Обаяние несовершенства, или Месиканская жизнь как она есть

Находились, находятся и, видимо, всегда будут находиться люди, наивно полагающие, что какую-либо страну можно описать в нескольких словах, втиснуть ее в скупые рамки этнических стереотипов. В случае с Мексикой таковыми универсальными формулами навскидку являются кактусы, текила, шляпы-сомбреро. Что можно сказать по этому поводу?

Не все, что считается кактусом, оказывается им при ближайшем рассмотрении. Как, например, голубая агава, из которой делают текилу. И если уж речь зашла об этом культовом алкогольном напитке, то про него, согласитесь, нечего писать, его лучше пригубить. Правда, купить приличную текилу за пределами Мексики трудно. Ну а широкополые сомбреро уважают лишь местные "ковбои"-чаррос, под натиском глобализации превращающиеся буквально в фольклорных персонажей. Индейцы центра и юга страны, а также жители северных штатов Мексики давно носят шляпы другого фасона.

Но что остается, когда развенчаны все мифы? Огромная 105-миллионная страна, самая большая среди испаноязычных и уступающая по культурному разнообразию, кажется, лишь Индии. Рассказать не только о ней, но хотя бы о ее главном городе, Мехико, в одной заметке невозможно. Оставив жанр лубка авторам путеводителей, я возьму на себя смелость сделать несколько грубых штрихов к будущему парадному портрету этого мегаполиса и, для контраста, не столь отдаленных его окрестностей.

"Город надежды", как до сих пор называют Мехико с подачи предыдущей его администрации, избравшей эти слова его девизом, не способен оставить равнодушным никого. Это или любовь, или ненависть; с первого взгляда и до последней минуты. Когда-то здесь, на острове посреди озера, высились величественные постройки древних зодчих: дворцы и пирамиды Теночтитлана, столицы империи ацтеков. Время, не без помощи алчных и кровожадных пришельцев из Старого Света, превратило их в развалины. А жители города, еще несколько веков спустя, в свою очередь, превратили их в развалины. Только несколько недель назад властям Мехико удалось очистить ряд районов исторического, или, как его саркастически называют некоторые горожане, "истерического" центра от назойливых, крикливых торговцев, ежедневно оставлявших на колониальной брусчатке горы своих товаров, порождавших невыносимую толчею.

Да, Мехико - далеко не самая опрятная столица. Впрочем, местные жители и люди, посвященные в тонкости здешнего жаргона, не испытывают больших иллюзий по поводу города, в котором живут. В переписке по электронной почте или с помощью смс-сервиса, а то и просто в разговоре они частенько называют его "эль-дэфектуосо", то есть, несовершенный, испорченный или бракованный. Такова ехидная народная поэзия, позволяющая себе обыгрывать подобным образом аббревиатуру официального названия мексиканской столицы, Федерального округа, звучащую по-испански, как Дэ-Эфе.

Вообще, чтобы хоть немного приблизиться к пониманию местных реалий - без чего, считаю, невозможно адекватное освещение мексиканской жизни, - просто необходимо посвятить некоторое время изучению народного языка. Неизменно креативный ум мексиканца безостановочно преобразует слова классического кастильского наречия, завезенного в эти края алчными конкистадорами. И они, не сопротивляясь, утрачивают первоначальный смысл или форму и становятся непонятными даже урожденным испаноговорящим из других стран Ибероамерики.

Ни в одном, даже самом пухлом испанском словаре, вы не найдете слова "компер". Тем не менее оно существует и ежедневно произносится в Мехико миллионы раз. Если вы достаточно прозорливы, конечно, можно догадаться, что это результат бесхитростных манипуляций с выражением "кон пермисо", с помощью которого здесь просят разрешения пройти или на какое-либо иное действие. Другой пример. Услышав в первый фразу "Но тенго лана", можно очень здорово смутиться подобному признанию, которое в соответствии с классическими нормами испанского переводится, как "У меня нет шерсти". А ведь этот мексиканец всего лишь хотел сказать, что у него нет денег.

По началу подобные коммуникативные барьеры сопутствуют каждому чужаку, проникающему в современную мексиканскую культуру. Но зато потом лица "аборигенов" растягиваются в довольных улыбках, когда они слышат от иностранца какое-либо типичное здешнее выражение.

Город задает бешеный ритм жизни. Но не все жители мегаполиса носятся по улицам, как угорелые, не замечая красоты, таящееся в Мехико. Некоторые проводят большую часть дня практически не сходя с места. Среди таких неспешных "философов" - чистильщики обуви-болерос. Они бесспорно являются одной из особых примет города, способной потягаться в узнаваемости с другими неподвижными символами, такими, как "Ангел независимости".

У простого мексиканца вполне может сидеть пятно на костюме или рубашке, но ботинок или сапог непременно должен сверкать, как свежеотчеканенный песо. Даже в сознании бедняка настоящий ботинок - это зеркало души, мыс надежды на процветание и обеспеченное будущее для себя и своей семьи.

