Корея - это страна, где Восток и Запад лучше не смешивать

Оговоримся сразу, речь сегодня пойдет в основном о Южной Корее. Или о Корее вообще, но, во всяком случае, не Корее Северной. Там своя экзотика...

Про Корею знают, как правило, две вещи. Первое - это <азиатский тигр>, страна, совершившая рывок из средневековья в XXI век. Второе - корейцы едят собак.

В Южной Корее, кроме Сеула, есть еще две неофициальные столицы - западная и восточная, сохраняющие свое значение со средневековья, когда Корея была разделена на три государства. Северное - нынешняя Северная Корея, западное - со столицей Кончжу, и восточное - со столицей Кенчжу. Столетиями они воевали между собой - и эта оппозиция сохранилась до сих пор. Помимо того, что запад и восток говорят на разных диалектах, они различаются и психологией (о севере тут говорить не будем - это вообще особая статья). Укоренившееся правило сеульской политики: когда к власти приходит очередной президент, он отдает несколько мест политикам "с противоположной стороны", но основную команду набирает из своих. Нынешний президент Южной Кореи Ким Ен Сам - с востока. Поэтому его оппозиция - с запада.

Правда для молодежи, это "местничество" почти лишено смысла. И все-таки, общаясь с корейцем, всегда нужно иметь в виду, что на западе не стоит хвалить восток. И наоборот.

Во всех столицах масса исторических памятников. Самый интересный из древнейших находится в Кончжу, столице древнего (западного) государства Пэкче. Это гробницы VII века, построенные в момент величайшего культурного подъема страны. Гробницы находились в холмах и были открыты и отрыты археологами только в нынешнем веке, поэтому остались совершенно неразграбленными. Масса золотых украшений, исполненных в ныне утраченной филигранной технике, перекочевала в музеи Кончжу и Сеула. Все прочее осталось на месте. Сами же гробницы были спроектированы таким образом, что ничто из содержимого не подверглось тлену. Но вот после вскрытия кое-что стало разрушаться. Поэтому часть уже отрытых гробниц корейцы законсервировали, а оставшееся просто не стали раскапывать до того момента, когда будут изобретены способы сохранения. Открытые гробницы туристам показывают.

В Корее есть места, ничего не говорящие историку. Но о многом говорящие кулинару. Например, город Йосу. Там разводят устриц и добывают морепродукты. Все морские деликатесы можно попробовать, заплатив копейки. Как ни странно, иностранцев сюда почти не возят - памятников мало.

Вот на остров Чечжудо везут всех туристов. Для самих же корейцев это место, куда хотя бы раз в жизни приезжает каждый. Как правило, это происходит во время свадебного путешествия (в остальное время корейцы слишком заняты зарабатыванием денег). Корейцы считают, что гряда гор, проходящая через весь их полуостров с севера на юг, соответствует разделению принятой в восточных учениях монады Инь-Янь (символизирующей единство мужского и женского начал в мире). Инь-Янь - понятие энергетическое. В древних даосских и буддийских книгах говорится о том, что один из энергетических каналов земли простирается от горы Пэктусан, которая находится в Северной Корее, до горы Халласан на острове Чечжудо. Так вот, Чечжудо - одно из мест выхода этого канала на поверхность. Место это считается святым. Сначала здесь поселялись отшельники, потом было построено множество монастырей. А когда остров заинтересовал туристов (произошло это лет десять назад), был построен огромный гостиничный комплекс.

А в городе Кенчжу находится монастырь Пульгуса (Пульгуса переводится как "Государство Будды"). Тут можно искупаться в целебных горячих источниках, а потом побеседовать с настоящими дзэн-буддийскими монахами. В Южной Корее монахи общительные. И веселые. Между прочим, они все прошли через службу в армии: в этой стране от воинской повинности монахи не освобождаются. Поэтому есть специальные монашеские воинские подразделения. Монахи анекдотов не рассказывают, но армейский юмор понимают. Для тех же, кто больше интересуется светскими развлечениями, в Кенчжу выстроен огромный парк аттракционов.

