Какая чудная земля

Зачем ехать в Крым? Не хватает средств отправиться в Анталью или на Кипр? Потому, что в Крыму по-русски говорят? И там красиво?

Красиво, на самом деле, очень. Не хуже, чем на Адриатике, на Коста-дель-Соль, Ривьере или на Крите. Может быть, даже лучше. Побережье Крыма - редкое, драгоценное на планете место. Я это знаю хорошо - и потому, что видел другие красоты, и потому, что со времен хождения под стол чуть не каждый год оказывался на Полуострове. Василий Аксенов его попытался отчленить от материка: получилось плохо, в духе маниловских мечтаний. Действительность, как всегда, превзошла фантазию. Крым - это полуостров, безумная полуреальность, полуотдых и, безусловно, полная заграница.

Для всех. На полуострове жили неандертальцы, обустраивались в пещерах безнациональные кроманьонцы, поселялись скифы, сарматы, греки, аланы из гор Кавказа, армяне, готы (в византийских источниках Крым назывался "Готика", и последний человек, умевший изъясняться на древнегерманском наречии, умер в начале ХIХ века); селились тюрки иудаистского исповедания, хазары, пытались обосноваться венецианцы и генуэзцы (до 30-х годов нашего столетия в Феодосии их потомков называли "женовесцами" - "genovese"), турки-оттоманы и татары-кипчаки, немецкие колонисты из сектантских общин Саксонии и сталинские переселенцы из России, Белоруссии и Украины. Греки, чтобы растить пшеницу и культивировать виноград, вырубили леса. Их потомки византийцы и прибрежные татары насадили сады и проложили арыки. Ребята из Могилевской, Сумской и Смоленской областей, смирившись с абрикосово-виноградной данностью, растят картошку. Получается горох. Видимо, в Крыму никогда ничего путного (в общепринятом смысле) не выйдет.

Впрочем, по порядку. Решив в очередной раз поехать в Крым, я по старой привычке отправился на Курский вокзал, где узнал, что билетов - нет. Может быть, на нижние боковые полки в плацкарте. После чего купил билет на самолет. За 110 "условных единиц" в один конец.

Внуково, безусловно, один из самых крупных аэропортов в мире, а путешествие "Внуковскими авиалиниями" похоже на полет года этак 1979-го из Краснодара в Челябинск. С постмодернистским душком - будто одновременно летишь из Аддис-Абебы в Ла Паз. Сознание, что отправляешься за границу не только родины, но и общепринятого "думаю - значит, существую", приходит уже на паспортном контроле Внукова, где в единственные воротца стремятся жаждущие отправиться в Ереван, Гюмри, Баку, Симферополь, Минводы, Тбилиси и Махачкалу. Ясно, что великий потоп случится через 5 минут, что львы и агнцы, грохая друг другу по ногам многокилограммовыми баулами и стараясь спасти своих многократно описавшихся и горько рыдающих отпрысков, на этом броде друг друга не тронут. Но брод длится часа два. Три контроля: паспорт, багаж, таможенная декларация:

- из какой страны прибыли?

- России

- в какую следуете?

Проверка наличной валюты, билета, багажа, паспорта, персональный рентген. Наконец, детей можно отвести в туалет, взрослые туда спринтом бегут сами, кто-то закуривает сигарету, кто-то, счастливый, садится на скамейку. И опять - уже последний - контроль, билет, наконец самолет. Через два часа - Симферополь, "Обильный Город". Фантазия самостийных пограничников куда как превосходит ленивое безделье родных правоохранителей. Выйдя из самолета - Ил-86, советского "Джамбо", таща свою сумку и сразу почувствовав в ноздрях чудесный запах крымской сухой полыни, вы оказываетесь в "накопителе", который, по-моему, был переделан из публичного сортира. Сперва всех прибывших заталкивают в помещение 2020 метров. Духота чудовищная, дети ревут ревом, сумки и чемоданы бьют по лодыжкам и почкам. Дальше - низкий, темный, крашеный в серо-зеленую краску коридор, ведущий вас к паспортному и таможенному контролю, оборудованному, видимо, в помещении для дам. В этой адской кишке я вспомнил фильмы про тюрьму. Я там еще не был, но некоторый полезный опыт в Симферопольском аэропорту уже получил. И снова: персонаж в фуражке с "трезубом" глядит на экран рентгена, исследует ваш паспорт, требует предъявить содержание кошелька. В конце концов вы покидаете этот международный сортир.