Мехико занимает первое место в мире по количеству проводимых здесь митингов и манифестаций, которым так "радуются" местные автомобилисты. Причем каждая общественная или политическая группа обладает своим особым стилем. Безудержный максимализм абитуриентов, не сдавших экзамены и не поступивших в университеты; невероятное упорство представителей крестьянского движения штата Веракрус "400 поселков", которое уже пять лет требует отставки своего сенатора Данте Дельгадо, протестуя нагими и в жаркие летние дни устраивая купания в фонтанах в центре. Но никому из них не удалось переплюнуть сторонников бывшего кандидата в президенты Мексики от левой коалиции "За всеобщее благо" Андреса Мануэля Лопеса Обрадора. В минувшем году они полтора месяца простояли палаточным лагерем на 8-километровом отрезке одного из центральных проспектов Пасео-де-ла-Реформа, добиваясь пересмотра официальных итогов выборов.

Многомиллионный город пьянит своими гигантскими размерами, и в нем поначалу легко потеряться. Спрашивать дорогу - авантюра даже в дневное время суток. Мексиканцы так устроены, что непременно пустятся в подробные объяснения, даже если не знают точного направления (по собственному опыту скажу, что это - заразная привычка). Однако если набросок словесного плана местности начинается с протяжного "Ииихоле!", после лучше расспросить еще одного прохожего. Но что делать, если их двое, и в ответ на вопрос, где находится то-то и то-то, они показывают в разные стороны?

"Здесь едят все", - безапелляционно заявил в магазине один местный житель, у которого я поинтересовался, что делают на прилавках в овощном отделе цветы тыквы и ромашки. Но это - для вегетарианцев. А для любителей нетривиальных источников белков имеются жареные или вяленые кузнечики и черви из толстых мясистых листьев магея (растения из семейства агавовых), попадающих либо на сковородку, либо в бутылку с мескалем (спиртной напиток, производящийся из некоторых разновидностей агавы). Хотя в столице их еще придется сильно поискать, а вот в штатах Тласкала или Оахака - всегда пожалуйста.

В Мексике - если праздник, то на целый месяц. Особенно отчетливо это заметно с сентября по январь, когда праздничное убранство появляется на улицах за несколько недель до торжественной даты и остается там еще на такой же срок после нее. С начала сентября практически все без исключения населенные пункты окрашиваются в цвета национального флага. Ведь 15 и 16 числа здесь отмечаются "фиестас патриас", дни начала борьбы за независимость. После бурных гуляний, сопровождаемых радостными криками "Вива, Мехико!" (к этим двум словам часто добавляется грубоватое, но такое неизбежное "кабронес", что в мягком переводе означает "козлы"), национальный триколор в витринах магазинов и ресторанов постепенно потухает, и на его месте, то тут, то там, появляются улыбающиеся черепа и пляшущие скелеты. Октябрь только начался, а, кажется, уже каждая бродячая собака в Мехико чувствует приближение Дня мертвых. А точнее, дней. Потому что отмечается этот праздник 1-2 ноября. Однако, как и его сентябрьский "предтеча", он оставляет свои следы вплоть до начала декабря, перехлестываясь с начинающимся еще в предпоследний месяц года украшением мегаполиса к рождественским и новогодним праздникам.

Столичное метро. Оранжевые составы на надувных колесах, движущиеся по особым желобам; кажущиеся смешными после московских цены на вход; эксклюзивное право входа в первые вагоны в час-пик лишь для женщин и детей. А еще здесь в вагоне метро задумываешься о подлинной этимологии слова "субтропики". Судя по изнеможенным лицам и жестам пассажиров, протирающим тыльной стороной ладони или платочком пот со лба, здесь действительно жарко, и это не каприз избалованного прохладой русского.

Мехико, как и любой другой мегаполис - царство прагматизма. Однако стоит лишь отъехать отсюда на несколько сотен километров, например, в какое-нибудь селение индейцев-тепеуа, как картина радикально меняется. Здесь уже свято верят, что в один из соседних поселков по ночам приходит светловолосый гринго, который ворует и ест детей, и боятся, что однажды ночью он может сбиться с пути и заглянуть сюда. Здесь убеждены, что Мехико - это злой город, и люди приносят оттуда СПИД. Причем не как-нибудь, а в банках с "кока-колой" (о настоящих путях передачи вируса здесь, разумеется, понятия не имеют).

Это твердое убеждение не мешает, однако, использовать прохладительный напиток в религиозных ритуалах. Причем, если достать газировку к важному празднику по тем или иным причинам невозможно, спиритуальные лидеры общины проводят весьма сложные калькуляции, чтобы узнать, какое количество напитков других марок может адекватно заменить "коку".

Эти народные целители, на плечах которых лежит такая большая ответственность за всю общину, - тоже не "простые" люди. Ведь знахарем не рождаются, но становятся те, кому посчастливилось найти какой-нибудь археологический артефакт. Благо мексиканская земля до сих пор весьма богата на урожаи подобного рода. Считается, что именно благодаря найденной древней статуэтке или керамическому сосуду, человек получает магические способности. На протяжении оставшейся жизни эта, как они ее называют, "реликвия" бережется пуще зеницы ока. И это сказочное место находится в считанных часах езды от Мехико. Это при том, что в каждом доме здесь есть телевизор.