В город Сокчхо туристов почти не возят. А зря. Море здесь (Японское) - чистейшее. По климату - совершенный Крым. Нетронутая природа. Горы. Растительность, правда, не крымская, а абсолютно экзотическая, коей в русском языке даже названия нет. Именно здесь собираются целебные травы, на которых делают лечебные настойки, прославившие Корею. В том числе женьшеневые. Здесь стоит покупать настойки и травы. Во-первых, свежие. Во-вторых, настоящие.

Сами корейцы болеют мало. И вообще считают, что все болезни - от слабого ума. Потому что ежели у человека сильный ум, так этот ум победит и слабости тела, и все свойственные телу болезни.

Сеул почти лишен национальных черт. Зато здесь масса современных увеселительных заведений, есть даже подобие Диснейленда. Любителям же экзотики лучше отправиться в старые кварталы, которые сохранили все традиции древности. Здесь находятся самые дорогие "забегаловки" (дороже ресторанов, расположенных в современной части Сеула), где проводят время богатые корейцы. Там не встретишь иностранца: туристы об этих "точках" ничего не знают, а местные турфирмы предпочитают им их не показывать. Одна из причин: здесь подается блюдо, которое корейцы стараются не афишировать, - суп из собачьего мяса. Корейцы во всем мире признаны в качестве цивилизованных деловых партнеров. В глазах Запада есть у них только один недостаток - собак едят. Поэтому корейцы эту свою слабость не выпячивают. И традиционное название супа "сагольтан" не встретишь даже в меню, составленных на корейском языке. Суп из собаки теперь обозначается как блюдо под поэтическим названием "Суп моей мамы" или "Суп весны и осени". Отказаться от старой привычки корейцы не могут - считается, что мясо собаки повышает мужскую потенцию. Согласитесь, уважительная причина.

Что же касается прочей корейской кухни, то она весьма вкусна и вполне приветствуется европейским желудком. Любителям экзотики можно посоветовать традиционное корейское блюдо из свежей рыбы, которую на глазах посетителя ресторана вылавливают из аквариума, режут на мелкие кусочки и подают сырой вместе со множеством соусов и зеленью.

Поклонникам морских продуктов стоит заказать "самсон чачжаннаб" - рис с моллюсками, креветками, кальмарами и прочей морской живностью. А тот, кто хочет совсем острых ощущений, может попросить живого осьминога. Его, как и рыбу, вылавливают из аквариума. И тоже разрезают на кусочки. Но когда щупальца поддеваешь с тарелки вилкой и запихиваешь в рот, они присасываются к языку. Сразу даже непонятно - как в известном анекдоте: кто кого ест. Европейцы иногда пугаются. А корейцам нравится.

ПОЧЕМУ "КОРЕЯ"?

Названий у Кореи много. При том, что почти во всех языках мира эта страна именуется примерно одинаково -- "Корея", "Кориа", "Кореа" и т.п., такое единство проявляют только иностранцы. Сами же корейцы и, заодно, их ближайшие соседи на протяжении веков пользовались самыми разными названиями своей страны.

Даже сейчас названия у Северной и Южной Кореи - разные. Дело не только в официальных названиях, по-разному звучит сам термин "Корея", который, разумеется, входит и в название Севера, и в название Юга. Северная Корея именуется "Чосон" (официально -- Демократическая Народная Республика Чосон), а Южная - "Хангук" (официально -- Республика Хангук). Эти названия даже на слух ничего общего друг с другом не имеют.

Истоки этой ситуации лежат в делах давно минувших дней. Примерно три тысячи лет назад жили у северо-восточных границ Китая некие племена, далекие предки современных корейцев. Читать-писать они, конечно, не умели, в те времена этим искусством владели немногие жители немногих стран, но как-то они себя называли. С течением времени племена эти стали объединяться в союзы, и постепенно там возникло княжество, по уровню своему напоминающее Киевскую Русь веке в IX. Произошло это примерно два с половиной тысячелетия назад. Около V века до н.э. узнали об этом княжестве и китайцы. Узнали -- и записали его название теми китайскими иероглифами, которые звучали более или менее похоже на это название. Выбраны для этого были два иероглифа. В современном китайском языке эти иероглифы произносятся как "чао" и "сянь", а в современном корейском, соответственно, эти же иероглифы звучат как "чо" ("утро") и "сон" ("свежесть"). Так и получилось -- "Страна утренней свежести", поэтическое название Кореи, о котором знает, наверное, любой человек, хотя бы раз здесь побывавший.

