Берлин, как ты изменился!

Городской пьяница Нанте - один из наиболее популярных персонажей берлинского художника Генриха Цилле. Однажды, в очередной раз приняв лишнего и оказавшись затем за пределами привычной пивной, бедолага не узнал ничего вокруг. Пораженный, он прислонился к кирпичной стене и смог лишь выдавить из себя: "Берлин, как ты изменился!"…

Давно канули в лету времена Нанте, но память о нем берлинцы сохранили. Более того, именем городского забулдыги был назван один из кабачков в здании "Паласт-отеля", построенного шведами в конце 70-х годов прошлого века. Там я оказался как-то за одним столом с композитором Клаусом Биршульцем. Этот город стал для композитора, уроженца Тюрингии, родным и дорогим: "Берлин, мой Берлин, Алекс и Линден"... Клаус подивился и обрадовался, что мне, иностранцу, знакома эта песенка, которую он посвятил Берлину. Между тем ничего удивительного здесь нет. И названная в честь российского императора Александра I Александерплац, которую берлинцы панибратски нарекли Алексом, и Унтер-ден-Линден мне столь же симпатичны, как и Клаусу. А потому я считаю естественным, что мой приятель за годы жизни в городе на Шпрее полностью пропитался тем берлинским темпераментом, который на слуху у всего мира. О берлинцах действительно следует поговорить особо. Не дай вам Бог вступить с ними в перепалку. На каждое сказанное вами слово последует в ответ десяток, произнесенных на диалекте, который одни считают ласкающим слух, другие - абсолютно невозможным. Как бы вы ни уворачивались от звонких тирад, вы очень скоро почувствуете себя загнанными в угол. Недаром популярная в прошлом эстрадная певица Хельга Ханеман, сама берлинка до мозга костей, назвала в одной из своих песен Берлин "самым большим болтуном в мире".

Кстати о "самом". Тяга к превосходной степени отнюдь не чужда германской столице, которая, где только можно, рвется в лидеры если не в мировом, то уж во всяком случае в национальном масштабе. На том же Алексе, к примеру, стоит самая высокая в Западной Европе телебашня. 265-метровое сооружение появилось в центре площади в 1969 году, в канун 20-летия существовавшей тогда ГДР. К концу прошлого века она основательно устарела морально и потребовала ремонта. Проведен был не просто ремонт и "замена внутренностей", - благодаря новой антенне "телеспаржа" подросла еще на три метра.

Вот, кстати, повод вспомнить о берлинском остроумии. "Телеспаржа" - это одно из порождений берлинского сленга. Не зря же понятия Berliner Schnauze - умение не лезть в карман за словом и Berliner Pauke, в данном контексте - веселый нрав, прочно укоренились в немецком языке.

Пожалуй, самым ярким примером находчивости и неординарности берлинцев может служить история с капитаном из Кепеника, которая действительно имела место. Произошла она почти век тому назад - 16 октября 1906 года - и получила столь широкий резонанс, что была в деталях описана даже в японских(!) газетах. Дело было так. Доведенный до отчаяния сапожник Вильгельм Фогт, переодевшись в форму прусского капитана, увел за собой взвод солдат, захватил ратушу городка Кепеник (теперь это один из берлинских районов), арестовал бургомистра и изъял из кассы 3557 марок 45 пфеннигов. На столь рискованный шаг его толкнули отчаяние и безысходность. Из своих 57 лет Фогт около трех десятков провел за решеткой, а когда все-таки вышел на свободу и решил начать новую жизнь, оказался в замкнутом круге: без прописки нет работы, без работы нет прописки. Осталось только бунтовать. "Преступника" поймали через 10 дней, и дело составили по всей форме. В декабре 1906 года коллегия по уголовным делам берлинского района Моабит приговорила бедолагу за незаконное ношение формы, посягательство на свободу граждан и другие деяния к четырем годам тюрьмы. Через два года, правда, Фогта освободили по личному повелению кайзера Вильгельма Второго. Тут-то сапожник и обратил свои злоключения в звонкую монету: выступал в варьете с рассказами о своих похождениях, опубликовал автобиографическую книгу и, заработав достаточно, отправился посмотреть мир. Да только деньги у него долго не задержались: в 1922 году Фогт умер, не имея в кармане ни гроша.