И, выйдя из него, оказываетесь в узком проходе среди крымских "водил", воюющих за право отвезти вас в Ялту, Евпаторию или Севастополь. Если бы у них в руках были фотоаппараты, хотя бы и без пленки, можно было себя почувствовать Феллини, приехавшим в Токио...

После прорыва сквозь моторизованных papparazzi начинается поиск пункта обмена долларов или рублей на купоны-карбованцы. В начале августа рубль равнялся 30-35 "бубонам", а в конце - доставлял вам удовольствие уложить в бумажник от 170 до 180 тысяч за один доллар. До старых югославских банкнот в миллиард динаров и даже турецких лир, конечно, еще далеко, но количество нулей россиянина, привыкшего к инфляции, все-таки озадачивает. Кстати, в Крым - и вообще в Украину - разумнее вести "зеленые". Рубль хоть и принимается с готовностью, но бумажки с президентами "are reаlly welcome". Максимальный денежный билет - в миллион, далее следуют 500.000, 200.000, 100.000, 50.000, 20.000 и совсем уже абсурдные фантики по 10.000, 5.000 и тысяче. Слава нашему общеславянскому Богу, что металлических жетонов с Тарасом Шевченко или Григорием Сковородой не было и нет.

Итак, вы поменяли деньги. Тут вы узнаете, что из аэропорта автобусы не то не ходят вообще, не то ходят неизвестно когда. Если хватит ума - доберитесь до города. Там, с автовокзала, транспорт есть. У меня ума не хватило, поэтому меня-таки один из ловцов самолетных душ поймал и отвез в любимый Судак за 60 "баксов". Расстояние около 120 километров, цена по-московским меркам небольшая, но автобус стоит в десять раз меньше.

Почему Судак? Потому что с детства там, и как после устриц иногда тянет на селедку, так и мне невозможно не оказаться в этом чудесном месте хотя бы раз в три года. Процитирую Грибоедова, великого писателя, много повидавшего: "...спустились под вечер в роскошную судацкую долину. Я не видел подобной, и она считается первою в полуостровке по избытку виноградников, сады от Таракташа до моря на протяжение нескольких верст, веселые дома помещиков, странные верхи утесов, и к западу уединенные развалины генуэзского замка... Это мною несколько раз испытано. Поспешная и громкая походка, равнодушные лица и пуще всего глупые, ежедневные толки спутников часто не давали мне забыться, и сближение моей жизни, последнего пришельца, с судьбою давно отошедших - для меня было потеряно. Не так в Сольдае... Здесь все это есть. И не приморскими видами я любовался: перебирал мысленно многое, что слыхал и видел, потом вообразил себя на одной из ростральных колонн петербургской биржи. Оттуда я накануне моего отъезда любовался разноцветностью кровель, позолотою глав церковных, красотою Невы, множеством кораблей и мачт их. И туда взойдет некогда странник (когда один столб, может быть, переживет разрушение дворцов и соборов) и посетует о прежнем блеске нашей северной столицы... На этом пепелище господствовали некогда готические нравы генуэзцев; их сменили пастырские обычаи мунгалов с примесью турецкого великолепия; за ними взялись мы, всеобщие наследники, и с нами дух разрушения... Что ж? Сами указываем будущим народам, которые после нас придут, когда исчезнет русское племя, как им поступать с бренными остатками нашего бытия".

Через 170 лет лучше не скажешь. Верхи утесов удивляют прихотливостью, гора Св. Георгия продолжает греться под солнцем, мыс Меганом так же, как тысячелетия назад, пугает своей угрюмостью, а в ясный день на запад - за Новым Светом виден Аю-Даг - "Святая Гора", и за ней поднимается Св. Петр.

