Ирландия: два берега

Однажды побывав в Конге, многие возвращаются сюда вновь. И не только лососи с рыбофермы Мэтта Уорли. Но и настоящие знаменитости. Главный голливудский ковбой Джон Уэйн когда-то снимался здесь. Вслед за Уэйном побывал в Конге и его сын. Пирс Броснан сыграл здесь свадьбу. А рок-музыкант Эрик Клэптон до сих пор любит рыбачить на озере Лох-Корриб. И, конечно, гости неоготического замка Эшфорд, уже давно превращенного в роскошный отель. Они раз и навсегда влюбляются в неповторимые виды, открывающиеся на озеро из его высоких окон.

Сначала меня привело в Конг любопытство. Хотелось взглянуть - что это за ирландское местечко с африканским названием? Затем я приехал потому, что в первый раз мне не хватило времени на Лох-Корриб, второе по величине озеро в Ирландии. Никому так и не удалось сосчитать, сколько в нем островов. Остановились на числе 365. Не меньше, чем рыбой, озеро славится своими рыбаками. Для многих достаточный повод прокатиться в Конг - возможность, пусть и весьма эфемерная, увидеть Эрика Клэптона в широкополой шляпе и запотевших роговых очках, сидящего в лодке с удочкой, так сказать, unplugged.

Ну а я приехал повидать Мэтта Уорли, с которым познакомился в прошлый раз. Согласно визитке он "Менеджер лососевой фермы Совета рыбоводов Западного региона". Столько слов сам он вряд ли способен произнести за целый день. Еще мальчишкой Мэтт частенько заглядывал на рыбоводческую ферму у старой мельницы. Молча наблюдал, как рыба кишит в садках. Он заслужил бы прозвище Тихий человек, если бы оно уже не принадлежало Джону Уэйну, который в 1952 году вместе с актристой Морин О'Хара сыграл в одноименном фильме Джона Форда. Для режиссера эта лента - история боксера, вернувшегося из Америки на родину в Ирландию - тоже стала своеобразным возвращением: его предки жили на Зеленом острове. В США оскароносную ленту до сих пор крутят по телевизору в День св. Патрика.

Многие в Конге помнят наизусть целые сцены из этой сентиментальной драмы, снятой на цветную кинопленку эпохи Technicolor. Hесколько лет назад места, где снимался фильм, посетила Морин О'Хара. Постаревшая звезда останавливалась в семейном пансионе Уорли. В столовой теперь висит ее фото - в память о визите.

Поездка по Конгу с Мэттом обычно проходит в полной тишине. Но если в машине его дочери Оливия и Эмма, путешествие сразу наполняется подробностями. Оказывается, женщина у маленького домика напротив развалин аббатства - это их бабушка, мать Мэтта, а мужчина, с которым она разговаривает - его брат. Мэтт уделяет девочкам ничуть не меньше внимания, чем своей лососевой ферме. Возит их на уроки верховой езды и гаэльского футбола. А сейчас они едут через парк замка Эшфорд к молу: Мэтт собирается поудить с дочерями на блесну.

Мы сидим на берегу, мимо проплывает лодка, а в ней - человек в роговых очках и шляпе. Неужели Эрик Клэптон?! Прогулочный кораблик тарахтит мимо, направляясь к одному из живописных островов. С палубы доносится музыка, а вместе с ней низкий мужской голос. "Это Стивен Мерфи, - говорит Эмма. - Он всегда поет - и в пабе, и у себя на кухне". Десятилетняя Оливия сияет от счастья: она выудила целых три блесны. Оловянные рыбки даже лучше живых, считает девочка, тем более что одну из них она давным-давно утопила на этом самом месте. В Конге даже наживка возвращается!

На обратном пути Уорли неожиданно погружается в философские размышления. "Ты бережешь их икру, растишь мальков, выпускаешь молодняк, и когда они возвращаются из Атлантики, ты видишь, что все сделал правильно". На мосту перед замком тормозит встречная машина, женщина за рулем опускает стекло. Это одна из сестер Мэтта, она едет в замок - сидеть с детьми кого-то из постояльцев. На свадьбе Пирса Броснана она удостоилась чести присматривать за его отпрысками. Исполнитель роли Джеймса Бонда частенько приезжает сюда. Но если, гуляя по Конгу, вы увидите темноволосого мужчину без роговых очков и шляпы, который по мосткам идет от мельницы к круглым бетонным бассейнам - не радуйтесь раньше времени. Никакая это не знаменитость, а скорее всего наш старина Уорли.

