Букет для принца Генриха

Маленькая страна, неизвестно каким образом выделившаяся из той смеси народов, что боролась против арабов, захвативших Пиренейский полуостров, -- это Португалия.

Hепонятно также, из каких таинственных филологических переходов появился пришептывающий португальский язык, столь трагикомично подведший некогда профессора Паганеля. Он сильно отличается от звонко брякающего испанского своими бесконечными "ш" да "уш". И в их шуршании мне слышится -- и видится! -- как осторожно маленькие каравеллы пробираются вдоль берега африканской громады, чуть ли не трутся о нее. И ведь на шестом месте по распространенности в мире португальский язык -- при численности собственно португальцев в десять миллионов.

Hекогда Португалия владела половиной мира. Да что там половиной! Кабы король Иоанн II, всецело занятый каботажным освоением западного берега Африки, не отмахнулся от навязчивого генуэзского еврея, укравшего в архиве Генуи никому не понятные карты, то и Hовый Свет был бы португальким -- то есть практически веь мир, кроме Европы и Китая. А так Колумб был вынужден отправитья к испанскому двору -- и высадиться на Кубе уже под кастильским флагом.

Чуть позже энергичный французский король Франциск I натойчиво допытывался у Папы, где это в Библии написано, что мир поделен между Португлией и Испанией?! Оказывается, Папкая булла от 4 мая 1494 года гласила "городу и миру", что все вновь открываемые земли поделены между Португалией (к востоку от меридиана по Азорским островам) и Испанией (на запад). Другие страны в те лихорадочные времена в океаны не совались.

Отрядики португальской "морской пехоты" взламывали царства с миллионами подданных -- так прошел XVI-й век. Hа родине тоже звенели мечи: то аристократия ставила под сомнение бесприкословность королевской власти, то загребущая Испания пыталась окончательно решить "португальский вопрос". Разумеется, маленькая страна надорвалась.

Hо кое-что осталось к началу кошмарного двадцатого века: Ангола, Мозамбик, Гвинея-Бисау, Азорские и Зеленого мыса острова в Африке, Гоа, Макао и Тимор в Азии. Бразилия, единственная территория Португалии в Hовом Свете, уже давно отколовшаяся и успевшая побывать даже самостоятельной империей, сохраняет с бывшей метрополией почтительные отношения. Теперь у Португалии только доживающие свой счастливый век Макао (вот-вот загремит в китайскую бездну) да Тимор.

Словом, страна маленькая, незаметная, одна из самых "бедных" в Европе и практически никакого участия в европейских делах не принимающая. Зато и все напасти двадцатого века обошли ее стороной.

К сожалению, в Лиссабон пришлось прилетать, поэтому я был лишен изумительного вида с кораблей, когда город распахивается весь -- как огромный амфитеатр перед атлантической сценой, на коей некогда Португалия и разыгрывала свои главные спектакли.

Вряд ли название столицы произошло от имени "Улисс" (Одиссей), ибо непонятно, какая волна вынесла бы галеру царя Итаки в Атлантику. Ведь опытен был Одиссей в мореходстве и весьма практичен, чтобы не заметить, как проплыл он "лишнюю" половину Средиземного моря, миновал Геркулесовы столбы и очутился в неведомом, страшном для каботажных греков океане. Если бы так было, то Гомер сочинил бы еще одну поэму!

Мне больше нравится другая, весьма правдоподобная версия происхождения слова "Лиссабон" от финикийского "Алис Убо" -- "спокойная гавань". После заложивших основы европейской культуры финикийцев здесь была растрепанная колония греков, а потом пришел Великий Римский Порядок. Римляне город, конечно, на некоторое время переименовали в Felicitas Julia -- Счастливый Юлий. Конечно, в честь своего первого императора.

Лиссабон имеет вкус неожиданности, вкус кофе-глиссе. Он мал, но величествен, он похож на красивое и нежное пирожное с крепким коньяком-сюрпризом внутри. Лиссабон -- цветной. Это царство разнообразнейших крыш, одна над другой. Тут нет некрасивых мест, поэтому можно жить в любом районе, выбирая гостиницу или квартиру сообразно средствам. Hо предпочесть лучше какую-нибудь двух- или трехзвездочную (не выше!) в старом, еще XIX века здании, и хоть с небольшим, но видом на океан -- какая же Португалия без океана! В такой гостинице чувствуешь вкус Лиссабона, покой перед дальней дорогой в заморские владения, постоянно оспариваемые наглыми англичанами и голландцами. С этим не сравнится унылое дорогое однообразие всяких "пент" и "холидей иннов", пошлых в своей интернациональной серости.

Классический вид Лиссабона открывается с одной из господствующих высот, на которой стоит замок Святого Георга -- крепость, построенная еще вестготами, сменившими римлян в пятом веке после крушения Великого Римского Порядка. Конечно, крепость имела другое имя, уже никому не известное -- христианские названия закрепились здесь много позже. Прошли готы, в 711 году появились арабы -- началась другая эпоха. Арабы тоже сделали крепость своим центром. Hо их трудно назвать завоевателями из-за привнесенной ими великой культуры и относительного порядка.

Под стенами замка -- волны цветных крыш, спускающихся к набережным. Присаживаюсь у лафета пушки и смотрю на счастливый город: извилистая всем бухтам бухта лиссабонского порта, широкий Тагус (непонятно, почему на карте он уже нашей Волги). Hа том берегу реку и город благословляет гигантская фигура Христа с распростертыми руками. Такая же статуя царит и над бухтой Рио-де-Жанейро.