Таракташ все так же своими крепостными зубцами бережет от севера судацкую-сурожско-солдайскую-сугдейскую долину. Второй Александр Сергеевич все сказал. Добавлю только, что в иерархии Русской Православной церкви имеется Сурожская митрополия, одна из самых важных - хотя городская церковь мала, уныла и украшена в кичевом стиле. Сурожским митрополитом до сих пор остается О. Антоний Блюм, сын швейцарского иммигранта в Россию, герой французского Сопротивления, знаменитый хирург, защитник диссидентов во времена Брежнева...

И - все как всегда. Не знаю, хотел ли кто-нибудь как лучше, но не получается по-другому. Те же крольчатники со скрипучими панцирными кроватями, то же бессмысленное рационирование воды - душа нет, грядки не политы, картошка горит, а в "емкостях" уже чуть не игуаны плодятся. Те же знаменитые крымские сортиры. Те же очереди за обратными билетами, хождение поутру на переписку и вечный страх, что в поезд, в конце концов, не пустят. И тут же - казино, обилие шашлыков и море горячительных напитков, электрические автомобильчики для детей и полеты на "параплане" для взрослых. В Анталье, на Кипре, в Тунисе все понятно. Заплатил - получил. В Крыму этой простой связи нет.

При этом Крым остается одним из немногих мест, куда наши соотечественники с доходом чуть выше прожиточного могут поехать и, самое главное, вывезти детей. Такого количества детей в Судаке я не видел никогда. Раньше это было царство молодежи, теперь - семей и мелких бандитов. Их более крупные коллеги, видимо, подогреваются на Канарах или в Акапулько. Так что пляж представляет собой достаточно сюрреалистическую смесь семейных пар, следящих за тем, чтобы их посиневшие от купания чада не утопли в набегающих волнах и озабоченно калькулирующих в своих мозгах предстоящие расходы, и накачанных, шоколадно-загорелых парней в золотых цепочках, просторных бермудах с узорами и непристойных "борцовских" майках. Глаза их, ничего не выражая, сканируют окружающее, челюсти пережевывают "невероятно устойчивый вкус без сахара", а рядом пасутся столь же загорелые подружки - в этом сезоне обязательны купальники кислотных цветов с жесткими лифчиками и почти несуществующими трусами.

Зайдя в местную парикмахерскую, чтобы немножко обкорнать волосы, я оказался в очереди из "братков". Каждый, усаживаясь в кресло, просил ему устроить "братскую" прическу. Заключается она в почти наголо бритом черепе и намеке на чубчик над набровными дугами. Вообще, даже привыкший к "братве" москвич не сразу привыкает к такому обилию "бойцов", похожих друг на друга, как бройлерные цыплята.

Криминализация Крыма, наверно, достигла уже той стадии, когда преступники перестают быть социально опасными - по той простой причине, что люди, хотя бы относительно не имеющие отношения к правонарушениям, оказываются в абсолютном меньшинстве. Прибрежные "хозяева" живут под жестким рэкетом; экономика Полуострова в большой степени существует благодаря неприкрытой контрабанде (мощные катера каждый день шпарят мимо пограничной стражи поперек моря за турецкими товарами); бандиты делят сферы влияния. В результате смирный семейный курортник оказывается всего-навсего никому не интересной дойной коровой. Если не тыкать мальчику с "братской" стрижкой пальцем в глаз - он вас не заметит и не обидит.

У него свои проблемы: "настричь бабок". Остап Бендер с его билетами в Провал - настоящий щенок. В Крыму сейчас с вас пытаются взять деньги за куда более невещественные материи. В один из дней я отправился из Судака, мимо Уютного, бывшей немецкой ментонитской колонии, в Новый Свет, по дороге, по красоте своей имеющей мало соперниц в мире.