Чёрч-Хилл: сервис "все включено"

Деревушка Чёрч-Хилл, "Церковный холм", действительно стоит на холме. И церковь в ней имеется. Хотя на самом деле это местечко в графстве Донегол нужно было назвать Паб-Хилл, в честь трех пабов на главной улице. Один - возле почты, один по пути к Национальному парку Гленвех и один на бензозаправке. У McClafferty's не только заливают в бак бензин и делают покупки. В баре при заправке вы можете безбоязненно напиваться хоть до чертиков - у Чарли, младшего Макклафферти, все схвачено. Он унаследовал от отца не только бензоколонку, но и похоронную контору. Есть еще зооферма. Так что забот хватает. Случается, что Чарли в один и тот же день помогает отелиться корове и провожает в последний путь старика. А если преды­дущей ночью ты до двух часов простоял за стойкой бара, а потом махнул с друзьями в соседний городок Леттеркенни...

В таких случаях бразды правления переходят к тетушке Салли. Она знает, что делать. Всю жизнь, сколько Салли себя помнит, она с утра до вечера стоит за прилавком магазина. Эта женщина - информационный центр поселка. Полученные сведения она строго дозированно передает тем, кого это касается. Если у жителей Чёрч-Хилл возникают вопросы, они знают к кому обращаться: "тетя Салли, сегодня будет автобус в Литтеркенни? Вы не знаете, электричество у всех отключили или только на нашей улице?" Семейный бизнес нравится Салли по двум причинам: "Я тут всех знаю, а люди знают меня". Немудрено, что за 60 лет она добилась такой популярности. Меня, "писателя", Салли отправляет на праздник у пруда: "Похоже, это как раз то, что ты ищешь". Праздник устроили в честь фермеров, которых 150 лет назад прогнал с их земель в горах Деррива англичанин-землевладелец. Мэй Макклинток - краевед, активная защитница окружающей среды и интересов пожилых людей - много лет тщательно собирала сведения об изгнанных и рассылала недостающие фрагменты семейной истории их потомкам по всему свету. Мемориальный камень в память о давней трагедии - ее заслуга. Среди гостей загорелая, элегантная австралийка Сьюзи. Она живет на побережье близ Мельбурна. Узнав откуда родом ее семья, Сьюзи назвала свою маленькую ферму на другой стороне Земли "Деррива". Судьба многих ирландцев - жить вдали от родины.

После церемонии, проходившей под проливным дождем, все общество отправилось греться в забегаловку McClafferty's, где нас угостили чаем со сладкими пирогами. Чарли - только что из душа, с мокрыми волосами - заступает на вечернюю смену. Его мать с неизменной сигаретой во рту разливает напитки в баре, а тетя Салли командует в магазине. На морозильнике возвышается торт размером с телевизор - церковь Чёрч-Хилл из марципана и крема. Это главный приз в лотерее, которую устроили в пользу обветшавшего храма. Церковь отремонтируют на собранные деньги, и она сама станет похожа на торт.

Я выхожу размять ноги. Рядом со складом притулился трактор Чарли. За батареей пустых ящиков из-под пива виднеется новенький гроб. Придя в себя от неожиданности, я думаю: "Вот здорово, ни о чем не надо заботиться - полный сервис".

Юный Макклафферти заверил меня, что ни для него, ни для живописного местного кладбища над озером не имеет значения, к какой конфессии принадлежит покойник. Католик, протестант, буддист - какая разница? А лучше места не найти, вид отсюда прекрасный. И я принимаю решение: перед тем как отправиться в мир иной обязательно вернуться сюда, чтобы успеть напоследок перекинуться парой слов с хозяином автозаправки, барменом и похоронных дел мастером в одном лице. Надеюсь, он сможет уделить мне немного времени.