Берлинцы - народ нескучный, любят праздновать весело и с размахом. Но размах все же имеет определенные границы. Отчасти поэтому германская столица лишилась одного из своих ярчайших праздников - "Парада любви" - самой многолюдной в мире тусовки любителей музыки "техно". В этом году демонстрация не состоится, поскольку городские власти отказались нести огромные расходы, связанные с приведением города в надлежащий порядок после бурной "дискотеки".

Обычно парад проходил в одну из июльских суббот и плавно перетекал в воскресенье, переворачивая жизнь в центральных районах города с ног на голову. Встречались рэйверы в Тиргартене - огромном парке, служившем в прежние времена представителям династии Гогенцоллернов и зоосадом, и местом прогулок и охоты. Демонстранты облюбовали в качестве "танцплощадки" пересекающую зеленый массив улицу 17 июля, прямую, как стрела, а заодно и близлежащие лужайки.

Здесь на предельно малой скорости двигались несколько десятков передвижных пультов диск-жокеев. Вокруг, под аккомпанемент льющихся из динамиков мощных ритмов, которые не каждый отважится признать музыкальными, плясала публика - ни много ни мало под миллион человек.

Легко представить себе, во что превращались в результате "народных гуляний" аккуратные ряды кустарников, симпатичные зеленые полянки, дорожки и просеки. Мусор убирали затем с помощью снегоуборочной техники с большими ковшами, а зеленые насаждения обильно обрабатывали водой из поливальных машин, чтобы хоть как-то нейтрализовать "аммиачную инъекцию". Расходы по уборке нес городской бюджет. Экологи неоднократно призывали отказаться от "супер-дискотеки" или, по крайней мере, перенести ее подальше от центра города.

В конце концов, терпение властей лопнуло. Они отказались признать за массовой тусовкой статус демонстрации, что повлекло за собой для организаторов необходимость самостоятельно заботиться об уборке территории. Но при таком раскладе не хватает 700 тысяч евро, из которых 500 тысяч пойдут на оплату работы дворников. Впрочем, идея проведения "Парада любви" окончательно не похоронена, - уже сегодня демонстрантов готовы принять Гамбург, Мюнхен, Дюссельдорф, Штутгарт, Дрезден и Лейпциг.

"Самой-самой" стала и демонстрация мод, организованная пару лет назад на фешенебельной Курфюрстендам. Здесь возвели огромный подиум в виде латинской буквы U, и, чтобы проделать по нему путь длиной более километра, каждой из 800 манекенщиц требовалось более 20 минут. Добиться признания рекорда и занесения его в книгу Гиннесса берлинцам удалось. Еще бы: в конструкции подмостков было использовано 86 тонн стальных труб и досок, что не в пример больше предыдущих достижений. Попутно был зафиксирован и еще один неофициальный, но вполне достойный результат: для подготовки участниц гримеры извели в общей сложности около тонны косметики.

Чтобы прослыть "самыми-самыми", берлинцы идут даже на откровенные нарушения правил дорожного движения. В дни проведения в германской столице Конференции ООН по проблемам климата порядка 100 тысяч человек собрались на "крупнейшую в мире демонстрацию велосипедистов". Вся эта масса выплеснулась на городской автобан, призывая граждан бережно относиться к окружающей среде, не злоупотреблять без нужды личными автомобилями и активнее использовать для повседневного передвижения по городу общественный транспорт. А ведь все ПДД мира запрещают велосипедистам движение по скоростным магистралям.

Самыми первыми берлинцы познакомились и с единой европейской валютой. Случилось это на четыре с половиной года раньше, чем евро заменил франки, лиры, драхмы, эскудо и песеты. В мае 1997 года на все том же Алексе перед столичной ратушей состоялся грандиозный праздник, на котором среди других развлечений производился обмен: за две марки берлинцы получали один свежеотчеканенный диковинный "евро". Не настоящий, конечно, и, как выяснилось позже, лишь отдаленно похожий на сегодняшние европейские деньги. Да и номинал у монет был особый - полтора, два с половиной и пять евро, - таких в реальности не существует. Но тем больше была привлекательность изобретения берлинского земельного банка "Ландесбанк" для нумизматов всех мастей.