Спустился в бухту искупаться. Через несколько минут рядом со мной образовался дочерна загорелый парень в линялых плавках и с офицерской планшеткой. "Инспектор Петров. Вы находитесь на территории республиканского заповедника "Новый Свет". Двести тысяч купонов за два часа пребывания." Я сперва задался вопросом, почему не сто тысяч за час, а потом предъявил ему свою "iностранцевскую" пресс-карту. Денег он с меня не взял, но зато по расширенной программе обчистил семейных отдыхающих в другом углу бухты. Признаться, я с радостью оплатил бы свой визит в новосветский парадиз (как-никак, редчайшие реликтовые сосны, можжевельники и что-то еще), если бы мошенничество не было столь откровенным.

По случайности, в библиотеке моего судацкого хозяина я обнаружил томик ОХГенри и с восторгом листал его на пляже. Читая блестящие истории про надувал, я все-таки озаботился об обратном билете в Москву, на этот раз по железной дороге: ведь надо исследовать все пути. В очереди и переписывании имен я принципиально участвовать не стал, а купил за пять минут купейный билет у юного барыги, слонявшегося возле кассы. Стоит он 40 "у. е.", мне обошелся в 55 и возможность провести еще несколько спокойных утр возле моря. Но ничто в жизни не прощается. Я оказался жертвой украинской геополитики и собственной глупости. Дело в том, что в Украине из незалежных соображений время на час ближе к Западной Европе.

Крымчане же, возлюбив мать-Россию, считают часы по Москве. В железнодорожных билетах время, однако, проставлено по-киевски. То есть если у вас отмечено, что поезд уходит в 15.50, реально это значит, что на вокзале вы должны быть к 5 пополудни. Я это прекрасно понимал. Купил себе билет на автобус, который явно приходил в Феодосию за 40 минут до отправления поезда, пришел на автовокзал и там оказался в эпицентре волнений российских отдыхающих: "так когда же все-таки уходит поезд и улетает самолет?" Рядом стоял, вертя на пальце автомобильные ключи, ловец глупых душ и убедительным баритоном объяснял, что весь транспорт отправляется точь-в-точь по киевскому гринвичу. И тут я сплошал: засомневавшись, спросил у него - "так значит, я на поезд опоздаю?" - "Ну так а как же!". Собрав свое рацио в кулак, я отправился проверить информацию к кассирше - как-никак официальное лицо. Она мне полностью подтвердила хроногеографические соображения водилы. Я бухнулся в его машину, заплатил последние 30 долларов - и прибыл на вокзал за два часа до отбытия поезда. Потом сутки, трясясь на шпалах и подсчитывая остающиеся копейки, я ругал себя за тупость и восхищался простой, но изящной совместной работой общественного и частного транспорта города Судак...

Крымская преступность интересна еще тем, что она резко делится на три отряда, которые естественно, по дарвиновским законам, не только воюют, но и сосуществуют. Первый - это, по местным понятиям, "оккупационная власть" - немногочисленные украинские бандиты, омоновцы из львовского "Беркута" и часть чиновников. Второй - местная мафия, "башмаки" и прочие, ориентированные на Россию, а также делегаты из Москвы, СПБ, Пскова и прочих наших городов. И, наконец, татары, оказывающиеся обычно в роли мальчиков для битья. Прошлогодние "судакские события", многократно транслированные по всем каналам ТВ, оказались, как я и предполагал, вульгарной бандитской разборкой по поводу нескольких кафе на набережной. Татары и "башмаки" что-то не поделили. Кто-то кому-то свернул челюсть. "Русские" бандиты вспомнили о том, что отчизну надо защищать от басурман. Татары, которые вполне справедливо не могут забыть сталинские зверства, тоже политизировались и попытались искать союзников в лице "знычных украинцiв". Результат: около десятка трупов, несколько сожженных ларьков и машин. А главное - еще более глубокая пропасть, разделяющая три общины.

