Зеленый памятник Сесилу Родсу

К полудню истончается и исчезает в лучах солнца плотный туман, сотканный из мельчайших капель влаги, которую океанский бриз высасывает из зеленого покрова Столовой горы. Впечатление такое, будто с полотна художника сорвали покрывало, -- глазу открывается фантастически прекрасный ландшафт: 560 гектаров цветов и растений.

Это знаменитый Кирстенбош -- Национальный ботанический сад Южной Африки, крупнейшее и самое полное собрание флоры на всем континенте. Оно раскинулось на южном склоне горы, посреди четырехмиллионного Кейптауна, и помогает понять, почему этот город считается одним из красивейших в мире. В самом деле, многие ли мегаполисы могут похвастаться таким зеленым богатством: жилые кварталы, очень похожие на дачные, разбросаны среди парков, лесов и зубчатых уступов гор?

Что остается после нас на земле и во имя чего мы, собственно, живем? Эти вопросы из разряда вечных, которые мы в в своей всегдашней суете вспоминаем не часто. Но гуляя по извилистым тропкам Кирстенбоша, я поймал себя на мысле, что думаю как раз об этом. Красоты, которая меня окружала, не было бы без Сесила Родса. Это -- его след на земле...

В университете меня учили, что Родс -- один из наиболее злобных империалистов, классический образчик жестокого угнетателя, прежде всего -- наших несчастных чернокожих братьев из Африки. А раз так, то, может, и поделом ему, что нет уже более созданных им и названных в его честь Северной и Южной Родезии, на смену которым пришли Замбия и Зимбабве. В последнем государстве, кстати, все громче звучат голоса радикалов, требующих выбросить прах Родса из его могилы в скалах Матопос, якобы оскверняющей древнее языческое капище ндебеле.

Однако жизнь много богаче плакатных схем. И Сесиль Родс в них явно не укладывается. Стоило бы задуматься, а существовали бы названные выше страны в их нынешних границах, стояли бы города, разбегались бы по южноафриканской земле автодороги, если бы не Родс? И уж наверняка не было бы Кирстенбошского ботанического сада. Он, как и университет Кейптауна с его прославленной клиникой Хрутескир, где Кристиан Барнард сделал первую в мире пересадку сердца, как и многие другие сооружения и комплексы, возведенные у подножия Столовой горы, -- часть обширных владений строителя империи Родса. Некогда он приобрел их за баснословные деньги и завещал государству, а, по существу, -- грядущим поколениям.

Так что возможность наслаждаться семью тысячами видов уникальных растений, собиравшихся по всей южной оконечности континента, людям подарил именно Сесил Родс. И сменяющие друг друга с сентября по апрель чудные огненно-красные и оранжевые шары протей -- растения, считающегося символом этого края, роскошь белоснежный ватсоний, и гигантские силуэты камфорных деревьев -- все это память о нем. И конечно, о замечательном ботанике Гарольде Пирсоне, создавшем в Кирстенбоше "цветочный ландшафт".

Конечно, лучше всего побывать в Кирстенбоше южноафриканской весной -- в сентябре-октябре, когда наступает пора цветения растений. В яркую, насыщенную палитру природных красок органично вписывается рукотоврная красота -- изумруд лесов на кручах Столовой горы окаймляет лужайки салатовых оттенков с вкраплениями желтых, оранжевых, сиреневых клумб. Но если выбраться весной не удалось, огорчаться не стоит: в Кирстенбоше хорошо почти круглый год, за исключением разве что июля-августа. По местному календарю это -- разгар зимы и непогоды. Многие растения передают друг другу эстафету цветения, а королева Южной Африки -- протея -- несет "вахту красоты" в течение долгих месяцев.

Устав от ходьбы по довольно крутому склону, можно передохнуть на скамейках, сооруженных из дуба и другой особо прочной древесины и покрытых темным лаком. На латунных табличках -- имена и годы жизни дарителей. Это -- местная традиция. Согласитесь, куда лучше оставлять память о себе таким образом, чем выцарапывать автограф на дереве.

