Маленькое русское безумство в Бретани

Близ города Конкарно, что на юге французской Бретани, началась дружная стройка. Суетятся рабочие, подъезжают грузовики, и запущенный участок с обветшавшими строениями будто пробуждается от сна. При виде развернувшихся работ понимающе переглядываются местные старики, которые еще помнят, что здесь когда-то высился замок — словно из сказок Шарля Перро.

Между тем стройка на атлантическом побережье Франции непосредственно касается и России. Путешественники, пересекавшие Бретань с севера на юг — от скал из розового гранита в Перрос-Гиреке через монументальные храмовые ансамбли Сен-Тегоннек и Гимийо к живописному заливу Морбийан, непременно обращали внимание на причудливо-романтический замок с изящным названием Кериоле. Искусствоведы и эксперты затрудняются определить его архитектурный стиль и лишь пожимают плечами при виде кружевного фасада, вычурных башенок и заросшего сада, в котором мирно пасется пожилая коза. Кто-то назвал Кериоле "маленьким архитектурным безумством", и отныне этот эпитет неизменно сопровождает в многочисленных путеводителях описание замка, возведенного здесь в XIX веке по прихоти своенравной русской княгини. Звали ее Зинаида Ивановна Нарышкина (1809 — 1893).

З.И. Нарышкина принадлежала к старинному русскому роду из-под Смоленска. Выйдя замуж за действительного статского советника, гофмейстера и предводителя Санкт-Петербургского дворянства князя Бориса Николаевича Юсупова, она не только стала княгиней, но и вошла в историю как самая удачливая представительница семьи, над которой тяготел многовековой рок. Когда сыновья ногайского хана Юсуфа, ведшего свою родословную от племянника Магомета — пророка Али, приняли православие и стали Юсуповыми, татарская колдунья наложила на них страшное проклятие, которое должно было привести к вымиранию рода. Впрочем, анафема особо не отразилась ни на благосостоянии Юсуповых, которые до революции 1917 года оставались самой богатой в России семьей после Романовых, ни на судьбе Зинаиды Ивановны.

Современники называли ослепительно красивую, образованную и склонную к изящным искусствам княгиню Юсупову "украшением салонов" и "звездой первой величины". Она входила в пушкинское окружение, а ее поклонниками были российский император Николай I и французский Наполеон III. Кроме того, после смерти мужа в 1849 году пленительная Зинаида оказалась владелицей несметного состояния, в том числе дворцов в Москве и Архангельском, в Санкт-Петербурге и Кореизе. Узнав о языческом проклятии, вольнолюбивая княгиня не пожелала мириться с судьбой, а возмутившись против рока, как говорится, ни в чем себе не отказывала. Ее экстравагантный образ жизни стал притчей во языцех при императорском дворе, а особую известность среди ее многочисленных авантюр получила фатальная страсть к узнику Шлиссельбургской крепости юному революционеру-народнику. Использовав свои немалые возможности, влиятельная Нарышкина добилась, чтобы любимого отпускали из застенка к ней по ночам. Говорят, уже после революции в ее доме на Литейном проспекте при обыске был найден гроб с забальзамированным телом...

В 1855 году Зинаида переехала во Францию, где заняла роскошный особняк в Парке принцев, неподалеку от Булонского леса, и пугала беспечных французов двумя огромными протасьевскими борзыми. Она, конечно же, была вхожа в высшее парижское общество, и на одном из приемов ей представили блестящего офицера имперской гвардии Шарля Шово (1828—1889). Человек незнатного рода, Шарль тем не менее был принят при дворе, так как сумел завоевать доверие Наполеона III, назначившего его секретарем Имперской палаты. В свою очередь, покоренная изысканными манерами прелестного француза Зинаида, несмотря на изрядную разницу в возрасте (ей — 57, ему — 32!), приняла решение выйти за него замуж. Но чтобы заключить брак с вдовой князя, Шарлю нужно было тоже иметь дворянский титул. И Зинаида купила предмету своей страсти сразу два — графа Шово и маркиза де Серр.

Имперский двор России, не одобрявший ни отъезда княгини, ни ее нового брака, потребовал, чтобы новоиспеченный дворянин имел и серьезную государственную должность. В то время в департаменте Финистер стало вакантным место генерального советника кантона Конкарно. В 1860 году Шарль сумел получить эту должность, предварительно заверив местного префекта в намерении поселиться в департаменте. После того как все формальности наконец были улажены, в сентябре 1860 года Зинаида и Шарль подписали брачный контракт. Церемония бракосочетания прошла в России, в часовне санкт-петербургского дворца Юсуповых на Мойке в присутствии французского посла. А в 1862 году новобрачные приобрели в Бретани, на берегу Атлантического океана, небольшой замок, окруженный густыми тенистыми алеями. Документальные свидетельства о нем сохранились с XV века.

