Поэзия акевита

Узнав, что я еду в Норвегию, друзья завистливо переполошились. "Фьорды!" - восклицали одни. "Нансен и Амундсен", - вздыхали другие. "Григ и Ибсен", - причмокнула моя интеллектуальная приятельница. И только один прожженный путешественник иронически молвил: "Ну-ну". - "Ты что нукаешь?" - спросил я подозрительно. - "Увидишь, - отвечал он загадочно. - Ты человек русский..." - "А что, там не любят русских?" - забеспокоился я. Путешественник криво ухмыльнулся. "Запасайся горючим", - посоветовал он, как будто я был Нансен и отправлялся на Северный полюс. "Каким еще горючим?" - спросил я недоверчиво. "Водкой", - отвечал путешественник лаконично.

Водку я запасать не стал. "Все ж таки не Москва при Михаиле Сергеевиче", - подумал я ядовито. Но на всякий случай купил в приветливом и, что более важно, дешевом шереметьевском duty free некоторое количество виски. В самолете я открыл путеводитель. Путеводитель обещал жуткие цены на алкоголь и непримиримую борьбу с пьянством. Я лениво подумал, что виски нужно было бы купить побольше, а что до борьбы с пьянством, то я не пьяница, поэтому меня это не касается.

Быстренько проскочив паспортный контроль в симпатичном аэропорту Форнебу, я бодро чапал на выход, когда вдруг из закутка слева послышался голос: "Сэр! Да-да, вы, вы. Будьте так любезны: таможенный контроль".

Таможенного контроля я не боялся. Взять с меня было нечего.

"Везете ли с собой спиртное?" - спросил казенным голосом таможенник. "Ага", - жизнерадостно согласился я. "Сколько?" - "Что сколько?" - вытаращился я в недоумении. "Спиртного, говорю, сколько?" - "Бутылки три. Или четыре", - забормотал я, уже плохо соображая, на каком я свете. "Сейчас посмотрим, - сказал таможенник, гадко улыбаясь. - Вы превысили норму ввоза алкоголя в страну". И замолчал, буравя меня светлым скандинавским глазом. Я тоже молчал. "Вы что, не знаете таможенных правил? - провожал он голосом гестаповского стахановца. - Это очень серьезное нарушение". И выжидающе уставился на меня.

Коридор опустел. Все пассажиры радостно садились в такси, а я торчал здесь, в таможенной кутузке, уже успев нарушить норвежские законы! Таможенник снова заинтересованно смотрел на экран своей проклятой рентгеновской машины - видимо, пересчитывая мои бутылки. "Меня расстреляют", - тупо подумал я.

- Ну вот что, - сказал таможенник наконец, - на первый раз прощаю. Но запомните и скажите своим русским друзьям: ввоз спиртного в Норвегию ограничен!

Под дамокловым мечом этого предупреждения я и прожил в Норвегии шесть месяцев.

Выпивание - национальный норвежский спорт. Ни в коем случае не оттого, что все норвежцы выпивохи. А потому, что выпивать в Норвегии - трудно. Норвежский полусухой закон привел к тому, что норвежцы стали одержимы мыслями о спиртном. В любой компании разговор неминуемо рано или поздно переходит на выпивку. Глаза норвежцев начинают гореть, они непроизвольно облизываются и сладострастно грустят о Франции или России, где пить можно. И это нормальное человеческое поведение: стоит запретить людям делать что-то, как все их помыслы немедленно устремятся именно на запрещенный акт.

Оперативная же обстановка в Норвегии вот какая.

Спиртное продается исключительно в магазинах Vinmonopol, по-русски - в монопольках (только пиво отпускается в универсамах). Монополька организована классно. На входе лежат каталоги, живописующие запасы монопольки, дабы покупатель не отнимал времени у продавца вопросами типа: "А нельзя ли такое же крепкое, но только подешевле?" Вы культурно выбираете по каталогу искомое спиртное, почти как на антикварном аукционе (тем более, что цена на него почти такая же, как на Рембрандта), и отправляетесь к одному из многочисленных прилавков. Запасы в монопольке обширны - от московской водки до чилийского сухого вина. Однако... однако и однако. Во-первых, монополька встречается крайне редко. В центре Осло их штуки четыре. Во-вторых, рембрандтовские цены. В-третьих, часы работы.