В истории Кирстенбоша есть и драматические страницы. Когда основатель первого европейского поселения на Капском полуострове агент нидерландской Ост-Индской компании Ян фан Рибек в середине 17-го века обследовал окрестности Столовой горы, на месте будущего ботанического располагалось громада девственных лесов и густые заросли кустарника. В эпоху деревянных парусников участь лесов была предрешена. Тем более, что моряки фан Рибека обнаружили среди лесных красавцев желтое дерево, как нельзя лучше подходившее для постройки кораблей и изготовления мебели. По той же причине были вырублены серебряные деревья.

Быстрое исчезновение лесов встревожило фан Рибека, и он в 1657 году ввел в штат компании должность лесничего Капской колонии. Первым этот пост занял Линдерт Корнелиссен. В его честь безымянный тогда зеленый массив получил свое первое имя: Линдертсбош, лес Линдертса.

На вырубках служащие компании стали пасти скот -- растущему населению колонии требовалось все больше мяса. Упитанные голландские коровы сразу же вызвали отнюдь не бескорыстный интерес у соседей из местного племени койкоин. Чтобы прекратить массовую кражу скота, фан Рибек приказал в 1660 году вспахать землю по периметру лесосеки и высадить там дикий миндаль и ежевику для скорейшего создания живой изгороди. Тот год можно условно считать закладкой будущего ботанического сада. Он возникшего как элемент оборонительных сооружений.

Более ста лет Линдертсбош оставался владением Ост-Индской компании, а затем стал частной собственностью семейства Кирстен, откуда и ведет происхождение современное название Кирстенбош. В начале 19-го века, с захватом Капской колонии англичанами, Кирстенбош был поделен между секретарем губернатора колонии Генри Александером и неким полковником Кристофером Бердом. Тот тоже оставил о себе память -- "птичьей купелью" -- причудливой купальней в форме птицы, имя которой созвучно с фамилией полковника.

Купальня была построена по указанию Берта в том месте, где воды четырех скромных источников образовали тихую заводь. Водоем, обложенный кирпичем, и ныне украшает ботанический сад. Владение Кирстенбош несколько раз потом переходило из рук в руки. Соответственно менялось и его назначение, подчас весьма неожиданно. Так, одно время он был ... виноградником. Хозяйство пришло бы в полное разорение и забылось, как и множество других ферм Южной Африки того периода, если бы в 1895 году ему не повезло -- его купил Сесил Родс. Он отвалил за покупку неслыханные по тем временам деньги -- 9 000 фунтов стерлингов, потому что хотел присоединить Кирстенбош к приобретенным ранее по соседству Хрутескиру и Сесилии и основать обширный национальный парк.

Родс успел сделать в Кирстенбоше не так уж много -- проложил дорогу к океану через Констанцию, высадил дубы, фиги и камфорные деревья, которые ныне дарят желанную прохладу дорожкам ботанического сада. Но он успел главное -- передал Кирстенбош народу Южной Африки. И уже в 1911 году будущий первый директор сада профессор биологии Гарольд Пирсон стал высаживать там, разводить и защищать от исчезновения эндемичные виды растений.

В наши дни в уникальном ботаническом саду представлены "подданные" двух из шести существующих на земле "растительных королевств". Первое, распространенное пратически на всей территории Африки, -- палеозойское цветочное "королевство", включающее около 16 тысяч видов растений Южной Африки. Вторая "зеленая династия" -- капская -- менее обширна: в нее входят 2600 видов растения, которые населяют только склоны Столовой горы.

Нависающие над Кирстенбошем горы укрыли сад от палящего полуденного зноя и от холодных юго-восточных ветров. Плодородные почвы орошаются четырьмя ручьями. В год выпадает более 1500 милиметров осадков. Всего этого оказалось достаточно, чтобы за десятилетия целенаправленных усилий создать зеленый рай в отдельно взятом Кейптауне. Он пришелся не по душе лишь суккулентм, обитателям безводных каменистых нагорий запада и северо-запада ЮАР. У влажного побережья они так и не прижились.

А вход в Кирстенбош, как и 350 лет назад, надежно охраняют колючие заросли дикого миндаля и ежевики.