На древнем бретонском Кериоле значит "дом солнца", и предполагается, что башня замка, которую было видно далеко из океана, служила маяком для местных моряков. Княгиня, привыкшая к комфорту и роскоши, энергично взялась за обустройство своего нового жилища, напоминавшего скорее суровую средневековую крепость. Коренным образом перестроить замок было поручено главному архитектору региона Жозефу Биго, который внимательно прислушивался к пожеланиям русской дамы, почитая ее изысканный вкус.

И все же обновленный замок производит странно-мрачное, фантасмагорическое впечатление, отражая, по-видимому, умонастроения хозяйки в то время. С архитектурной точки зрения новое строение являло собой гибрид нескольких стилей — неоготического, французского реннесанса и местного бретонского. На крыше — страшные химеры и... славянская ведьма на помеле. Фасад украшен символами Бретани — горностаями, королевскими лилиями и... оккультными пятиконечными звездами. Среди украшений — барельеф медведя, который смотрит на восток, напоминая об истоках Нарышкиной, дворянские короны Шово и Серра, и девиз "Всегда и вопреки всему".

Площадь замка была значительно увеличена, в подвалах установлены калориферы, которые создавали для русской княгини невиданный по тем временам комфорт и уют. Новомодная система отопления считалась небывалой роскошью, однако эффективность ее оставалась слабой. Раскаленные котлы лишь слегка смягчали атлантическую сырость в помещениях, способствуя все же сохранению коллекций, которые Зинаида перевезла в Бретань из Парижа. И сегодня в Кериоле можно увидеть сохранившиеся здесь произведения искусства — картины, скульптуры, гобелены. В отдельной комнате — русские кокошники, расписные подносы и неизменные матрешки. На почетном месте — живописные портреты надменно-капризной Зинаиды и фальшиво-чопорного Шарля.

Общая стоимость оплаченных Нарышкиной работ по обустройству поместья достигла полутора миллионов франков. В 1889 году граф Луи-Шарль-Оноре Шово, маркиз де Серр, чьи политические убеждения не отличались особой стойкостью (бонапартист, республиканец, монархист), скончался. Поскольку брак оказался бездетным, он завещал Кериоле... своей сестре, забыв предупредить об этом супругу! В результате Зинаида, вложившая в реконструкцию немалую долю состояния, должна была выкупить собственное имение у свояченицы еще за полтора миллиона франков.

А между тем княгине Нарышкиной, достигшей преклонного возраста, переезды из Парижа в Конкарно давались все труднее, и она решила преподнести поместье вместе с коллекциями в дар департаменту Финистер. Но с условием: использовать Кериоле "для эстетического воспитания и прогулок жителей", сохранив его в том же виде. 28 октября 1894 года Зинаида скончалась в своем парижском особняке. Ей было 90 лет. Прах, согласно предсмертному пожеланию, был отправлен в Россию и похоронен в фамильном склепе, а дар Франции обрел юридическую силу.

Посетив Кериоле, члены Наблюдательного комитета составили протокол, в котором указывалось: "При виде столь чудесного разнообразия художественных богатств, примечательных поисков стиля, настойчивого и замечательного стремления к красоте мы лучше поняли, что мадам Шово-Нарышкина хотела уберечь свое детище от превратностей судьбы, и мы выражаем нашу признательность княгине, предназначившей Франции и Бретани столь пышный дар". Судьба подарила Кериоле несколько спокойных десятилетий. Лишь во время Второй мировой войны здесь были расквартированы германские солдаты, которые разграбили замок и срубили деревья, устроили на его территории конюшню и стрельбище. А в конце войны в имении размещался военный госпиталь.

В 1948 году о бретонском замке вдруг вспомнил правнук Зинаиды — князь Феликс Юсупов, вошедший в историю как убийца Григория Распутина. Впрочем, в предреволюционном Санкт-Петербурге он был известен и другими "чудачествами". Так, обладающий внешностью "падшего ангела" Феликс любил бродить в женском платье по улицам северной столицы, прикидываясь проституткой. Говорят, будто Распутина в роковую ночь 18 декабря 1916 года он сумел завлечь к себе благодаря прелестям не своей жены Ирины, урожденной великой княжны Романовой, как считают официальные историки, а своими собственными. По слухам, Юсупов был ясновидцем и медиумом, увлекался йогой и каббалой. Наконец, известно, что уже в эмиграции за некие таинственные заслуги он был удостоен важного ордена...