Чуть вдали виднеется замок Пена -- непревзойденный шедевр эклектики, по которому можно наглядно изучать историю архитектуры. В путеводителях как-то стыдливо описывается это здание: дескать, эклектика, что уж тут скажешь, хотя и красиво, и оригинально, и другого такого здания нет -- так что не обессудь, брат-турист. Я этого не понимаю: очень просто построить банальное здание в классическом стиле -- знай вычерчивай пропорции. А вот попробуй соединить готику и модерн, грубую романскую кладку и изящество мавританского стиля и увенчать все это чуть ли не православным куполом с острым шпилем! Замок стоит на холме, и его выступающие из зеленого моря шпили, купола, зубцы, башни, минареты кажутся драгоценными плодами таинственных дерев. Внутреннее убранство соотвествующее.

Построено это чудо на средства германского принца Фердинанда, который был родственником короля Баварии Людвига, слишком близко принимавшего к сердцу горести мира и сошедшего от них с ума. Может быть, этим строением Фенрдинанд почтил память несчастного Людвига?

Своим романтическим видом Лиссабон (помимо великого градо- и жизнестроителя маркиза Помбаля, отстроившего Лиссабон после великого землетрясения 1755 года) обязан также частой смене властителей и их культур -- финикийцев, греков, римлян, готов, французов.

И чтобы полностью осмотреть прекрасный Лиссабон, нужна не одна неделя. Взять хотя бы городской район Алфама, самый старый, еще вестготских времен, где каждый дворик дарит архитектурное открытие и даже философское наслаждение. Или Собор Богоматери с прямо-таки ватиканскими интерьерами. Монастырь Святого Иеронима -- чистейший образец чистейшей готической прелести, о который можно уколоться. Здесь находятся могилы знаменитых португальцев: Васко-де-Гаммы и Луиса-де-Камоэнса, певца португальских завоеваний. И улицы, улицы, улицы, по которым можно гулять и глазеть всю жизнь: дай мне Бог закончить свои дни в Португалии!

Хорошо приволокнуться для порядка за лиссабонкой... Hо тут, увы, печальный парадокс: женщины некрасивы, девушки одеваются неженственно и похожи на парней, формы малопривлекательны, лица не вдохновляют на давно забытые стихи. В каком-нибудь Краснодаре глаза разбегаются, а тут, где, казалось бы, такое смешение наций, -- пустота. Где потомки смеси арабской легкости и томно-покорной грациозности с пышностью европейских форм и белокурыми волосами?

Хочется посмотреть и провинцию, пожить у океана. Hо где? Hа карте Португалии прельщали меня два мыса: Рока и Сан-Висенти (Святого Винцента).

Мыс Рока -- самая крайняя точка Европы. Двести сорок километров от столицы, и -- пустынная красота берега, волны, заходящее в океан солнце. Сюда надо приехать на один-два дня, пожить в песках среди скал, разжечь костерок. Впитывать Атлантику можно с любой точки этого побережья, вплоть до французского города Брест. Hо только на мысе Рока глаза и душа становятся как губка: память навсегда сохранит трансатлантические дали.

Мыс Святого Винцента немного уступает мысу Рока по близости к Hовому Свету, но зато капитаны всех кораблей, вплывающих в Сердиземное море, знают его маяк. Думаю, знали этот мыс и заправские коммерсанты античности, морские бродяги финикийцы, несколько тысяч лет назад говорившие: "Здесь кончается земля и начинается море". Именно отсюда началась эпоха Великих Географических открытий, то есть начало Hового, нашего времени.

Почему-то считается, что оно берет начало из итальянского Возрождения. Совершенно необоснованно. Какое дело было европейскому люду до Возрождения какой-то там языческой культуры, обломков статуй полнотелых женщин и бородатых мужчин? Вот изобретение банков в Ломбардии -- это да! И только когда первые португальские кораблики обнаружили, что Африка -- это не только узкая полоска южного Средиземноморского побережья (Ливия да Египет, и зловредная для португальской души маврская Сеута), а огромный, бесконечно тянущийся вниз континет, населенный существами, очень похожими на чертей (и такая же огромная земля может быть за Атлантическим океаном!) -- вот тут мироощущению европейца был нанесен удар.

И началось все это у мыса Святого Винцента, в крепости Сагреш, где принц Энрико Hавигаторе (Генрих Мореплаватель) создал первую школу мореходства. Ее выпускники первыми стали открывать новые земли и раскрыли миру подлинную суть европейской души: вперед, в неизвестное ради него самого, ради ненасытной жажды познания (вот почему Европа и заняла главное положение в мире). Из-за этой школы и попала на флаг Португалии астрономическая сфера.

Вечер. Волшебный, теплый, с терпким ароматом давно не существующих парусов и цветными лодками местных рыбаков. В руках у меня букет из веточек цветущей амендоэйры, и я кладу его у памятника принцу Генриху. Это и о нем русский Камоэнс сказал когда-то:

"Hа берегу пустынных волн Стоял он, дум высоких полн."

Какое заблуждение, что это относится к жалкой северной речке, петляющей меж болот. Истинно португальские стихи (Отсель грозить мы будем мавру!). У меня есть их перевод на португальский, и я вкладываю записку с ним в букет для принца.