Факультативные уроки Сорбонны

Говорят, что порок рано или поздно наказуем. Мой личный эксперимент подсказывает мне, что иногда наказуема и слишком изобретательная добродетель. Я училась на факультете психологии, в Сорбонне, с вдохновением и со скрипом. Лабиринты психоанализа меня вовсе не пугали. Жуткие закоулки человеческой запутанной натуры, наоборот, привлекали, но приходилось продираться через французскую стилистику. После первой же сессии я получила экзаменационный лист с суровым вердиктом: "Предмет вы знаете, поэтому оценка положительная, но делаете слишком много грамматических ошибок. Если хотите получить диплом, извольте писать грамотно, мы же все-таки всемирно известный университет". Это поставило меня в тупик, потому что на дополнительные курсы по французскому не было ни времени, ни лишних денег. Дело в том, что все подобные курсы для иностранцев обычно стоят от пяти до десяти тысяч франков, а за психологический факультет я заплатила всего 650 франков.

Знакомая француженка дала совет: "Дай объявление в FUSAC о том, что ты ищешь языковой обмен, найдешь себе друга и будешь его учить русскому, а он - корректировать твой французский". Так я и поступила. FUSAC (France-USA Contact) - это журнал объявлений и рекламы книжных магазинов, конференций, обществ и турагентств, который бесплатно можно взять в английских магазинах и кафе, университетах и некоторых конторах. Он выходит во Франции и Америке. Особенно много в нем объявлений о частных уроках, часто люди ищут просто друга по интересам. FUSAC не считается бульварной прессой, это скорее информационный бюллетень для интеллигентной публики и студенчества. Мне и в голову не могло прийти, что может начаться после того, как я с самыми степенными и праведными намерениями дала призыв о лингвистической дружбе.

Искушенная в неприятных сюрпризах, которые может преподнести Париж, я специально составила так объявление, чтобы не был понятен мой пол. "Russian student seeks a friend for English and French еxchаnge". В журнале была специальная графа "Дружба", где слово "еxchаnge" означало самую невинную взаимную помощь. Это, думала я, сразу должно было отбить охоту у искателей сомнительных приключений. Наивная! Не я ли сама учила в университете, что инстинкт продолжения рода у людей - один из самых сильных и что он толкает их на всевозможные изобретения и самые изощренные поползновения.

Мое объявление скромно затесалось между другими, более колоритными: "Американский писатель ищет экзотическую фактуру жизни" или "Итальянская студентка хочет изучать японский и шведский в обмен на язык Гомера". Я опасалась, что его вообще никто не заметит. Однако звонки посыпались один за другим.

В первой полсотне лидировали местные гомосексуалисты. Разговаривать с ними было истинным удовольствием. Сколько кокетства, сколько игры! Мне грустно было их разочаровывать и хотелось попрактиковаться в разговорном французском, поэтому я оттягивала миг признания и говорила, что это кузен дал мой телефон. Что ему передать? Меня немедленно засыпали вопросами о кузене, каков он. Я обещала рассказать, с условием, что меня будут поправлять, когда я буду делать ошибки. Мои занятия коррекцией проходили в идеальных условиях. Сидя на диване с чашечкой кофе, я обсуждала по телефону проблемы сексопатологии с ее представителями. Мои сокурсники могли бы мне позавидовать. Было несколько случайных звонков от лесбиянок, приглашавших на свои посиделки. "Там же не написано girl!" - удивлялась я. "Dick с мужской ролью обычно и пишут о себе, как о мужчине", - отвечали мне.

Эти дискуссии давали мне практику, о которой только может мечтать аспирант психологии, и, более того, помогали мне не выходя из дома нарабатывать легкость речи. До этого я стеснялась говорить по телефону с французами, меня одолевал комплекс вины: извините, что я вас беспокою своим звонком, да еще и говорю с ошибками. От этого язык еще больше заплетался. Но после задушевных бесед с "меньшинствами" стеснение проходило. Ведь звонили мне, тревожили меня. Я была хозяйкой положения и решала ситуацию, которая не была для меня важной. Постепенно я перестала заикаться и забывать слова. Через каких-то две недели, отвечая спросонок на звонки, раздававшиеся то на рассвете, то заполночь, я стала забывать, на каком вообще языке веду разговор.