Цены на заманчивые бутылочки те еще. Норвегия вообще страна ошеломляюще дорогая. Но когда самая дешевая бутылка водки стоит почти сорок долларов, а о хорошем виски надо вообще забыть, тут невольно почешешь в затылке - или побежишь домой за последними деньгами. Впрочем, в покупке алкоголя по таким ценам есть и своя прелесть: знаешь, что предаешься пороку и даже дорогому разврату. Глоток височек в Осло стоит почти столько же, сколько в Москве полбутылки водочки. "Черт возьми, - думает русский, - а я, оказывается, крутой парень! Деньгами-то как швыряюсь!" Но, правда, очень скоро русские впадают в озлобление, ожесточаются сердцем и политику норвежского государства кроют.

Часы работы монопольки сродни расписанию ясель. Монополька закрывается примерно тогда, когда в городе кончается рабочий день. В первый раз оказавшись в монопольке пятничным вечером, я пришел в ужас. Угрюмая толпа напоминала не то о Кровавом воскресенье, не то о взятии Зимнего дворца. Впрочем, русскому она в первую очередь напоминает все тот же 1985-й год. "Оч-чень похоже", - бормочет русский злобно. Похоже, да не на все сто.

Итак, вы имели несчастье прискакать в монопольку часа в четыре пополудни в пятницу. Ужаснувшись толпе, вы протискиваетесь ко входу и берете из автомата особый билетик - с номером вашей очереди. Номер будет хороший - 549-й или даже 761-й. Вы ругаетесь, но тут же понимаете, что если бы занудных билетиков не было, то в цивилизованной Норвегии, по всей вероятности, начались бы такие же бои, как и у нас у пресловутых винных палаток эпохи Михаила Сергеевича и жены его Раисы Максимовны. Здесь же без очереди никто не пролезет. Стоят, пялятся на табло, на котором выскакивает номер, который подошел. Культура. Цивилизация. Европа. Мать ее так.

Очередь ну прямо очень интересна. Бомжи с вокзала (где деньги-то такие бомжи берут?). Трогательные матери с детьми. Почтенные джентльмены в строгих костюмах. Озверевшие иностранцы. Всех, всех уравняла проклятая монополька.

Впрочем, в очереди стоять не надо. Посчитайте, как быстро она идет, выйдите вон, подышите свежим воздухом и поразмышляйте о том, почему государство и общество так любят запреты и ограничения.

Пиво, кстати, в супермаркетах перестают отпускать после семи вечера. Понять, почему, просто невозможно, поэтому выкиньте все вопросы из головы.

"А как там у них с предприятиями общественного питания?" - думает русский робко, сжимая в кулачке кроны. А с предприятиями общественного питания у них все в порядке. По воскресеньям в ресторанах не отпускают ничего крепче вина. Но с другой стороны, какой же идиот будет заказывать виски по таким-то ценам? Даже вульгарное местное пиво в баре обойдется вам этак долларов в шесть с половиной бокал.

В универсамах пиво дешевле, но тут необходима осторожность... Ох, русские за границей, русские за границей... Однажды в городе Бергене ("столица фьордов, ганзейский город!") оказался я в ситуации. Было нас четверо - я, мой московский друг (представляющийся всем как полковник Красной армии Рудольф Шифер-Абель), его жена и мой друг американский. Друзья мои в Норвегию только что приехали и местную дороговизну воспринимали по первости трагически. Решено было в едальни не ходить, а купить восхитительной местной копченой и соленой рыбы и пива и поланчевать на улице. Купили припасы, стали искать место. Я трусливо предложил укромный уголок в порту между сейнером и траулером, уповая на то, что моряки и в Норвегии моряки. Однако московский друг иронически посмотрел на меня и безошибочно избрал самое видное место: скамейку и столик посередине площади. Сели, разложили с рыбкой и пивом. Только вторую бутылку открыли - мне по плечу кто-то: тук-тук. Откройте, полиция.

Впрочем, больно не было. Полиция оказалась девчушкой в форме, которая беззлобно (но твердо) сообщила, что распивать на улицах за-пре-ще-но. Ясно?

Хорошо хоть курить можно...

Русский не умеет жить, не задаваясь вечными вопросами. Что делать - довольно понятно. Рыпаться некуда, следовательно, как все, по камням. А вот кто виноват...

В случае с нашей антиалкогольной кампанией виноват был исключительно беспокойный ум Михаила Сергеича. В случае с Норвегией, по всей вероятности, роковую роль сыграло пуританство. Как уверяют просвещенные норвежцы, местный протестантизм особенно суров. Действительно, в воскресенье почти все закрыто, а на Пасху так и вовсе жизнь замирает на пять дней, так что не то что джина - хлеба не купишь. Впрочем, тонкостей протестантизма не знаю, знаю только, что сухой закон - почти ровесник норвежской государственности: Норвегия отмежевалась от Швеции в 1905 году, в 1919 ввела полный сухой закон, а в 1932, несколько отступив, - полусухой, который благополучно и дожил до дня сегодняшнего и еще всех нас переживет.

