Шелковыми тропами арийцев

Перемахнув через гряду Эльбруса, самолет ныряет в долину, покрытую заплатами полей. Впереди Тегеран. Женщины в салоне начинают кутаться в просторные одежды. Чадру, как мы ее себе представляем, иранки не носят. Поверх кофточек и шальвар, брюк или юбок накидывают нечто вроде плаща, балахона - очень длинного, буквально достающего до пят. С головы же никогда не снимают в общественных местах хиджаб - большой платок, спускающийся на спину, надвинутый на лоб до бровей, чтобы спрятать волосы. Цвет этого наряда для официальных случаев черный или темно-синий. Иностранки же в приземляющемся самолете, в том числе и русские, надевают на себя разноцветные платья-халаты, накидывают на головы пестрые кокетливые платочки.

В иллюминаторе сквозь полночное марево проглядывают серые кубики невысоких домов. Светятся лишь окна. Такое впечатление, что в городе введена светомаскировка.

Да, Тегеран до сих пор неважно освещен. Я не раз попадал в совсем темные улочки. Световой рекламы, электрических табло очень мало - только в центре да на домах-офисах. Везде множество портретов бородачей разного ранга. Тут и борцы, погибшие в исламскую революцию, и имамы в чалмах, строго взирающие со стен домов и заборов. И, конечно же, величавый аятолла Хомейни. Часто он предстает в окружении ныне правящих имамов, например, Верховного духовного руководителя Ирана аятоллы Али Каменей, ведущего свою родословную от первых шиитских имамов. Мелькают, но реже, портреты президента республики Мухаммеда Хатами, также имеющего очень исламское происхождение: он - сейид - потомок Пророка Мухаммеда, ведущий род от внука Пророка - Хусейна. Иранцы на улицах обращают внимание на европейцев. Они приветливы, подходят, чтобы спросить, откуда мы, могут пригласить на чашку чая. Женщины скользят вдоль стен домов, словно летучие мыши в своих черных развевающихся одеяниях, и, заметив пристальный взгляд или направленный фотоаппарат, сразу закрывают лицо, отворачиваются...

Что я, собственно, знаю об этой стране?

Кир, Дарий, величие империи Сасанидов... Вековой застой... Убийство Грибоедова и бриллиант, подаренный во искупление царю... Пышность шахского режима, бородатые аятоллы без тени улыбки... Ревущие демонстрации... Мужчины обязательно без галстука... Женщины в бесформенных одеждах... Но есть и другое. Прежде всего блеск поэтов: Саади, Рудаки, Хайяма и множества других, ибо весь Восток писал на этом благозвучном, гибком, утонченном персидском языке - фарси. Фарси - один из самых богатых и благородных языков мира. А каков он - нынешний Иран?

Богатырские игры

- Зурхане! - кричат мальчишки. - Зурхане!

Пробираясь по узким улочкам Шираза неподалеку от крытого рынка, я останавливаюсь, как вкопанный. Плотный горячий воздух, пропитанный ароматами шафрана и перца, безостановочно взрывается громом барабана и клекотом гортанных выкриков.

- Зурхане! Зурхане! Зурхане! Это слово с фарси переводится как "дом силы" или "дом богатырей". Борьба .- древнее увлечение иранцев. Одно из его направлений стало профессиональным спортом. В вольной борьбе иранцам нет равных на мировых помостах. Но зурхане по-прежнему популярны, и туда может прийти каждый, чтобы показать свое умение.

Бешеная дробь барабана, перезвон колокольцев все ближе и ближе, и вот я уже перед ступеньками в подвальчик, над которым возвышается куполообразное сооружение.

Пока раздумывал: заходить - не заходить, к входу подошла занятная пара: сухонький невысокий мужчина с мальчиком, который нес узелок. Иранец вежливо пригласил меня со спутником внутрь движением руки и вошел сразу за нами.

Под высоким куполом находился небольшой круглый зальчик. Вдоль стен располагались скамейки, на которых сидели зрители. Внизу, на арене, разминались полуголые борцы. Около дверей на возвышении сидел мужчина с накачанными татуированными руками, одетый в кожаную безрукавку. Он бил в барабан, одновременно проходился палочками по набору колокольчиков и что-то упоенно напевал.