Дублин: город со всеми остановками

DART - это сокращение от Dublin Area Rapid Transit, дублинский региональный скоростной экспресс. Вопреки названию этот поезд не летает со скоростью дротика, как в игре дартс, а перемещается весьма неспешно. Вагоны выкрашены в спокойные желтые, зеленые и оливковые тона - видимо, чтобы не вызывать ассоциаций со сверхскоростями. We're getting there, "Мы доберемся до цели" - так, не то с обещающей, не то с извиняющейся интонацией звучит слоган транспортной компании Iarnrod Eireann - эту, на первый взгляд, абракадабру, если произнести ее с должной степенью расслабленности, легко расшифровать как Irish Railroad - "Ирландские железные дороги".

Система DART проста до гениальности. Линия путей широкой дугой повторяет очертания Дублинского залива - от порта Хоут через центр города до диких и прекрасных пляжей Далкей. По будням на станции Пирс-Стейшн делают пересадку жители пригородов, летом и по выходным семьи отправляются отсюда на море. Несведущим на помощь приходит Мартин О'Кэрролл, дежурный по станции и добровольный распорядитель. Он уже полвека работает на DART.

Если бы не громкоговоритель, я с удовольствием поболтал бы с О'Кэрроллом подольше: "В связи со строительными работами между станциями "Такая-то" и "Такая-то", поезд на Хоут... кршш..." - больше ничего разобрать нельзя. О'Кэрролл закатывает глаза и проводит рукой по седым усам. То и дело подходят пассажиры, которым он терпеливо разъясняет смысл объявления: если вам на север, придется подождать.

Пирс-Стейшн значит для города больше, чем можно предположить, судя по сравнительно небольшим размерам вокзала: здесь встречаются административный, деловой, университетский районы города и новые кварталы в стиле хай-тек.

Рядом с вокзалом почти такой же величины церковь Св. Андрея. Но О'Кэрролл ходит к мессе в другую, рядом с домом в предместье Кулок: "Немного религии никому не повредит". На другой стороне улицы - серый монолит Тринити-колледжа, который Джеймс Джойс в свое время окрестил "оплотом городского невежества". Этот университет был основан английской королевой Елизаветой I. Католикам долгое время было запрещено здесь учиться и преподавать. С середины XIX века, пос­ле Великого картофельного голода (1845-1849 гг.) стало нарастать сопротивление гнету англичан.

Важным событием на пути к независимости Ирландии стало Пасхальное восстание 1916 года. Его быстро подавили, у предводителей - Патрика Пирса и Джеймса Конноли - не было широкой поддержки в народе. Но казнь сделала обоих героями, а дублинские вокзалы теперь называются: Конноли и Пирс-Стейшн.

О'Кэрролл наклоняется и поднимает клочок бумаги. "Мы, ирландцы, - ужасные грязнули", - говорит он. Правда, вид станции доказывает обратное. Кое-где даже висят горшки с геранью. О'Кэрролл, как он особо подчеркивает, собственоручно посадил ее в нерабочее время. Он бросает бумажку в бак. Спрашивает, бывал ли я в Долки, и когда я отрицательно мотаю головой, признается, что сам как раз родом из этой маленькой Италии на берегу холодного Ирландского моря.

Поездом до Долки всего минут 20. Там, на юго-востоке Дублина, есть улица Сорренто-роуд. Ее дома носят красивые имена вроде "Вилла Боргезе". Линия побережья в этом месте даже немного напоминает изгиб Неаполитанского залива. В детстве Бернард Шоу проводил здесь летние каникулы. И в наше время люди искусства следуют его примеру. Долки теперь объявлен частью культурного наследия Ирландии.

Мы топчемся на дублинском перроне, зато О'Кэрролл набирает обороты - рассказывает, как когда-то до Долки ходил трамвай. Жили тогда бедно, много было неграмотных, трамвайный маршрут даже номера не имел - звался просто "линия клевер". Клевер - символ Ирландии. По легенде, креститель этой земли св. Патрик, взяв в руки листок клевера, втолковывал ирландцам, что такое Святая Троица. Снова из громкоговорителя доносится невнятное бурчание. Очередной пассажир спрашивает, что там объявили. О'Кэрролл отвечает ему и возвращается к своему любимому Долки. В хорошую погоду с холма Килини даже Англию видно! "Вам стоило бы съездить". Обязательно съезжу. Завтра. А пока у меня еще один вопрос к Мартину О'Кэрроллу: "Так где же мне, черт возьми, все-таки сделать пересадку, чтобы добраться в Хоут?"