Обосновавшийся в Париже, Феликс решил проверить выполнение условий передачи Кериоле в дар. Назначенные им эксперты обнаружили многочисленные нарушения пунктов дарственной: были срублены деревья, алтарь из часовни передан в местную церковь, а фламандские ковры — в музей соседнего города Кемпера. Были проданы ряд земельных участков и часть мебели, а сам замок периодически сдавался в аренду под различные вечеринки. Юсупов немедленно потребовал возвращения Кериоле. В 1951 году он направил соответствующее письмо префекту Финистера и одновременно обратился в суд, выдвинув претензии на компенсацию за нанесение ущерба собственности в 4 миллиона франков. Генеральный совет департамента, которого не смущали ни родовитость, ни таинственные заслуги русского князя, назначил контрэкспертизу, которая констатировала лишь незначительные нарушения. К тому же префект заявил, что часть из них объясняется форс-мажорными обстоятельствами, а другая списана за давностью лет. В результате департаментский суд отверг иск правнука Нарышкиной.

В 1954 году под давлением многочисленных кредиторов и по совету парижских адвокатов Феликс обратился в высшую инстанцию, не подверженную прессингу местных властей, — апелляционный суд города Ренна. Ход оказался верным: новые судьи вынесли окончательное решение в пользу Юсупова. Теперь Генеральный совет Финистера должен был не только освободить замок и вернуть коллекции, но и выплатить князю компенсацию в размере 25 миллионов франков. Едва вступив во владение желанной собственностью, Феликс принялся от нее поспешно избавляться. Чтобы расплатиться с огромными долгами, он опустошил покои замка, распродавая произведения искусства, мебель и уникальный архив с документами XII—XIX веков. А потом предложил муниципальному совету Конкарно выкупить само поместье.

В 1960 году Юсупов разбил прилегающие угодья общей площадью 48 гектаров на мелкие участки, уступая их тем, кто больше даст. Кто-то из местных жителей даже подал на князя в суд, чтобы остановить застройку площади вокруг замка в соответствии с французским законом об охране лесов и исторических памятников. Когда же непроданным остался только замок, хозяин вдруг нашел его "уродливым, лишенным стиля и вкуса". Без всякого сожаления он бросил Кериоле на произвол судьбы и возвратился в Париж, где умер в 1967 году, будучи совершенно разорен. Последний Юсупов похоронен вместе с женой Ириной, дочерью и ее мужем на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем в могиле матери, так как на отдельное место денег уже не было.

А поместье пошло с молотка, и новый хозяин поначалу хотел превратить замок в доходный дом, однако отказался от этой идеи из-за чрезмерно больших расходов на переустройство. Началось новое разграбление: из поместья вывозили витражи и внутренние колонны, резное дерево и кухонную утварь. В саду были повреждены статуи Анны Бретонской и Шарля VIII, лишь чудом сохранился памятник Нотр-Дам д’Эсперанс — Богоматери надежды. Камень за камнем была разобрана часовня, а строительный материал использован для сооружения жилого дома в центре Конкарно. В 1988 году по западу Франции пронесся разрушительный ураган, не пощадивший и многострадальное поместье: в Кериоле были повалены деревья, сорваны крыши, разбиты стекла. Непоправимый ущерб в залитом водой замке был нанесен деревянным потолкам и полам. Казалось, что лежавшему в руинах поместью нанесен последний удар...

Но тут произошел новый поворот судьбы, которая будто сама подсказывала, что надежду не следует терять никогда. В Кериоле случайно заехал некий француз, где-то услышавший о замке, выстроенном в Бретани сумасбродной русской княгиней. Лучи солнца вдруг волшебно осветили остатки когда-то великолепного фасада из белого гранита, и проезжий, переживший чудесное озарение, решил купить замок и вернуть ему былой блеск.

— Кто же этот сказочный принц? — осведомился я у миловидной Франсуазы, которая работает в замке экскурсоводом и увлеченно повествует о тернистой истории Кериоле немногочисленным посетителям.

— Владелец одной из компаний в Париже, который не ищет известности, — с загадочной улыбкой ответила девушка.

И вот на территории поместья полным ходом развернулись реставрационные работы. Часть замка уже открыта для экскурсий, и в возвращенном из забвения Кериоле вновь поселился дух русской княгини Зинаиды Нарышкиной.