- Что он поет? - спросил я у своего местного спутника.

- Все, - улыбнулся тот. - Стихи Саади, молитвы, стихи-аяты из Корана. Песнопения должны вдохновлять атлетов. Он воспевает древний культ силы, призывает к победе. Стойте! Кажется, сейчас начнется...

Борцы образовали на арене круг и ходили по нему, ритмично размахивая руками. Они были босиком, в узких брюках, на плечах - пестрые накидки, расшитые персидскими узорами.

Потом остался один атлет с очень густыми усами и стал демонстрировать упражнения: вначале со щитом, потом предметом, напоминающим арбалет. Его сменил старичок (оказалось, ему под девяносто), который, выйдя на арену, коснулся ее рукой, словно Антей, набирая силы от матери-земли. Из его упражнений я запомнил "кружение". Маленький, сухонький, он вертелся на арене, как волчок. Выступившему за ним более молодому партнеру не повезло. Он взвалил на себя такой вес и так яростно приседал, что ему стало плохо. Сподвижники подхватили его под руки, усадили на скамейку и стали обмахивать полотенцами.

Борцы сменяли друг друга. Под купол взлетали тяжеленные,, блестевшие в лучах булавы, и невольно хотелось пригнуть голову, когда они, сверкая, стремительно падали вниз. Обязательно в руки атлета. Пот покрывал обнаженные торсы борцов. Они вытирали его расшитыми накидками, которые одновременно служили ковриками на арене. Яркий свет резал глаза, утомляло мелькание булав и однообразное пение. Я стал рассматривать многочисленные снимки на стенах, где борцы демонстрировали свои мускулы, где перечислялись их награды и победы в состязаниях. Каскады упражнений становились все более сложными. Атлеты одобрительно хлопали друг друга по плечам. Более того, обнимались после особо удачно выполненных танцевальных пируэтов. На арене царила эйфория.

Когда выступления закончились, я заметил, как мальчик передал узелок своему дедушке. Тот быстренько натянул на себя застиранную рубашку, брючки и вышел на улицу. Он ничем не выделялся среди прохожих - обычный дедушка на прогулке с внуком. Они завернули за угол и растворились в толпе. Спешащие по делам горожане не обращали на них внимания: никто не знал, что рядом с ними идет знаменитый борец.

К незабытому Великому Киру

После первого дня знакомства с Тегераном доктор Али Фарух вежливо поинтересовался:

- Вот вы были в нашем историческом музее. Обратили внимание на расцвет культуры в период правления Кира?

Я неуверенно пробормотал в ответ, что вроде жил он недолго, лет тридцать, прославив династию Ахеменидов, расширив пределы Персии, присоединив Вавилон.

- А вы знаете об интересной находке, сделанной английскими археологами в 1879 году, как раз на месте древнего Вавилона?

- Нет, - признался я. - Вот этот замечательный документ, составленный Великим Киром после победы над Вавилоном в 539 году до нашей эры. - Али осторожно вынул из кожаного портфеля лист мелованной бумаги с текстом на нескольких языках. - Сейчас вы держите манифест Кира. Оригинал - терракотовый цилиндр с клинописным текстом хранится в Британском музее. Не все знают, что копия манифеста находится в Нью-Йорке в одном из залов ООН, а главное, не догадываются, почему он там хранится. Ведь манифест Великого Кира - прообраз Хартии вольностей провозглашает право на труд, свободу личности, неприкосновенность жилища!

Послушайте, каким слогом написано: "Я избавил жителей Вавилона от позорного ига. Я отвратил разрушения их жилищ и устранил их падение. Я положил конец их несчастиям. Мардук, великий бог, остался доволен моими деяниями. И мне, Киру, Царю Царей, который поклоняется ему, и сыну Камбизу, плоти от плоти моей, всем моим войскам подарил свою милость и благословение..."

Может быть, потому Александр Македонский, захватив державу Ахеменидов, как равный по величию отнесся столь почтительно к памяти Кира. Но об этом вы узнаете в Пасаргаде, где находится мавзолей Кира... - сказал в завершение доктор Али Фарух.

