Друзья короля Гуго в Южной Африке

Всего в 50-60 километрах от Кейптауна у автопутешественника появляется редкая возможность -- проехать с ветерком за считанные минуты чуть ли не всю Францию: Лангедок, Прованс, Бургундию, Шампань. Шоссе, вьющееся между виноградниками на склонах серо-стальных гор, приведет вас прямохенько во Франшхук -- "Французский угол" на языке африкаанс.

Судя по пейзажам и географическим названиям на дорожных табличках, это действительно вроде бы кусочек Франции. Но одновременно и достопримечательность Кейпа, туристической Мекки ЮАР.

Многое проясняется, когда на главной площади уютного и чистенького городка Франшхук взгляду открывается величественный монумент гугенотам. Три соединенные арки, символизирующие Святую Троицу, нависают над статуей женщины, которая решительным движением словно бы разрывает цепи рабства и пелену гнета. Рядом -- уникальный музей гугенотов, которые около четырех веков назад прибыли на южную оконечность Африки, спасаясь от гонений в Европе.

Французские протестанты, укрывшиеся в Кейпе, оставили заметный след в истории Южной Африки. Наряду со своими единоверцами из Нидерландов они стали прародителями африканеров, или буров -- "белого племени" Африки.

Напомню, что гугенотами во Франции прозвали сторонников Жана Кальвина, одного из последователей великого реформатора католической церкви Мартина Лютера. Свою церковь они создали в 1555 году. В ней объединились и противники католической иерархии, и знать, недовольная засильем Рима, и принципиальные противники властей.

Подобно некоторым русским раскольникам французские кальвинисты не видели необходимости в посреднике для общения с Богом в лице священников и оставляли за собой право самостоятельно толковать Писание. За что были объявлены еретиками и подверглись религиозным преследованиям. Гугеноты в свою очередь презрительно именовали католиков "папистами".

Споры об этимологии самого слова "гугеноты" продолжаются до сих пор. Многие полагают, что оно происходит от фламандского "хейс хенутен", или "товарищи по дому", усматривая в этом намек на тайные собрания гугенотов под кровом посвященных. Другие производят этот термин от немецкого "айд геноссен" -- "товарищи по клятве", имея в виду, что сторонники этого религиозного направления были связаны клятвой.

Французские историки протестантизма отдают предпочтение версии, в соответствии с которой протестанты в Туре некогда собирались в доме неподалеку от ворот дворца покойного короля Гуго. Его призрак, как полагали многие, имел обыкновение по ночам бродить по городу. Именно это якобы дало повод некоему злоязыкому монаху назвать в проповеди местных кальвинистов "гугенотами", то есть людьми, которые, подобно венценосному привидению, выбираются под покровом ночи из дому и плутают по городу, чтобы попасть на тайное молитвенное сборище. Есть свои сторонники и у варианта, выводящего корень этого термина из имени одного из лидеров гугенотов -- Гуго из Безансона.

Так или иначе, но гугеноты были заклятыми врагами католической церкви, что по суровым законам того времени обрекало их на истребление. Варфоломеевская ночь в Париже, менее известная, но тоже весьма кровавая резня в Васси вынудили гугенотов искать спасения среди единоверцев в Германии и Нидерландах. Однако страх жителей этих стран перед усилением французского влияния вытеснил гугенотов из Нидерландов и Германии в Англию, Ирландию, Южную Африку и в британскую Северную Америку -- в Вирджинию, Пенсильванию, Нью-Йорк. Часть гугенотов добралась до Россию, где, видимо, в Немецкой слободе в Москве пополнили ряды первых иностранных "спецов".

"Друзья Гуго" (тут вновь прослеживается параллель с раскольниками) были как на подбор отличными ремесленниками -- плотниками, каменотесами, кузнецами, да и в земледелии знали толк. Так Франция, без преувеличения, лишилась целого сословия "умелых рук", а другие страны им обзавелись -- ведь гугенотская эмиграция оценивается в 200 тысяч человек.