Белфаст: найти суть проблемы

Расцвет Белфаста пришелся на времена индустриальной революции. Город рос, население удваивалось каждые десять лет. Дымили трубы заводов, ткацкие фабрики выдавали километры льна, Джон Бойд Данлоп изобрел пневматические шины, а со стапелей верфи "Харланд энд Волфф" в 1911 году тяжело сошел гигантский "Титаник".

Во время второй мировой войны Северная Ирландия принимала участие в боевых действиях в составе Великобритании. Белфаст еще тогда, в 1941 году, сильно пострадал от бомб, которые сбрасывали самолеты Люфтваффе. А в мирное время город сотрясали тер­акты IRA.

Но сегодня в Белфасте можно встретить людей, никогда не слыхавших свиста пуль. Морис Вилькерлинг из Гамбурга проходит здесь альтернативную службу. Он каждый день видит последствия гражданской войны. Католические и протестантские районы Белфаста контролируются вооруженными группировками, которые вершат правосудие на свой манер. Если уличат преступника - чаще всего это несовершеннолетние угонщики машин, joyriders, "любители покататься" - расправляются на месте: провинившемуся простреливают колено. Это здесь в порядке вещей, неслучайно местные хирурги считаются лучшими в мире специалистами по огнестрельным ранениям.

В Квакер-Коттедж, белом здании на холме в западной части города, помогают тем, кому приходится тяжелее всего - детям и подросткам. Здесь работает горстка терапевтов, социальных психологов и молодых добровольцев со всего света. Морис говорит, что их задача - помочь детям обрести уверенность в себе, научиться радоваться жизни. В группах дети с разным вероисповеданием - в "нормальных" условиях Северной Ирландии это было бы невозможно.

Почему Квакер-Коттедж? Ни добровольцы, ни постоянные сотрудники, включая руководителя мистера Гранта, работающего здесь уже 20 лет, не принадлежат к религиозному обществу квакеров. Но репутация - "бренд" - работает. Основанное в середине XVII века Society of Friends, "Общество друзей" проповедует наличие доброго начала в каждом человеке. Квакеры отвергают военную службу, поэтому их белые микроавтобусы с красной надписью на боку беспрепятственно пропускают и в католические, и в протестантские районы.

Или почти беспрепятственно. Несколько раз Морису преграждали дорогу десяти-двенадцатилетние вояки, охранявшие баррикады. Правда, с грубым насилием он не сталкивался: к нему противники прибегают только в борьбе друг с другом. Или с полицейскими. Или со своими близкими. Когда сотрудница Квакер-Коттедж Энн на совещании рассказывает о насилии в семьях, с которыми она работает, ее голос начинает дрожать. Энн плачет. Недоверие, ненависть, насилие здесь стали повседневностью. В семь лет мальчишек уже заставляют мастерить бомбы! Откуда взяться ощущению стабильности и уверенности в себе, если многие семьи поколениями живут на жалкое пособие?

Морису Вилькерлингу 21 год. Неуклюжий, с большими глазами, на голове дреды. Он сам похож на мальчишку-переростка. Парень очень серьезно готовился к Белфасту. Но понять, что здесь происходит, нелегко даже самим северным ирландцам. Making Sense of the Troubles, "Найти суть проблем" - книга, которую читает Морис. В ней рассказывается об истории противостояния. Книга вышла в 2000 году, 30 с лишним лет спустя после появления этих самых проблем. Хорошо, что есть спасительный приют на краю города, на ничейной земле.

Мы едем по направлению к Даунпатрику, устраиваем пикник в развалинах замка Дандрам. Под вековыми деревьями Морис играет с детьми. Эти места считаются колыбелью ирландского христианства - по легенде святой Патрик начал проповедовать именно здесь. Глядя на безмятежный ирландский ландшафт кажется, что все "проблемы" отступают.