Некоторые городки сухой закон у себя сохранили, и в местных гостиницах спиртное подается только приезжим. Впрочем, просвещенные норвежцы из Осло со злорадным огоньком в глазах замечают, что отчего-то в этих высоконравственных городках очень много домов с первым этажом без окон. Как считается, на первом этаже занимаются самогоноварением и пьянством. И это приводит нас к интересному вопросу: как сами норвежцы борются со своей нравственностью.

Человек все-таки непобедим, как непобедимы и его слабости. Так, вокзал в Осло, как и в любом городе, - место, где тусуются бомжи, алкоголики и наркоманы. Есть в столице и район для того рода заведений, которые принято считать "сомнительными". И так далее.

Итак, ответом норвежцев на полусухой закон стало до судорог нам знакомое самогоноварение. Впрочем, сам я норвежской самогонки не пивал. Знакомые уверяли, что "все варят" - естественно, кроме них самих; попробовать же продукт решительно невозможно. Что же - очень даже по-русски. Так сказать, общие культурные корни: викинги Киев основали. Все же как добросовестный исследователь должен признать, что процветание самогоноварения мною не доказано, а что до утверждения, что "все варят", так злые языки страшнее пистолета.

Но есть и второй норвежский ответ на засилье клерикализма и поповщины: паромы, вещь, русским знакомая, но с другого бока. Достаточно давно, году так в 86-м, был я в Таллине и оказался на дипломатическом приеме, кажется, в гостинице "Виру" - во всяком случае, где-то на верхотуре, откуда прекрасно просматривался замечательный таллинский рейд. Прием проистекал на пять с плюсом, но в какой-то момент эстонский министр иностранных дел посмотрел в окно и невозмутимо сказал: "Пожалуй, нам пора расходиться. Я вижу, в гавань идет пароход "Георг Отс" и везет к нам финских туристов". Подвиги же финнов, наезжавших в Питер и Таллин погулять, были в те времена легендарны.

Норвежцы в Эстонию и Россию не ездят: далеко и дико. Однако есть превосходные паромы, отправляющиеся в Данию и Германию. Честно говоря, мне не очень верилось в то, что рассказывали о паромах знакомые. До тех пор, пока однажды в выходной я увидел пассажиров, с парома сходящих... Точнее - выгружаемых...

Короче, билет на паром стоит баснословно дешево. Некоторые норвежцы (подчеркиваю - некоторые) бодро отправляются в путь по Северному морю, на датский или же германский берег почти и не сходя: на паромах спиртное дешево - duty free. Таможня, однако, тоже есть, а больше литра крепких напитков, как показал мой печальный опыт, ввозить нельзя. Так что то, что сверх нормы, провозится в желудке. Норвегия вообще страна чинная, и когда видишь воскресным утром в стельку, по-русски пьяного человека, размахивающего полупустой бутылкой виски в трамвае, некоторым образом пугаешься.

Есть, конечно, и третий путь борьбы с полусухим законом - плюнуть на все и нарезываться официальным путем. Когда встречаешь в баре пьяного, бодро выпадающего из дамского туалета, только тогда и понимаешь, насколько высок в Норвегии уровень жизни.

Но похоже, что большинство норвежцев законопослушно стоит в очереди в монопольку, спиртное тихо смакует. Тем более есть что смаковать: Скандинавия дала миру не только Нансена и Ибсена, но и aqua vitae, акевит - сорокоградусную настойку, с букетом изысканным, терпким, часто тминным. Акевит золотист, нежен, возбуждает зверский аппетит и вообще благороден, как невеста. Норвежцы относятся к нему поэтически (русские же с водкой запанибрата) и - по капельке, по капельке...

Но... поэтические отношения с алкоголем - это как платонический роман. И есть, есть у меня подозрение, что все норвежцы, отправляющиеся за границу всерьез, а не в паромный алкоголь-тур, рано или поздно жадно устремляются в...

Вот, кстати, и история. Я возвращался в Норвегию из Франкфурта. В немецком зале ожидания было тихо, сонно и грустно. В общем - скучно жить на этом свете, господа. Объявили посадку. И тут зал наполнился волшебным звуком, говорящим о том, что чинная Скандинавия на самом деле - очень даже живая дама: "клик-клик-клик" - пошел перезвон бутылок из сумок норвежцев, возвращающихся на свою пуританскую, но все-таки милую родину.