Но то, что татары вернулись, - большое счастье для Крыма. Именно они содержат большинство заведений, где можно съесть шурпу, шашлык, долму, плов, фаршированные перцы или манты. Раньше на берегу были либо унылые столовки с черными котлетами, либо дорогие ресторации с весьма сомнительной кухней. Именно у татар самые вкусные овощи и фрукты на рынке; они разводят скот и, соответственно, поят молоком и кормят мясом приезжих. Кроме того, несмотря на долгое изгнание, они сохранили коренную связь со своей родиной и, похоже, лучше других знают, как жить на этой земле. Они себя чувствуют на своем месте, и это заметно даже на уровне поверхностного общения: не избегая возможности выкачать из приезжего деньги, они - молочники, шашлычники, зеленщики - сохраняют собственное достоинство, готовы благодушно поболтать о погоде, политике и урожае. А если вы знаете несколько слов на их языке, хотя бы "ага", "ханум", "рахмат" и интернациональное "инш Аллах", то ваш шампур окажется лучше, чем у соседа, а беседа приобретет еще более дружелюбный и искренний характер.

Теперь же о том, что важно любому приезжему, независимо от его социокультурной ориентации. О ценах. "Койка" в конце июля в Судаке стоила от 3 до 5 долларов в сутки. В августе цены, естественно, немного поднялись. Говорят, что в Ялте берут до 20, но здесь встает вопрос, кто же эти безумцы, готовые выкладывать деньги, почти сравнимые с теми, которые необходимы на обухоженных западных курортах. "Койка" может значить и то, что вас поселят в помещение, где вы будете биться коленками о кровати соседей, и то, что у вас окажется отдельная комната (или курятник). Овощи и фрукты дешевле, чем в Москве, на треть или половину, особенно на городском, а не пляжном рынке. То же касается мяса, яиц и молока. Колбаса и сыр стоят столько же, сколько и в Москве, а иногда и дороже. Сигареты почему-то дороже почти в два раза, как и химические напитки вроде "Коки" и "Спрайта". Минеральная вода, например местная "Крымская" из Саки, стоит те же деньги, что у нас. Что же касается вина - разброс огромный. Стакан малокондиционного кислого сухого вина в разлив стоит от 30 до 50 тысяч купонов, то есть тысячу-полторы рублей. Это на пляже. На рынке или у знакомых раза в два дешевле. Дело еще в том, что трудящимся местного винсовхоза уже чуть ли не год зарплату выплачивают натурой, и их единственная мечта - не выпить заработанное самим, а хоть кому-нибудь продать. Стакан разливного портвейна (вспомните юность!) стоит от 60 до 100 тысяч.

Корректное вино обходится намного дороже. Честное качинское "Каберне" стоит около 700 тысяч за бутылку (4 "у. е."), приличный массандровский портвейн, херес или мадера переваливают за миллион карбованцев. На самом деле хороший - около двух с половиной миллионов. "Новосветское шампанское" - приблизительно полтора миллиона. То есть цены, пожалуй, даже покруче, чем в Москве. Но в Крыму, поискав и посоветовавшись, вы сможете найти аутентичное вино, тогда как в столице этот шанс намного меньше. Главное - не соглашайтесь покупать прославленного "Черного доктора" и массандровское "Бастардо". Они в любом случае поддельные: виноградники, где зрели грозди для этих уникальных марок, истреблены еще в лигачевско-горбачевские времена.

Съесть в одном из "шалманов" на набережной 100 граммов шашлыка стоит 200-300 тысяч; манты или долма обойдутся в полмиллиона и в сотню еще - незамысловатый салат. Всякие чебуреки, пирожки с картошкой, вареная кукуруза и прочая пахлава с лотка будут дешевле. Если же говорить о дорогих заведениях, которыми Судак тоже обогатился (стриптиз, блэк джек, рулетка, танцы до утра), то кухня оставляет желать много лучшего. В основном это привычная советская ресторанная снедь с некоторым, весьма неудачным, закосом в сторону "средиземноморской" экзотики. Салаты из крабов (явно дальневосточных баночных), очень приблизительно приготовленные мидии, иногда, если повезет, копченый сарган (рыба-игла с изумрудным мясом), или испорченный усилиями неквалифицированного повара плавник местной акулы, "катрана".