Древняя столица Персии Персеполь встретила нас зноем. Промчавшись от Шираза по раскаленному плоскогорью километров пятьдесят, мы поднимаемся по ступеням гигантской лестницы царского входа, по которой в дни празднеств под рев труб и грохот барабанов восходили цари Дарий и Ксеркс на огромную платформу, увенчанную беломраморными колоннами, барельефами и скульптурами.

Только вслушайтесь в звучание этого слова: "Пасаргада"! Так называлось воинственное племя. Это название можно выкрикивать как боевой клич, как призыв к борьбе, и когда-то его страшились враги, особенно если оно стояло рядом с именем Кира. И тут поворот с будничной надписью: "Внимание! Исторический памятник Пасаргада. VI век до нашей эры".

Две тысячи пятьсот лет прокатились над этим выжженным зноем нагорьем: здесь чеканили шаг фалайги Александра Македонского, звенел камень под копытами монгольской конницы.

И немыслимо представить себе, как в центре этого жесткого коловращения эпох выстоял запекшийся, словно кровь, мавзолей Великого Кира. Приближаюсь к нему как бы по сужающейся спирали, идя вдоль выступающих из каменистой почвы стен царского дворца и канцелярии. В отличие от пышных многоколонных зданий Персеполя здешние сооружения напоминают месопотамские дворцы: система квадратных дворов, окруженных небольшими помещениями. И форма гробницы Кира - по образцу месопотамских - напоминает знаменитый зиккурат. Мавзолей стоит посреди широкого поля с высушенной солнцем травой. Он охристого цвета и прекрасно смотрится на фоне далеких голубеющих гор. Приют бренного тела Великого Кира.

Когда Александр Македонский разрушил Персеполь, а затем захватил Пасаргаду, он не знал, где захоронен Кир. Об этом ему поведал историк Аристобул, сказав, что здесь лежит Царь Царей и полководец, прославившийся в битвах и погибший в бою задолго до прихода Александра. Тот не только не тронул саркофаг, но и наложил свою печать: ничья рука не должна прикасаться к нему. Александр даже присылал гонцов из Индии проверить, выполняется ли его воля.

Мусульмане, пришедшие сюда, возвели мечеть, не тронув гробницу, так как им сказали, что здесь покоится пророк Сулейман - царь Соломон. Так и находилась гробница на территории мечети, никем не тронутая.

Во время юбилея Ирана при последнем шахе мечеть снесли. Когда же принялись за реконструкцию мавзолея, то неожиданно обнаружили на месте, предназначенном для саркофага, пустоту, ложное пространство. Сам же саркофаг был искусно спрятан под крышей мавзолея.

В сиянии алмазов и клонированного "трона павлина"

Мы почтительно посмотрели на обычное здание, где могла помещаться любая заурядная фирма, и прошли за ворота сквозь строй охранников. Они тщательно проверили и наши документы, и пригласительные билеты, и наличие оружия. И вот мы идем по холлу к стальным дверям, понимая, что наконец-то допущены в сокровищницу самого могущественного в стране банка - Центрального банка Исламской Республики Иран.

За этими тяжелыми дверями собраны драгоценности, золото и бесценные произведения искусства за двадцать с лишним веков правления шахов, халифов, султанов и даже шахиншахов. Именно он, шахиншах Мухаммед, сын знаменитого Реза-шах Пехлеви, повелел в 60-е годы XX столетия, хочется сказать, "возвести" специально оборудованное помещение под землей в здании Центрального банка, причем взять отсюда что-либо даже правитель страны может лишь по распоряжению парламента, утвержденному советом банка (жаль, что не было никогда такого порядка у нас). Когда последний шахиншах Мухаммед захотел сделать для своей жены императрицы Фарах легкую корону для приемов и заказал ее парижским ювелирам, он не смог вывезти за рубеж ни одного драгоценного камня - не разрешил совет банка. Корону пришлось изготавливать в Тегеране приглашенным мастерам...

Последняя процедура перед стальными дверями: служащий в черном официальном костюме вручает нам буклетик "Правила посещения сокровищ Короны", где перечисляется, что запрещено: проносить оружие, фотоаппараты, курить. Все эти правила мы строго соблюдали, тем более что разрешение на фотографирование нужно было оформлять заранее, собрав уйму подписей.

