедуины и их верблюды. Бедуины – удивительный народ. Раз так или иначе кочуют, откочевали бы в какую-нибудь плодородную местность. Нет же – как забрели много веков назад в пустыню, так и не хотят из нее выбираться. Еврейский народ при Моисее, конечно, тоже блуждал здесь 40 лет – так то поневоле...

Сейчас гораздо меньше бедуинов живут прежним укладом. Большинство работает на туристов: одни пересели с верблюдов на такси, другие служат в гостиницах, третьи совмещают пустынную жизнь с приемом туристов.

Одну бедуинскую стоянку мы посетили во время нашей прогулки на квадроциклах. Маленькая круглая площадка, надежно защищенная от ветра кольцом гор, устланная разноцветными бедуинскими ковриками; колоннада кальянов, сверкающих на солнце. Но нас угостили не кальяном, а каким-то душистым чаем.

"Кто такие бедуины?" – спросил я старшего из них, кое-как разумевшего по-английски, на что бедуин ответил мне любезно, но как-то отрешенно: "Это люди, которые живут в пустыне". – "Значит, если я поселюсь в пустыне, то стану бедуином?". "Старшой" посмотрел на меня более внимательно и, задумавшись, возразил: "Еще бедуины говорят по-арабски, и они мусульмане. Одни пришли из Мекки, другие из Медины. Мой род переселился сюда из Мекки". Последняя фраза прозвучала гордо. Зачем они вообще сюда переселились, я спросить не догадался.

"Я читал, что в старые времена бедуины жили в основном грабежом. Грабили караваны, монастыри", – продолжил я расспросы. – "Люди бывают разные. Обычно бедуины на Синае – хорошие люди. Когда встречают кого-то – помогают"... Действительно, в древности кочевники пустыни жили так, что слово "бедуины" вполне могло произойти от слова "беда". Но встреченные за время моего путешествия бедуины показались мне людьми радостными, настроенными на помощь и непривычно свободными внутренне: сказывается тысяча лет, проведенная наедине с ничейными просторами пустыни.

Пока мы возвращались из пустыни в гостиницу, декорации сменились несколько раз. Закат окрасил морщины гор сначала в желтый, затем в оранжевый цвет. Потом и горы, и деревья стали уныло-серыми. Земля слилась с морем и небом, и все вместе они провалились во мрак. На вечно безоблачном черном небе зажглись яркие звезды. Когда я мечтал побывать в Египте, надеялся, конечно, подняться на гору Синай. Ведь это единственное место в ветхозаветной истории, где Творец говорил с человеком. Здесь Бог через Моисея открыл людям историю сотворения мира и дал десять заповедей, две из которых известны всем: "Не убей", "Не укради". После этого лицо Моисея так сияло, что он из скромности прикрывался накидкой.

Зная по рассказам о сильном холоде и ветре на вершине горы и жалея свое больное горло, после длительных раздумий я все-таки предпочел восхождению поездку в монастырь Святой Екатерины, расположенный у подножия Синая. Место, уникальное своим собранием древнейших рукописей и икон, мощами святой мученицы Екатерины. А главное – Неопалимой Купиной.

Утром последнего дня я мчался по пустыне на старой синей машине. Это было типичное бедуинское такси. В том смысле, что ехало оно очень быстро. Насколько велика скорость, здесь никогда не знаешь, потому что спидометры не работают, – у этого вдобавок и стрелка была отломана. За рулем сидел бедуин в "арафатке". Звали его Муса – это арабская транскрипция популярного здесь имени Моисей.

Окружающий пейзаж состоял из бурых, желтых и черных, как антрацит, гор. С вершин некоторых из них, словно ледник, спускались реки белого песка. На небольшой песчаной равнине мы увидели стоянку бедуинов. Я подошел к ним и сфотографировал сначала мальчика лет десяти, потом жующего колючки верблюда.

На вопрос мальчика, нравится ли мне животное, я утвер дительно кивнул. "Очень хороший верблюд", – сказал мальчик и повторил эти слова в нескольких вариантах с такой нежностью, будто сейчас расцелует это горбатое существо со вздорным характером.

В получасе езды до монастыря появились таблички "Протекторат Святой Екатерины". За въезд в обширную область, принадлежащую святой, берут три доллара.

Монастырь Святой Екатерины – маленькая уютная крепость, с древним храмом, византийскими иконами и минаретом – для мира с мусульманами. Я приехал сюда, чтобы приложиться к мощам святой мученицы, которая в III веке ради верности Христу не пожалела своей молодости, красоты и недюжинного ума. Старый монах с уверенностью хироманта развернул мою ладонь и, секунду поглядев на нее, подарил медное колечко с надписью "Святая Екатерина" на греческом языке, точно подходящее мне по размеру.

Вот и Неопалимая Купина – куст такой высоты, что не дотянешься до листиков. Около 3800 лет назад Моисей увидел его объятым пламенем, но не сгорающим. По мнению одних, куст стал олицетворением еврейского народа, притесняемого, но не гибнущего. По мнению других – это прообраз Девы Марии, принявшей на себя божественное рождение младенца Иисуса. Ученые подтверждают, что других экземпляров данного вида растения – диптам – нигде не найдено, и все попытки размножить его оказались безуспешными. А этот куст живет до сих пор, чтобы мы верили.

Рядом с ним – начало двух каменных троп. По пологой поднимаются на Синай, по крутой спускаются. Неожиданно для себя, зная, что подъем обычно занимает пять часов, а у меня всего два, я побежал наверх по крутой тропе, по которой нормальные люди обычно спускаются, – чтобы быстрее. Надеялся хотя бы издали увидеть Пик Моисея, но перевал никак не удавалось преодолеть: за стеной открывалась новая стена, и конца этому не было. Чувствовалось чье-то присутствие, и боковое зрение превра щало ближайшие причудливо выветренные скалы то в людей, то в животных, то в неведомых чудовищ.

За час быстрого подъема я прошел, наверное, половину пути. Добрался до маленькой белой кельи на краю обрыва – заброшенного жилища аскета-отшельника. Да, были люди! Почему я не живу в этой келье, почему моя жизнь так приземленна и легка?

Вся поездка – в оба конца 440 км – обошлась мне всего в 75 долларов. Правда, Моисей, будучи все-таки Мусой, сумел выцыганить у меня немаленький бакшиш. Но я уступил ему охотно: хотелось в его лице отблагодарить эту землю.