Некоторые французские исследователи всерьез полагают, что, будь Бурбоны терпимее к "еретикам", их страна могла бы оказаться более обширной и, не исключено, включала бы часть нынешней Германии. Свидетельством же интеллектуального богатства французских кальвинистов может служить, в частности, тот факт, что гугенотские корни имеют такие выдающиеся люди, как Альберт Швейцер или Жан-Поль Сартр.

Но вернемся в Южную Африку. Вклад гугенотов в ее историю наглядно отражают экспонаты музея во Франшхуке. Там можно увидеть изображения генеалогических древ известных семей африканеров, происходящих от гугенотов, с указаниями, какие имена они носили во Франции ХVII века и какую трансформацию претерпели на Черном континенте в соответствии с лексическими и фонетическими нормами языка африкаанс. Вот несколько примеров: дю Пре стали в Африке Ду Призами, де Вилье -- Де Фильерсами, дю Плесси -- Ду Плессисами, дю Туа -- Ду Тойтами, Фурье превратились в Фурие, Жуберы -- в Юберов, Лабюшань -- в Лабускахни, ле Клер -- в де Клерк, Малерб -- в Малхерби. И так далее.

По подсчетам ученых, около четверти африканеров ведут свое происхождение от гугенотов. Тут и знаменитый в ЮАР генерал Малан, и не менее прославленный игрок в крикет Кронье, и крайне правый политик Тербланш -- что-то вроде южноафриканского варианта Ле Пена.

Первым "другом короля Гуго", прибывшим в район Кейптауна в 1671 году, оказался Франсуа Вийон, чьи потомки стали именоваться здесь Фильюнами. В 1686 году на судне с символичным названием "Сион", словно иудеи в землю Обетованную, приплыли братья Гийом и Франсуа дю Туа (Ду Тойты). Основной миграционный поток пришелся на 1688-1689 годы. Уже тогда гугеноты составляли шестую часть всего свободного населения колонии. Далее имели место лишь единичные случаи переселения. В 1707 году правительство Нидерландов, откуда вытесняли французов, перестало субсидировать переселение гугенотов для освоения Капской колонии. Тогда это была стоянка, где пополнялись запасы провианта и питьевой воды на судах Голландской Ост-Индской компании, которые огибали южную оконечность Африки на пути к пряностям Индостана.

Компания, перевозившая гугенотов на своих судах, из-за недостатка места позволяла им брать с собой лишь самые необходимые предметы. Однако бережливые переселенцы ухитрялись затаскивать на борт чуть ли не всю домашнюю утварь и гардероб. Благодаря этому в музее можно сегодня полюбоваться добротными изделиями ремесленников далекой эпохи -- шкафами, сундуками, одеждой, книгами.

Ну а братья де Вилье, как истые французы, не могли не привезти с собой в Африку виноградную лозу. Со временем на выделенной им земле близ нынешнего Франшхука они создали ферму "Ла Рошель", где развели 40 тысяч плетей винограда. Они-то и послужили основой знаменитых ныне южноафриканских вин, качество которых, как здесь считают, не уступает французским.

Первоначально определив в качестве места поселения и ремесленных трудов гугенотов территорию самого Кейптауна, Голландская Ост-Индская компания вскоре отодвинула их на 70 километров от "прародителя городов Южной Африки", на тогдашнюю окраину Капской колонии.

Кстати, именно с появлением выходцев из Франции это место и стало называться Франшхук -- Французский угол. Раньше же его именовали Олифантсхук -- Слоновий угол. Серокожие гиганты облюбовали его как закуток, где мог безопасно подрастать их молодняк. Там, на отшибе, гугенотам отвели землю под фермы. Уж такова была их судьба -- повсюду, даже в самом дальнем "углу" Африки, опасались пресловутого "французского засилья"!

Земля, семена и скот предоставлялись Ост-Индской компанией в долг, который потом надлежало вернуть поставками на голландские суда хлеба, мяса, овощей и фруктов.

Вскоре выяснилось, что и на выселках гугенотов в покое не оставят. Местные власти строго следили, чтобы те, упаси бог, не сохранили французский язык и культуру -- их необходимо было выкорчевать, как пни на земельном поле. Так и получилось, что уже через пару поколений французские корни угадывались только в трасформированных фамилиях переселенцев и в местной топонимике. И, конечно же, в виноделии. Оно бурно прогрессировало: количество плетей винограда с сотни в 1655 году возросло до полутора миллионов в 1700-м.