Наконец двери раздвигаются - и перед нами черный большой зал, мерцающий , как южное ночное небо. Это в витринах переливаются подсвеченные драгоценные камни...

Сразу оговорюсь: все обычно употребляемые слова для обозначения несметных богатств не в состоянии передать и сотой доли магического очарования этого собрания редкостей.

Можно было до бесконечности любоваться эгретами - украшениями на шахских головных уборах; поясами с гигантскими пряжками; одеждой - женской и мужской; кальянами, мечами и кинжалами; блюдами и подносами; шкатулками, переполненными перстнями, ожерельями, брошами и серьгами... А теперь вообразите, что все эти изделия только из золота и платины и усыпаны тысячами алмазов и изумрудов, рубинов и топазов! Назову вес лишь одной короны династии Пехлеви: 2 килограмма 80 граммов. А алмазов, жемчужин и изумрудов на ней - 3380. Впечатляет, не правда ли?

Признаюсь, что когда столько вокруг мерцающих драгоценностей и тебя долго водят вдоль витрин, называя ошеломляющие цифры стоимости всех этих шахских корон и одежд, то восприятие притупляется, и ты скоро перестаешь восторгаться всем этим великолепием.

Поэтому меня обрадовало, когда мы перешли к "штучным" экспонатам, имеющим свои истории и легенды.

Рассказывают, что однажды Насер ЭдДин-шах увлекся изучением географии и заказал своему ювелиру изготовить глобус, но не простой, а из золота, где параллели и меридианы, моря и материки были бы сделаны из драгоценных камней. И вот перед нашими глазами необычно яркий шар. На него затрачено 75 фунтов золота и 51 566 драгоценных камней. Меридианы и экватор обозначены бриллиантами, континенты - рубинами, а моря и океаны изумрудами. Все так сверкает и переливается, что даже глазам больно. Как выясняется, мастер больше обращал внимание на искусство отделки, чем на географию, поэтому удивлять гостей этим чудом шах мог, но пользоваться глобусом по назначению ему явно было затруднительно.

Много бесценных вещей связано с именем легендарного Надир-шаха. Вот его сабля, с которой он совершил в 1740 году поход в Индию. Ее называют покорительницей мира. Рядом щит из шкуры носорога. И то и другое после возвращения правителя из Индии было украшено камнями и эмалью.

История знаменитого трона Надиршаха напоминает детектив. Об этом нам рассказал служащий банка Езатолла Малеки, изучивший русский язык еще при последнем шахе.

- Видите, как трон хорош! Его иногда называют "троном павлина". Он был самым любимым троном Надир-шаха. По окончании индийского похода он приказал изготовить его копию. Увы, все подлинные троны его исчезли сразу после смерти правителя. Тот, который вы видите, был сделан по заказу тщеславного Фадх-Али-шаха, любившего пускать пыль в глаза иностранным послам. Деревянный каркас этого трона, обитый дорогими материями и кожей, переливающийся, как павлиний хвост, был украшен 27 тысячами драгоценных камней, нона нем, к сожалению, восседал не прославленный Надиршах, а его менее знаменитый преемник.

А вот известный во всем мире алмаз "Дария-инур". - Малеки, не торопясь, ведет нас к другой витрине. - Название его переводится как "Море света", "Море лучей". Когда-то им владел Великий Могол Мухаммед-шах. Но его разбил в битве Надир-шах, он и взял эту драгоценность как добычу. После убийства Надир-шаха алмаз достался по наследству Шахроху, и так переходил от одного правителя к другому, пока не оказался в руках Ага-Мухаммедхана - основателя династии Каджаров.

Малеки продолжает повествовать о необычных приключениях алмаза, а я вглядываюсь в розовые переливы "Моря света", любуюсь его бездонной чистотой и думаю, сколько же крови впитал в себя этот камень, переходя от одного владельца к другому...

Место, где простираются ниц

Так достаточно высокопарно некоторые переводят слово "мечеть" (от арабского "мас джид"). Но мечеть отнюдь не единственное место для моления. В аэропортах иранских городов я заметил укромные молельные комнатки (отдельно - для мужчин, отдельно - для женщин), кстати, так же, как и краники для обязательного неоднократного омовения в общественных туалетах. Первое, что бросается в глаза в номере отеля, - Коран на столе, а рядом - молитвенный платочек и камешек из Кербелы. Эти камешки, квадратные и круглые, с изображениями мечетей и именами первых шиитских имамов, я встречал повсюду в мечетях, на базарах, в сувенирных лавочках Их изготовляют из глины по всему Ирану.