Встретив меня заспанную на лекции, однокурсница спросила, как дела. "Как в песне, - ответила я. - У русского барда Юрия Визбора есть такая: "Ну, что мой друг грустишь? - Мешает спать Париж". Я могла бы отключать телефон в неурочные часы, но любопытство мучило меня больше, чем бессонница. Мне звонили самые разные люди. Множество тихих восемнадцатилетних мальчиков, которые искали себе друга. Почти все они только что закончили провинциальный колледж, поступили в столичный университет, еще не нашли себе компанию. Они скулили и жаловались мне по телефону. Оторванные от дома и привычной среды, они переживали мучительную ломку переходного периода во взрослого мужчину. Кроме этого, было очень много звонков от национальных меньшинств, особенно с Востока. Услышав женский голос, они тоже были рады, несколько человек заочно сделали мне предложение. Так же зажатые комплексами чужаков, столкнувшись с французской ксенофобией, они звонили выходцу из России, поскольку за рубежом ходит легенда, что русские - хотя тоже европейцы, но большие интернационалисты. Мне рассказывали удивительные вещи, которые, может быть, не осмеливались бы сказать, глядя в глаза психотерапевту, потому что опасались, что он тут же пришьет ярлык психопата. Я чувствовала себя дежурным волонтером на "телефоне доверия" - выслушивала, давала советы, утешала, ободряла. Но пускать в свою жизнь не собиралась.

Практикумы психологии учили нас, что любую ситуацию можно сделать выигрышной. А ведь это идея! - сказала я сама себе. Прекрасный метод психотерапевтического лечения комплексов. Телефон облегчает душу. Своеобразный моральный ассенизатор общества. Ведь известно, что 99 процентов психологических проблем существуют только в представлениях человека. Проговорил - и отлегло от сердца, или подсказали решение. Чужие проблемы решать легче, ведь точка зрения на них более объективна, значит, легче найти выход. Для того, кто принимает звонки, тоже немало пользы. Вы даете объявление в газету, на вас обрушивается лавина чужих плачей и просьб, признаний и розыгрышей. Когда вы все это разгребете, то выяснится, что ваши собственные проблемы решились сами собой. И нет больше языковой скованности, вы даже ругаетесь, как уроженец этих мест.

Самым интересным было то, что мне звонили все сексуальные маньяки Парижа. Ближе к полночи со мной соединялся какой-нибудь типичный персонаж из учебника психиатрии... Я поделилась своим опытом с преподавателем психоанализа. Это был очень интеллигентный человек, крупный специалист по порокам и извращениям, потому что сам, как мне казалось, был подвержен всем возможным тайным страстям. Впрочем, высокий профессионализм и знание предмета позволяли ему успешно подавлять этих демонов.

- Могу ли я взять для диссертации тему "телефонное общение с сексуальными маньяками как способ решения их психологических проблем и переориентации"?

Профессор глубоко задумался. На его лице заиграли, сменяя друг друга, разные оттенки улыбок - от поэтически-печальной до садистски-мечтательной.

- Я думаю, что это трудно,- наконец сказал он. - Потому что для этого вам нужно будет хорошо расспросить их о детстве, семье, первом сексуальном впечатлении, фрустациях и так далее...

Самого матерого и самого настоящего маньяка, который с ходу начал угрожать мне своей свирепой любовью, неусыпной слежкой и расправой, я отпугнула радостным приветствием, что именно его-то мне и надо. В ответ на ласковую просьбу поделиться своими воспоминаниями о детстве он бросил трубку и никогда мне больше не звонил. Я чувствовала себя рыбаком, у которого с крючка сорвался двадцатикилограммовый сом. Как я ругала себя за неграмотность! Ведь известно, что маньяку, как всякому игроку, нужен хороший подающий - нежное трепетное существо с истерическими задатками и реакцией: "Никогда мне больше не звоните, я буду жаловаться в полицию нравов".