Гринкасл: малым ходом через границу

Политика - занятие неблагодарное, не развернешься как следует. Для того чтобы проложить тропу по минному полю, нужен удобный момент и твердый человек, знающий, чего он хочет. В Гринкасле такой имеется - Джим Маккленахан. По его осанке и энергичному подбородку сразу видно, что своего он всегда добьется.

Мысль о пароме давно мелькала в голове у Маккленахана. Не последнюю роль сыграл вид из окна его гостиной. Джим - хозяин одной из вилл на склоне, которые своим обликом скромно намекают на то, что несмотря на все квоты и стоны по их поводу, в сетях местных рыбаков нет-нет, да и поблескивает золотая рыбка. Из больших окон гостиной Маккленахана прекрасно прослеживается весь девятиминутный маршрут понтонного парома - от рыбачьей гавани Гринкасла до одинокого мола на том берегу, где упрямые англичане поставили зарешеченный КПП для приезжающих машин.

Сейчас к парому все уже привыкли. А в ­2002 го­ду открытие паромного сообщения между Грин­каслом на полуострове Инишоуэн (Ир­ланд­ская Республика) и Магиллиганом в североирландском графстве Лимавади стало настоящей сенсацией. Переправа через залив Лох-Фойл раньше была. Потом политическая ситуация ухудшилась - и только недоверчивые взгляды в полевые бинокли пересекали залив.

Вид из окон Маккленахана открывается удивительный, даже если отрешиться от его амбициозных коммерческих проектов. За причалом (а также за военным полигоном и тюрьмой строгого режима) возвышается гора с плоской вершиной. Величественная и прекрасная, Северная Ирландия вдали от политики, армейских рейдов и жестоких кадров в выпусках новостей. Побережье Антрим стоит того, чтобы поехать в Ирландию.

Маккленахан - из тех боссов, которые если что и сами подсобить могут, или хотя бы постоят в синем комбинезоне с деловым видом, следя за тем как рабочие грузят, чинят или заливают горючее. Он умеет делегировать полномочия и распределять задания. Ему нравится смотреть, как ребята работают. Он знает, что может на них положиться - как-никак двадцать лет вместе ходили в море. А некоторые вообще его родственники. Зять управляет паромом. Одна из тетушек торгует билетами в бывшей будке "Фиш-энд-чипс". На витрине рядышком выложены перетянутые резинкой рекламные буклеты о графстве Лимавади и пляжах Северной Ирландии, самых протяженных на острове. С тех пор как стал ходить паром, в пабах и ресторанах Гринкасла полно народу. Рыбный ресторан Kealys, куда лидер католической общины Северной Ирландии и лауреат Нобелевской премии Мира 1998 года Джон Хьюм любит приглашать своих гостей-политиков, закрывается теперь только по понедельникам. Туристы толпами валят в Музей мореплавания. На главной улице Гринкасла частенько образуются автомобильные пробки.

Пассажиры парома расплачиваются евро и фунтами, поэтому Маккленахану приходится ездить "на ту сторону" за разменом. Я сажусь в его проржавевший грузовичок, между нами пристраивается пес Джим. По дороге в банк Маккленахан рассказывает, что раньше здесь был настоящий апартеид, просто никто не решался назвать вещи своими именами. Что будет дальше? Тюрьму, наверное, закроют. На полигоне можно устроить поле для гольфа. Маккленахан твердо верит, что паром не удалось бы пустить, не будь мирного договора 1998-го года. А теперь вышла брошюра, в которой о графстве Лимавади (Северная Ирландия) и о Литтеркенни (Ирландская Республика) рассказывается прямо на соседних страницах. Еще недавно такого и представить себе было нельзя.

Оптимизм Маккленахана заразителен. И его упрямство - тоже. Он знает, что люди радуются его успеху и дружески хлопают по плечу, потому что паром - это символ восстановления былого единства страны. Но если его предприятие не даст прибыли, банк откажет в кредите. Джим этого не боится. Дела идут настолько хорошо, что он даже собрался покупать еще один паром.