Вообще молиться можно хоть в парке, хоть на улице, если выбрать местечко поукромней. Пришел срок, прозвучал глас Господень, то есть Аллаха, разворачивай платок или коврик, клади священный камешек и бей поклоны, читай молитвы. Для правоверного мусульманина полагается совершить за день пять омовений и прочесть пять раз молитву. Это минимум, который Аллах не возбраняет увеличивать: молись хоть сто раз. Кстати, именно столько раз слово "молитва" под разными названиями упоминается в Коране.

Итак, после мираджа - вознесения на небо - пророк Мухаммед оповестил верующих, что они должны совершать пять молитв, что соответствует жизненному ритму мусульманского мира. Утром перед работой, которая начинается очень рано, чтобы избежать дневного зноя; в полдень после работы, выполняемой без перерыва; во второй половине дня после обеда, когда открываются магазины; при заходе солнца, когда прекращается всякая деятельность; перед сном - время отрешения человека от дневной суеты.

Молитвенный коврик - обязательная принадлежность каждого правоверного служит как бы священным пространством, ограждая духовный мир верующего от окружающего. Нередко можно видеть в отелях, как портье за стойкой быстренько опускается на коврик и молится себе преспокойно, а клиент терпеливо ждет, не нарушая его общение с Аллахом.

Но все же молиться лучше всего в мечети. Мы выбрали самую древнюю мечеть Шираза и отправились туда в самый подходящий для молитвы день еженедельного отдыха мусульманина - пятницу.

Рано-рано, еще только начали чирикать попугайчики в садике около отеля, как громкий и не очень благозвучный голос муэдзина, усиленный динамиками, разнес по всему городу призыв к верующим на молитву. Встав под душ, то есть совершив общее омовение, мы вышли на солнечную улицу и слились с праздничной толпой, спешащей в мечеть. Каждый был прилично одет, ведь после посещения мечети семьи направляются в "Райский сад" - старинный ботанический сад при университете. Там отдыхающие горожане прогуливаются под пение птиц по зеленым аллеям, а дети бегают вокруг цветущих клумб и фонтанов около старинного дворца, знаменитого своим расписным фасадом...

Мы проходим через арку главных ворот в большой двор, где купол мечети, окруженный минаретами, ее стены выложены зеркальной плиткой, витражи, блистая, переливаются под солнцем. Мечеть славится среди верующих гробницей Х века, где покоится шиитский имам Ахмат ибн Муса из Мешхеда. Сняв обувь, входим в молитвенный зал, устланный коврами. Внутри 'сумрачно. Верующие толпятся у ниши, где лежат Коран и молитвенники. Это михраб, указывающий направление в сторону Мекки, где находится святыня мусульман Кааба. Но вот уже имам с возвышения кафедры обращается с проповедью к верующим. По пятницам он особенно важен и красноречив. Произнеся первую часть проповеди, коснувшись духовных вопросов и процитировав суры из Корана, имам, отдуваясь и обмахиваясь большим платком, присаживается на ступеньки кафедры.

Люди громко заговорили, оживленно жестикулируя. Говорят, что тут многие обмениваются новостями. Мечеть - это и центр общения, куда каждый приходит со своими заботами.

Посещение мечети - дело богоугодное, очищающее душу от мирской скверны. Видно, как истово молятся верующие: стоят, обратив ладони вперед на уровне лица; кланяются, положив руки на колени, поднимаются, падают ниц, выпрямляются, садясь на пятки; снова падают ниц и встают. Целая процедура, которая отличается у сунитов и Шиитов. Но всегда мусульманин шепчет вначале молитву: "Аллах акбар" и произносит первые стихи Корана, суру Аль Фатиха. После перерыва имам снова поднимается на кафедру и начинает говорить на современные темы и, что особенно близко его пастве - о повседневных делах Шираза.