В следующий раз я попыталась пойти в обход. "Вы действительно хотите учить русский язык?", - тоном прокурора или робко, в зависимости от ожиданий собеседника, спрашивала я. "Хочу, хочу, очень хочу..." - со страстным стоном отвечал очередной "клиент". - "И давно это у вас? Я имею в виду тягу к иностранным языкам."

Наши беседы были сложны и захватывающи. "Хорошо, я скажу, какого цвета у меня волосы и, может быть, даже приду на свидание в полночь на кладбище в белом плаще, как вы просите, но сначала вы немного расскажите о себе, - торговалась я. - С какими именно ассоциациями у вас связаны кладбище и белый цвет?" Редко кто из них рассказывал мне о своей жизни откровенно, обычно разговоры принимали вид своеобразного словесного пикирования. Разумеется, этот тип звонивших корректировать мою речь не собирался. Практически все маньяки хотели быть могучими мужами и мистическими персонажами из триллеров. Лечиться психотерапевтически не желал никто. Но в сущности все оказались безобидными трепачами, и беседы с ними были очень занимательны, во всяком случае с точки зрения психопатологии. Думаю, что даже если бы я в самом деле согласилась прийти на кладбище ночью на свидание, то они бы струсили первые... Некоторые из них, по мнению университетского психоаналитика, были из хороших семей и, придавленные грузом строгого воспитания, старались выплеснуть незнакомке свои тайные грезы. Некоторые были инвалидами или импотентами и в гипертрофированных чувствах пытались утолить свою жажду интима. Некоторые были действительными пациентами психиатров, но интеллект их в целом не был затронут болезнью, и они понимали, что любое антиобщественное действие против женщины было бы наказуемо, а телефон разряжал душевную муку и позволял им оставаться анонимными.

Среди звонивших было несколько человек, которые уверяли меня, что хотят учить русский язык и даже в доказательство произносили несколько русских фраз. Но никогда не приходили на свидание, перезванивали, снова просили о встрече и так далее. Причем спрашивали, какое место для меня удобнее, после чего назначали встречу в противоположном конце Парижа. По мнению все того же психоаналитика, это были любители розыгрышей, чаще всего прикованные к дому болезнью или уродством и вымещавшие на нормальных людях свою боль.

- Чему вы удивляетесь, - сказал мне психоаналитик. - Вы только открыли для себя эту сторону жизни. Вы что, не видите, что в домах за закрытыми дверями сидят тысячи одиноких существ, для которых телефонная связь - единственное средство общения с миром? Кроме них, есть много людей с психическими отклонениями, которые используют телефон как средство для реализации своих фантазмов. За окнами их дома Париж бурлит, Париж кипит страстями, а они не могут принять в этом участие. Поэтому они творят свой виртуальный мир и живут в нем.

А мой профессор заявил мне:

- За этот семестр вы сделали блестящие успехи в познании психологии. - Но в письме вы по-прежнему делаете ошибки.

Что было поделать, если судьба распорядилась дать мне больше уроков человеческой психологии, чем грамматики?

Обращались ли ко мне нормальные люди без странностей и сексуальных отклонений, действительно желающие учить русский язык? О да! Трое. Одинокий француз на пенсии, французская студентка и молодая англичанка. С ними я очень подружилась. Это было именно то, что я искала. Все остальные были большим сюрпризом судьбы студенту психологии. Мое объявление дало прекрасные плоды - уникальное совпадение моих профессиональных исследовательских интересов и стремлений тех, кто мне звонил.

А как быть тому, кому совершенно не нужны все эти бредовые разговоры, исповеди, психологические игры? Отказаться от идеи давать объявления? Тем, кто хочет дать объявление и не иметь всех последствий, о которых читатель уже знает, можно посоветовать следующее. Не указывайте в тексте никаких персональных деталей. "Ищу работу" или "Уроки... языка" - этого достаточно. Слова "Звонить только с серьезными намерениями" притягивают всякую дрянь, как комаров манит тепло и свет.