С рыбой в Черном море вообще происходит что-то странное. В магазинах продается чудовищного вида ставрида холодного копчения, пролежавшая на прилавках, кажется, еще с дочернобыльских времен. Каждый вечер к причалу рыбаки привозят малосольную кильку, вкусную, но не имеющую крымского колорита. По знакомству можно купить камбалу или бычков. О барабульке-султанке, похоже, можно забыть. Как и о настоящей черноморской кефали. Вместо нее теперь иногда ловится "пелингассер", атлантическая кефаль, зачем-то акклиматизированная в этих водах, куда более неприхотливая и настолько же менее вкусная.

Еще одна странность жизни крымского населения - это устойчивость мнений о том, что есть можно, а что нет. Мидий местные едят с неохотой, и то лишь потому, что это делают приезжие. Зато когда вино продать некуда, а жрать хочется, не брезгуют рапанами. Мясо их весьма невкусно, хоть и богато белками. И раковины потом, покрыв мебельным лаком, можно толкнуть придурковатым курортникам. Но когда я пытался объяснить, что скат - одна из самых деликатесных рыб, на меня посмотрели как на сумасшедшего.

Раньше возле Судака зимовали лебеди. Теперь их нет. Сожрали оголодавшие "бомжи" или попросту спившиеся хозяева курортных крольчатников.

Зато повсюду осетрина в любом виде. На вопрос: "откуда?" - следует "так из Азовского моря. Каждое утро по три тонны привозят". Это для меня загадка. Может, и правда, но я не мог предположить, что Азовское море до сих пор кишит этими реликтовыми тварями. Впрочем, все бывает. Недавно я прочел, что в Черном море начался бурный рост поголовья дельфинов. А это значит, что и рыбы стало больше. Видимо, они съедают не всю кильку, рыбакам остается.

А теперь об условиях жизни. Многие годы, приезжая в Судак, я поселялся на "Хуторе". Это несколько домов на отшибе от города, приютившиеся возле склона Св. Георгия и близ мыса Алчак. От Судака "Хутор" отделяет широкое поле, раньше бывшее виноградником, а теперь с маниакальной тупостью засеиваемое ячменем, который даже и не пытаются собирать. Море - в 10 минутах, вид на долину изумительный, и всегда хорошая компания.

История "Хутора" давняя и богатая. Еще в 20-х годах Лев Бруни, один из самых замечательных художников той эпохи и наследник старинной династии живописцев (ее родоначальник приехал в Россию из Швейцарии еще при Екатерине Великой) поселился в одном из домиков возле Алчака. В 38-м он его купил. С тех пор дом остается во владении семьи Бруни, столь разветвленной, что, кажется, они сами не всегда могут определить степени родства. Этот чудесный белый дом под черепичной крышей, окруженный виноградником, видел в своих стенах всех тех, о ком теперь искусствоведы, историки литературы и науки пишут толстые монографии - Мандельштама, Митурича, Алпатова и Бог знает еще кого. Это не музей, это жилой дом. Члены семьи Бруни, которых жизнь разметала по миру - кто в Москве, кто в Нью-Йорке, кто в Париже - каждый год съезжаются сюда, на этот холмик, в эти стены, впитавшие в себя столько мыслей и чувств, что, когда здесь оказываешься, чувствуешь и думаешь яснее.

А. С. Грибоедов не мог посетить этот дом. Но вспомните цитату - он прекрасно сказал о необходимости бережения и оплодотворения традиции. Дом Бруни, люди, в нем живущие, это делают.

Естественно, что поблизости уже несколько десятилетий летом живут представители русской художественной интеллигенции. И потому, что "Хутор", бруневский дом, Алчак и бухта Капсель, причудливые зубцы Таракташа, величавый Георгий и даль западных гор до Ай-Петри для них стали необходимой частью жизненного рациона, - готовы мириться с вонючими сортирами, периодическим отсутствием воды и непредсказуемыми нравами аборигенов "Хутора".