Пока его все внимательно слушают, я заглянул в боковую комнатку, откинув два ковра в черно-белых ромбах у входа. В углу на полочке стояли книги, а на устланном красным ковром полу сидели и лежали верующие. Один у стены спал, сладко похрапывая. Каждый здесь обращался к Аллаху со своей просьбой: один бормотал: "Аллах акбар" и отвешивал поклоны, другой, расстелив платок с камнем из Кербелы, склонялся ниц, стукаясь об него каждый раз лбом; трое военных мирно беседовали, перебирая четки. Кстати, полагается иметь на нитке 99 бусин, каждая из которых обозначает одно из имен Аллаха, например, "милосердный", "всевидящий" и т. д.

Эта ковровая комната так располагала к раздумьям, что, забыв о времени, я сидел на ковре, любуясь бликами цветного витража, пока не вошел служитель с допотопным пылесосом и, не обращая внимания на молящихся, принялся чистить коврики.

Постелите мне лучший ковер из Шираза

Чем только не знаменит прекрасный Шираз - главный город Фарсистана, возникший еще в VII веке на пересечении караванных дорог в плодородной цветущей долине. После падения династии Сасанидов Шираз служил резиденцией халифов и стал блестящим центром персидской культуры X-XIII веков. Он вновь расцвел в период правления Керим-хана-Зенда (17601779 гг.), став столицей Ирана. Купцы везли из Шираза шелк, ковры, кожу, опий, золотые и серебряные украшения, розовое масло, а в кипах тканей скрывалось то самое бесценное - свитки стихов.

Даже если бы не была так значительна история этого города, одно то, что на этой цветущей земле знаменитых ширазских роз жили и творили великие Саади и Хафиз, могло его прославить навеки. Поклониться могилам Саади и Хафиза я дал себе слово еще в Тегеране в бывшей шахской библиотеке, когда не мог оторвать глаз от прижизненных списков их стихов. За прошедшие века тысячи рук касались этих сафьяновых переплетов, тысячи пальцев бережно листали страницы, украшенные фрагментами и позолотой, любовались вязью мастеров-каллиграфов. И таким произведением искусства является каждая из 712 страниц "полного собрания сочинений" Саади, "Дивана Хафиза".

Стихи - душа персидской культуры. По дороге в Шираз в разговоре то и дело мелькали поэтические строчки, а на великих развалинах древней столицы Персеполя иранцы буквально пересказали поэму Фирдоуси "Тахте Джамшид" из "Книги царей", где он воспевает основателя Персеполя легендарного царя Джамшида.

Высокий мозаичный павильон над гробницей Саади стоит в маленьком апельсиновом садике, где ветви склоняются под тяжестью оранжевых плодов в окружении часовых - кипарисов. Сад очень старый. Возможно, эти деревья помнят, как из домика в этом апельсиновом саду выходил каждое утро Саади. Здесь он жил до самой смерти. У домика раньше был небольшой пруд, на берегу которого Саади мог сидеть часами и любоваться рыбками. Пруд с рыбками существует до сих пор. Здесь любят отдыхать и горожане.

В открытом всем ветрам павильоне в глаза бросается керамическое панно, на котором в искусном узоре из соловьев и роз запечатлены лучшие стихи Саади, а над гробницей надпись: "Если ты вспомнишь меня в молитве, душа Саади возвысится".

И гробница Саади, и более пышный мавзолей Хафиза, где французский архитектор хотел создать пантеон знаменитых людей Ирана, всегда окружены толпой. Я наблюдал один ритуал, скорее даже укрепившуюся традицию: молодые люди, особенно девушки, а чаще всего влюбленные парочки подходили и, положив на мрамор ладони, открывали наугад томик поэта и вслух читали стихи, стараясь отыскать в них предсказания своей судьбы. Смотрю на девушку с тонкими чертами лица, которая быстро листает страницы, и в памяти всплывают есенинские строки: "Свет шафранный вечернего края, / Тихо розы бегут по полям. / Спой мне песню, моя дорогая, / Ту, которую пел Хайям".

Источник у домика Саади славится среди жителей Шираза своей чудотворностью. Из него постоянно берут воду, а в последнюю среду года сюда выстраивается большая очередь горожан. До сих пор живо поверье: если полить голову из источника, загадав сокровенное желание, оно обязательно сбудется. Я тоже загадал желание: пусть люди всегда приходят к могилам великих поэтов, чтят их память и не забывают их стихов.