Трое любителей лингвистики составили, наверное, лишь тысячную долю всех откликнувшихся: звонки раздавались и полгода спустя после выхода журнала. Вот странная логика жизни. Если бы я дала объявление "Жду звонка маньяка", мне наверняка позвонила бы толпа психоаналитиков, любопытных писателей и активистов религиозных сект, желающих спасти мою заблудшую душу. Маньяки не откликнулись бы, ожидая подвоха. Скромный анонс гимназистки-овечки привлек волков. Так объявление о продаже квартиры вызывает интерес не только граждан с жилищной проблемой, но и конкурентов, тоже продающих квартиры, ЖЭКа, фининспекторов, рэкетиров и посреднических фирм. Впрочем, это объяснимо: противоположности притягиваются...

Моя подруга рассказала мне, как за полгода до этого она дала объявление в городской бюллетень: "Скромная русская девушка ищет любую работу. Звонить только с серьезными предложениями", - этим она хотела подчеркнуть свою благонамеренность. Поступившие предложения повергли ее в ужас. Первым был звонок фотографа из порнографического журнала. Потом ей звонили все сводники, сутенеры и искатели платной любовницы-куртизанки, причем каждый ее уверял в серьезности своих намерений, потому что предлагал долгосрочные контракты и хорошие деньги. Но самыми частыми были звонки от одиноких мужчин. Телефон не умолкал. Поскольку у нее уже был жених, то она стала сразу класть трубку, услышав мужской голос, и последней каплей был звонок дряхлого старика, умолявшего придти к нему. Он врач, инвалид, одинокий и бедный. Она будет у него работать, а мэрия будет платить за него. Знакомая перезвонила в мэрию, получила подтверждение, что да, в самом деле, месье Такому-то нужна помощница, он бывший врач с тридцатилетним стажем работы, поэтому платить будет социальная служба. Когда знакомая переступила порог стариковского дома, она была потрясена запущенностью, и ее даже слеза прошибла от жалости к старому человеку, отдавшему свою жизнь заботе о ближних. После коротких переговоров, что именно нужно делать, она с возмущением бросилась вон: старик просил о самых интимных услугах (если хотите конкретики - то об оральном сексе) в счет их оплаты социальной службой как за труд помощницы по хозяйству. Он считал свое предложение "серьезным", потому что платила мэрия. Кроме того, по его словам, ему нужна была порядочная и скромная девушка, которая хранила бы тайну и не стащила бы из квартиры вещи.

Почему эти люди не обращались по объявлениям в разделе "Интимные контакты", среди которых были, в частности, откровенные призывы дам, бесплатно приглашавших к общению?

Объяснение дает психология. Ах, эта психология! Она на все может дать ответ - или его видимость. "Изменилась сексуальная ориентация населения, - писали французские журналы еще несколько лет назад.- СПИД изменил наш мир. Разбитная девушка с большим опытом сегодня не привлекает, а отпугивает. Желанной становится безопасная скромница. По данным последнего опроса, среди молодежи "верность" и "скромность" сексуального партнера становится одним из главных приоритетов. Неужели это конец сексуальной революции?"

Вряд ли. Ориентация изменилась, а пыл не угас. Но теперь на прицеле другая цель. А это вызывает переориентацию поведенческих норм в обществе.

Помните, как Алиса, попав в страну чудес, поступала в полном соответствии с общеизвестными правилами: "Если будешь неосторожно вертеть в руках нож, то обязательно порежешься. Если выпьешь из пузырька с надписью "Яд", то заболеешь". Чуть позже ей наверняка поведали бы еще одну истину: если ты ярко красишь губы и надеваешь мини-юбку, то жди разных домогательств от малоприятных типов. Теперь правила будут гласить: чем скромнее ты выглядишь, тем аппетитнее кажешься. Началась погоня за гимназистками. Девушки, внимание! Тем, кто хочет привлечь внимание сильного пола, советую не пользоваться косметикой, собрать волосы в пучок, надеть очки в грубой оправе и сгорбиться с томиком какой-нибудь интегральной физики в углу автобуса. Вместо закладки лучше всего использовать листовку минздрава о СПИДе. К куртке неброского цвета можно прикрепить оторванную от столба электропередачи табличку "Осторожно - убьет!". Так вы будете символизировать саму Безопасность и Здоровье, самые привлекательные качества в наши опасные дни. Вот такие неожиданные уроки может преподать нам жизнь. Особенно если напрашиваться на эти уроки самому.