По следам Джерома К. Джерома

Исторически сложилось, что самыми ревностными ценителями сыра были и до сих пор остаются французы. Генерал Шарль де Голль, по слухам, огорчался: "Как можно управлять страной, в которой столько же сортов сыра, сколько дней в году!". Действительно, непросто, особенно если учесть, что на самом деле эта цифра значительнее – около 500, не считая того, что в каждом крестьянском хозяйстве готовят свой сыр, у которого зачастую нет даже названия.

Завтрак в ресторане отеля был исполнен спокойной помпезности: среди алого бархата и белоснежных скатертей ломились горячий и холодный шведские столы, свежие гарсоны разносили чайники и кофейники, фруктовая горка, украшенная живыми цветами, благоухала тропиками... Вот только, кажется, в тропиках этих кто-то умер. Дня три назад. И довольно крупный. Угрожающий запах шел плотным облаком до самой середины большого зала, перекрывая и жареный бекон, и банановый пудинг. Потрясенная несоответствием запаха месту, я уселась у приоткрытого окна, и в этом ракурсе передо мной немедленно предстал источник потрясения: сырный стол!

Это сооружение считается визитной карточкой заведения – ресторана или кафе. Мощный мраморный прилавок, на котором разложены деревянные толстые доски, на которых разложены ряды надрезанных шаров, голов, дисков, пирамид и дырчатых ломтей. Набор ножей – от исполинских до самых скромных. Каждый отрезает себе сколько хочет, виртуозно орудуя только ножами. Необъятные тарелки, на которые предполагается грузить отрезанные куски. Я своими глазами видела тонкую и звонкую француженку крохотного роста, которая еле донесла до столика свою тарелищу, в три этажа уложенную кусками сыра, и слопала все это добро за какие-то 20 минут. Что удивительно, ее порхающая походка после такого завтрака совсем не изменилась!

Среднестатистический француз съедает в год от 15 до 23 кг сыра – больше, чем кто-либо другой в мире. В стране Франции к сыру грешно относиться как к пищевому продукту. Это, скорее, ритуальная принадлежность, и потомки галлов испытывают почти религиозный экстаз, вкушая "фромаж" всех цветов, видов и консистенций. Они могли бы пойти войной на англичан за их привычку есть сыр после сладкого, если бы не были так поглощены своей собственной – истинной – национальной любовью к сыру.

Через несколько дней я все-таки прониклась всеобщим сырным благоговением. И уже почти свыклась с запахом, – на рынке из любопытства даже прошлась вдоль сырного ряда, тихонько дыша ртом и спортивно увертываясь от протягиваемых мне на ножах разноцветных кусочков. В общем, была готова попробовать "настоящего". Предварительно выяснив у знатоков, какой из сыров наименее вонюч, отрезала три тонких ломтика – белый, желтый и оранжевый. Набросала сверху побольше листьев салата, чтобы в случае чего спрятать отвергнутое. Оказалось – съедобно! Даже вкусно. У оранжевого, впрочем, была некоторая кислая резкость, оставившая нехорошее послевкусие. Следующий подход был запланирован на ужин. К тому времени я уже избавилась от одного из своих предубеждений – французское вино вовсе не кислое, а сухое. Прекрасное вино. Буду запивать им сыр – это так по-французски! Но наслаждения не получилось: я схватила, что называется, кусок не по себе. Невинный с виду, на вкус он оказался просто омерзителен. Причем снаружи почти не имел запаха, зато попав в рот, разразился таким ароматом и так распластался по языку, что я почувствовала себя вкушающей чью-то разлагающуюся плоть. Пришлось спешно утираться салфеткой, чтобы незаметно выплюнуть и упаковать в нее подлый сыр. Запить вином, заесть десертом и зачистить зубной пастой жуткий вкус не удалось, и всю ночь мне снились кошмары.

Наутро с похмельной суровостью я поклялась никогда, никогда не есть больше сыра. Однако нарушила клятву в тот же день на маленькой ферме, где гостям предложили домашний сыр, – маленькие сливочные шарики плавали в глубокой глиняной миске, покрытые молочным рассолом. Есть их полагалось специальной круглой ложкой с дырочками. На вкус они были восхитительны, а внутри каждого шарика прятался миндальный орешек. Просто восторг! И на сыр никак не похоже.

Сделав философский вывод, что сыр сыру рознь, а о вкусах не спорят, я утешилась тем, что, видимо, мне пока не встретился "тот самый" сыр, который одним своим видом и запахом заставил бы мои глаза гореть, а сердце биться чаще. Вот матушка моя, например, знает толк в сыре и велела привезти ей самого что ни на есть французского, "и чтобы плесень была потолще". Я добросовестно выбрала самые устрашающие на вид сыры и попросила завернуть их как можно лучше, чтобы не пахли. Сверток получился внушительным: поверх фирменных коробок и магазинной упаковки я засунула сыр в несколько полиэтиленовых пакетов, переложив их газетами. И поначалу мне показалось, что запах почти перекрыт, и я снова наслаждалась жизнью.

Сыр проявил свою вонючую сущность в самолете. Причем не только мой: рейс из Парижа впору было снабдить противогазами! Безответственные пассажиры набрали на борт столько сыру и французского парфюма, которым тут же себя "освежали", что воздух в салоне самолета превратился в натуральный смрад. Невозмутимые лица бортпроводников вызывали искреннее уважение. В Шереметьево встречающие безошибочно шли к нашему рейсу по запаху.

Сырному сокровищу еще предстояла доставка на автомобиле к маминому столу. Десять часов пути – я с ним в одной машине не поеду! Сыр был невежливо привязан к багажнику на крыше. Обдуваемый встречным ветром, он почти не издавал запаха. На границе одной из южных областей пара инспекторов ДПС остановила нашу машину для досмотра. Досмотр был тщательнейший, по всем правилам, но ничего подозрительного, включая оружие и наркотические средства, обнаружить при нас не удалось. Почти попрощавшись, бдительный гибддешник узрел примотанный скотчем к багажнику сверток. "Хочешь получше спрятать – положи на видное место!" – победоносно вскричал он и кинулся к сыру. В спешке разрывая бумагу и целлофан, он вдруг замер и осмотрел всех потрясенным взглядом. Решил, что там труп, с тоской поняла я. Компактный – значит, младенец. Или расчлененка. Лейтенант медленно расстегнул кобуру...

Осенью предпочтительнее камамбер, бле, вашрен, маруаль, мюнстер, томм с зернами укропа. Зимой – легендарный бри, овернский голубой фурм де амбер, брусс, бофор, ливаро и комте. Внимание: савойский риш мон едят только горячим! А сладковатый сен-нектэр, настоянный на пиве терпкий буле де авенн, гапрон c черным перцем или острый вье лилль хороши в любое время года.