Берлин - город с поистине уникальной историей, по крайней мере новейшей. Ну где еще, скажите на милость, в течение 28 лет и трех месяцев внутри одного государства существовало совершенно инородное образование - территория другого, враждебного государства? А внутри территории ГДР существовал Западный Берлин, который политики именовали то "островом в Красном море", то "прифронтовым городом". Он и вправду был похож на военный рубеж - огороженный по всему периметру бетонной стеной с зарослями колючей проволоки. Теперь от когда-то непроходимого "антифашистского защитного вала" осталось совсем немного. На территории нынешней столицы объединенной Германии сохранились лишь четыре отрезка стены, самый продолжительный из которых чуть больше километра. Они по-прежнему привлекают туристов, которым показывают и уникальную картинную галерею, созданную непосредственно на обломках стены, и медную полосу на асфальте, проложенную на месте бывшей границы напротив здания городского собрания депутатов. А затем предлагают приобрести сувениры в виде пестро раскрашенных кусочков бетона с "сертификатом подлинности", скрепленным для пущей убедительности печатью с гербом бывшей ГДР. Один из моих коллег заметил, что из того бетона, что уже продан и еще предлагается туристам, можно сложить аж три Берлинских стены.

Но если для туристов город по-прежнему интересен, то для вершащих судьбы мира заокеанских политиков он, увы, потерял притягательность. Раньше каждое слово, сказанное американским президентом на берегах Шпрее, весило в политическом плане гораздо больше, чем произнесенное, скажем, в Лондоне или Париже. Это понимали не только политики, но и простые граждане, неизменно собиравшиеся на такие выступления. Послушать Джона Кеннеди к ратуше района Шенеберг в 1963 году пришли около полутора миллионов человек, и все как один рукоплескали его сделанному по-немецки знаменитому заявлению: "Я - берлинец!" Но 30 лет спустя Билла Клинтона, также украсившего свое выступление немецкими фразами, у Бранден- бургских ворот слушали всего лишь 250 тыс. человек. Что же касается нынешнего хозяина Белого дома, его пребывание в Берлине длилось меньше суток, а выступление перед массовой аудиторией вовсе не планировалось.

После объединения Германии Берлин не перестал быть "самым-самым". В городе, которому суждено было вновь стать столицей, весьма прибавившей в политическом весе страны, развернулось колоссальное строительство. Главной же стройкой города стала площадь Потсдамер-плац. До Второй мировой войны именно здесь находился центр деловой активности. Но после разделения города сначала на четыре сектора, а потом и отторжения Западного Берлина площадь оказалась на задворках западной части города, превратилась сначала в пустырь, а затем в обычную свалку. Ожила она лишь с оформлением германского единства, и сегодня деловой центр Берлина полностью восстановлен. Он объединил и помещения для офисов, и торговые центры, и бутики, и вокзал, и киноконцертный комплекс, в котором уже несколько лет проходят знаменитые Берлинские кинофестивали. Есть и жилье, которое уже в силу своего расположения не может быть неэлитным.

Одну из квартир в местном Байсхайм-центре маклерам удалось продать за баснословные пять миллионов евро. Каждый квадратный метр площади обошелся владельцу в 7,5 тысяч евро! Что же получил клиент, "отстегнувший" столь значительную сумму? Трехъярусные апартаменты из 10 комнат. В одном только бильярдном салоне площадью 50 кв. метров вполне может разместиться стандартная "двушка". Добавьте сюда четыре ванных комнаты, две лоджии, большую террасу на крыше и зал для приема гостей (написать просто "гостиная" о помещении площадью в 130 кв. метров не поднимается рука).

Не стоит забывать и об открывающемся из окон виде: как на ладони и Тиргартен, и Бранденбургские ворота, и здание рейхстага.

Словом, достойная резиденция в одном из самых интересных и активных мест Европы. И если бы наш приятель Нанте увидел свой родной город сегодня, он с полным правом воскликнул бы: "Берлин, как ты изменился!" А мы добавим: и похорошел.