Заезжий путешественник Джон Овингтон писал в 1693 году, не скрывая восхищения: "Виноградники гугенотов разбиты на территории свыше 75 английских миль, но они мечтают занять ими все новые участки плодородной земли. В Кейпе они выращивают скот, сажают кукурузу, разбивают виноградники и все улучшают сознательно, для наилучшей отдачи. Их виноградники теперь насчитывают широкий выбор сортов, и они в состоянии поставлять вино на заходящие в Кейптаун суда. Многие гугеноты признаны как искусные обрезчики виноградной лозы."

Подъезжая в наши дни с любой стороны к Кейптауну, невольно дивишься контрастной смене пейзажей. Земля вроде все та же, но на смену привычным голым холмам с редкими и жесткими кустарниками вдруг приходят густые рощи дубов и камфорных деревьев, тополевые аллеи. Поразительно, но все это, как и виноградники, -- дело рук несгибаемых гугенотов. До их приезда здесь, как и сегодня в тех местах, где они не селились, глазу открывается все та же картина -- унылые пустоши.

К счастью, слившись с общим африканерским древом "белого племени" на юге Черного континента, гугеноты сумели сохранить и передать ему свои лучшие черты -- упорство в труде, честность, спокойное достоинство. От этого замеса и пошли искусные инженеры, рачительные фермеры, выносливые спортсмены.

Характер духовного наследия, переданного гугенотами своим потомкам, наглядно отражает история возникновения "гугенотского креста", пожалуй, главного символа их веры.

Как утверждает Морис Буше в своей книге "Франкоязычные в Кейпе", этот крест вошел в употребление у гугенотов после того, как Людовик ХIV в 1685 отменил Нантский эдикт, подведший черту под религиозными войнами. Напомню читателям, что документ, изданный бывшим гугенотом Генрихом IV, хотя и оставил католицизм господствующей религией, предоставил французским протестантам свободу вероисповедания и богослужения в определенных городах, селах и замках. Теперь же они лишались и этого. Вот тогда-то гугеноты и стали носить упомянутый крест как подтверждение верности своим убеждениям.

Гугенотский крест -- развитие идеи мальтийского: четыре равнобедренных треугольника, сходящиеся вершинами в центре. К нижнему треугольнику на золотом кольце крепится подвеска в виде свисающего вниз головой голубя с распростертыми крыльями, символизирующего Святой Дух. Во времена религиозных гонений птаху на кресте заменяла жемчужина. Яркая, как слеза, которую она и отождествляла.

В этой символике полна значения каждая деталь. Исследователи считают оконечности гугенотского креста геральдической формой четырех лепестков французской лилии -- распространенного на юге Франции золотисто-желтого ириса, который традиционно обозначает чистоту. Есть и другое толкование: четыре конца креста -- четыре Евангелия Нового Завета. Кстати, концы на гугенотском кресте тоже соединены королевскими лилиями. Четыре цветка, каждый с тремя лепестками; получается двенадцать -- по числу апостолов. Между королевскими лилиями остается пространство, напоминающее очертаниями сердце -- олицетворение верности. Утверждают, что такой была печать Жана Кальвина.

Гугенотский крест придумал и собственноручно изготовил кузнец Мистр из Нима в 1688 году. По словам мастера, замысел ему подсказала романтичная история, случившаяся вскоре после отмены Нантского эдикта. Французские драгуны схватили в Севенне две молодые пары перед самым венчанием (конечно же, это были гугеноты) и потребовали отречься от "ереси" -- иначе они будут сожжены живьем. Молодые люди отказались стать вероотступниками и погибли в пламени костра, повторяя обожженными губами слова псалмов.

Кузнец Мистр изготовил в их память крест, соединения между концами которого образовали внутренний круг. Так мастер обозначил пламя, навсегда объединившее молодых людей.

Этот огонь потомки гугенотов, выросшие в Африке, сумели донести до наших дней.