Главное свойство хуторских хозяев, если исключить нескольких чистоплотных старушек и работящих мужиков, - это приверженность к алкоголю и нерациональная алчность: главное набить приезжими все курятники и крольчатники, а потом, сырой и ветреной зимой, пропить и проесть доход. Помидоры гниют на кустах, абрикосы и орехи осыпаются, бочка душа давно прохудилась. Ну и хрен с ним, главное "сделать сезон"...

В этом году я поселился не в хуторских "курятниках", а в так называемом "татарском доме". История его такова. Несколько лет назад житель Казани сибиряк Игорь и его жена Альфия почему-то решили оставить берега Волги и заняться бизнесом в Крыму. Затеяли они дело хорошее и важное - построить частный пансион. Правдами и неправдами началось строительство чего-то, вызвавшего недоумение у "хуторян", - целого комплекса с больше чем дюжиной отдельных комнат, сауной, гимнастическим залом, бильярдной, туалетом с унитазом (sic!) и кафе. Но, как всегда - к несчастью - в Крыму, инициатива, похоже, быстро начинает иссыхать на полынной местной почве. Все это полудостроено, жильцами начинают набивать необорудованные помещения, хозяин Игорь запивает горькую, а Альфия в панике ищет чистые простыни. Простыни, надо сказать, остаются пока чистые. Чистый сортир, аккуратная кухня, благожелательность хозяев, да и возможность покопаться в их вполне разнообразной библиотеке - для меня были обнадеживающей новостью в Крыму.

А население "татарского дома" было похоже на обитателей Ноева ковчега. Несколько "братков" из "петербургской группировки", занимавшихся на берегу катанием желающих на водных мотоциклах (около 10 тыс. рублей за минуту), присмотром за подопечными кафе, охотой за праздными девицами, качанием мышц на тренажерах и пьянством. Стайка несовершеннолетних "рэйверов" из Москвы с серьгами в носу и в ботинках "Док. Мартенс" на босу ногу, не снимаемых даже в самую одуряющую жару. Две пары юных сравнительных лингвистов из МГУ. Еще две пары отвязных молодых журналистов. Парочка девиц из дальнего Подмосковья, пытавшихся завоевать благосклонность "братков" и ходивших после заката на набережную в белых туфлях и смелых нарядах. Три семейства молодых деловаров на битых иномарках.

По идее, все это должно было кончиться катастрофой. Но, видимо, Крым, привыкший к тому, что его землю топчет всякий, кому не лень, корней не пускает и оставляет Полуостров столь же неоприходованным, как всегда, - своей древней аурой утишил всех этих "тварей по паре". Даже устрашающий стаффордшир-терьер, принадлежавший одному из "питерцев", только лениво отгонял от себя назойливого хозяйского щенка и одуревших от голода и жары котят.

Обратный путь на поезде - если не считать отсутствия денег, вызванного моим уже рассказанным идиотизмом, - был вполне спокойным. На каждой станции за смешные деньги местные жители торговали всевозможной снедью - пирогами, фруктами, раками, жареными карасями и курицами, картошкой и малосольными огурцами. Белье было серое и драное - ну так что же, это МПС. Чая не было в силу отсутствия стаканов - это новость - зато окна открывались и закрывались. Украинские пограничники в поезд не пожаловали, как и отечественные. Поезд тем не менее простоял на украинской границе, в местечке с замечательным названием "Казачья Лопань", больше часа. Зато российский триколор в Русской Лопани мы миновали на полных парах и со слезами счастья на глазах. Родина!

Итак, зачем ехать в Крым? Вообще-то, если вы не страдаете, как я, ностальгией по поводу Полуострова, незачем. Лучше заработать денег процентов на 30 больше - и отправиться туда, где обязательно будет горячая вода, "шведский стол", разнообразные развлечения и прямая логическая связь между "заплатил" и "получил". Но - в Крыму удивительные пейзажи. Чистое море. Родственность истории. И то, что уже становится экзотикой. Смотрите на слонов - в Кении. На гейзеры - в Исландии. Пляшите самбу в Бразилии. А дикий отдых в духе модных ныне 70-х годов (с некоторым налетом рыночной экономики) - это в Крыму.