Минареты, которые могут колыхаться

Об этом чуде, качающихся минаретах, мне как-то поведал один старый иранец, приехавший в нашу страну после изгнания из Тегерана шахиншаха и победы аятоллы Хомейни. О чем бы он ни рассказывал - будь это легенды древнего Персеполя, или сады Шираза с мавзолеями великих поэтов Саади и Хафиза, или персидские миниатюры и шахские сокровища, - он обязательно возвращался к качающимся минаретам.

- Иншалла! Вах, вах! - восклицал он, шлепая толстыми губами. - Такого ты не сыщешь во всем белом свете.

И вот, попав в Тегеран, я первым делом попросил своего университетского профессора Дли Фаруха помочь мне хоть одним глазом взглянуть на иранское чудо - качающиеся минареты.

- Даже до Москвы дошли слухи о нашей достопримечательности, - широко улыбнулся Али, сощурив от удовольствия глаза. - Значит, завтра едем в Исфаган!

Старая столица Ирана, Исфаган, город 170 мечетей, сам достоин отдельного рассказа. Вокруг шахской площади высятся мечети - произведения искусства, а в торговых рядах глаза разбегаются от обилия украшений из золота и серебра, драгоценных камней, завалов ковров, шелковых тканей, посуды. Больше ста тысяч ремесленников изготовляют здесь прекрасные вещи на продажу во многие страны. С трудом оторвавшись от сокровищ Золотого рынка, едем к западу от города.

- Видите на горе остатки храма? Да, да, рядом с огромным резервуаром для воды. Это развалины древнего храма огнепоклонников - зороастрийцев. Их некогда величественные храмы, высившиеся на холмах две тысячи лет назад, сильно разрушились, так как возводились из сырого кирпича. А сами зороастрийцы сохранились, проживают небольшими группами в разных местах Ирана, по-прежнему придерживаясь своей веры, поддерживая храмовый огонь.

- Ну вот мы и подъезжаем к объекту вашей мечты, - заключил Али, указывая рукой на группу деревьев.

Так вот она, вожделенная цель нашего путешествия - "Минар-е джонбан", что в переводе с фарси означает "качающиеся минареты". Между золотыми стволами сосен я вижу прямоугольник мечети, четким контуром выделяющийся на закатном небе.

- Посмотрите на эту гробницу. В 1316 году у подножия сосен жители соседних сел похоронили соседа. За многие благие дела его объявили святым. Над простой могилкой, где покоился прах Абдуллы, со временем возвели гробницу, - Али бережно поправляет цветы на каменной плите, - а затем в конце XIV века построили эту мечеть. С тех пор сюда, к праху святого, к мечети, не прекращается поток паломников. Мечеть славится своими качающимися минаретами. Эта загадка притягивает сюда тысячи людей. Следуйте за мной.

Поднимаемся по стертым ступеням узкой витой лестницы на крышу мечети и забираемся внутрь минарета. Делаю все так, как показывает Али. Упираюсь руками в стенку и сильно толкаю ее раз, другой. Минарет качнулся вперед, мне кажется, что начал раскачиваться параллельно ему и другой минарет, что приходит в движение все здание. Минарет возвращается в исходное положение, как маятник с амплитудой колебания сантиметров двенадцать. Качаются минареты, качаются вершины, сосен. Все вокруг приходит в движение.

Говорят, что тайна качающихся минаретов объясняется довольно просто. Древние строители для защиты от частых землетрясений применяли при возведении зданий, особенно высоких мечетей, гибкие конструкции: между кирпичами прокладывали бруски дерева. Благодаря

подобным приспособлениям толчки при землетрясениях не разрушали здания: стены качались, но не падали.

Правоверные же мусульмане-исфаганцы верят, что чудо "качающихся минаретов" заключается в расположении мечети над могилой святого Абдуллы. Минареты качаются, призывая всех верующих к молитве, напоминая о доброй душе святого, о долге каждого помогать своим ближним.

Мне же "качающиеся минареты" кажутся образом беспокойной, кипучей жизни Ирана, который, несмотря на все катаклизмы своей истории, возвращается к спокойному, привычному состоянию национальной традиционности.