Ну а что же с Южной Кореей, с Республикой Корея? В конце XIX века в Корее была предпринята попытка сменить официальное название страны. Она стала называться "Империей Хан". Название это принадлежало одному из древнекорейских племен, которое жило на самом юге Корейского полуострова два тысячелетия назад. Японские колонизаторы вернули название "Чосон", однако руководители национально-освободительного движения этого переименования не признали и в пику японским правителям продолжали называть свою страну "Хангук", то есть - "Страна Хан. Потом эти люди стали основателями нынешнего южнокорейского государства, назвав его, конечно, "Республика Хан". На русский язык и это слово, опять-таки, переводится как "Корея".

ЧТО МОЖНО И ЧЕГО НЕЛЬЗЯ

Хорошо известно, что правила поведения - вещь довольно условная. То, что в одной стране считается неприличным, в другой - совершенно нормально, и наоборот.

Например, прямые вопросы о возрасте и семейном положении - это обычная часть корейского ритуала знакомства. В Корее не считается зазорным спросить женщину (равно как и мужчину) о том, сколько ей лет, замужем ли она, где она живет. Также совершенно нормально спросить встреченного на улице знакомого, в том числе и старшего по возрасту или положению, о том, куда он идет. Вопрос "куда вы идете?" - - просто замена приветствия, и отвечать на него надо мимоходом (равно как, кстати, и на другой корейский вопрос-приветствие "ели ли Вы?").

Забавные непонимания возникают за столом. Например, у корейцев вовсе не принято есть с закрытым ртом, попросту говоря, - они не стесняются чавкать. У корейцев же вызывает отвращение, когда за столом чихают, даже совсем тихонько. По корейским же правилам за столом ты можешь слегка вытирать нос, но никак не чихать. И, кстати, упаси вас господь в Корее вытирать нос прилюдно (неважно, за столом или, скажем, в метро) привычным нам платочком. Для корейцев сама мысль, что платок, смоченный в...сами понимаете, в чем... может быть запросто положен в карман, кажется ужасающе негигиеничной. Сами корейцы вместо платка пользуются специальными одноразовыми бумажными салфетками, пакеты которых можно дешево (10-20 центов) купить в любом магазине или даже просто в автомате.

И другая особенность, которая бросается в Корее в глаза - это то, как спокойно говорят корейцы о туалете. В Корее молодой человек на свидании может пожаловаться своей возлюбленной на случившийся с ним понос с такой же простотой, с какой мы можем пожаловаться на, скажем, головную боль.

МОДА И ПРИЛИЧИЯ

Представления о том, что именно можно одевать, не нарушая общественных приличий, в разное время и в разных странах были очень даже разными. Разговоры старичков (и, особенно, старушек) о "развратной молодежи", которая "совсем забыла стыд" - явление столь же старое, как и само человечество.

Была одна особенность корейской традиционной одежды, о которой теперь знают только немногие специалисты. Дело в том, что на протяжении примерно двух столетий, с конца семнадцатого и до начала двадцатого века, кореянки носили очень короткие кофты, которые оставляли совершенно открытой всю грудь или ее немалую часть. В свое время король Енчжо, правивший Кореей в середине XVIII, немало поощрял эту - тогда новую - моду среди придворных дам.

В начале нашего столетия европейцы были шокированы подобным "непристойным" одеянием, и в миссионерских школах ученицам строго запрещали появляться с открытой грудью. В то же время кореянок лет пятьдесят назад ничуть не меньше смущали короткие (всего лишь до колен!) западные юбки. Многим эти юбки (по нынешним меркам едва ли не макси) казались тогда красноречивым показателем того, насколько все-таки развратными являются "западные варвары".

Все же в конце шестидесятых в Корею проникли и мини-юбки. Кстати, обстоятельства появления этого наряда в Корее известны точно: первой в марте 1967 г. решилась появиться в мини известная в ту пору эстрадная певица Юн Бо Хи. Приживались мини в Корее с трудом, вызывая не только неприятие и насмешки, но и официальное противодействие. В начале 1970-х гг. была введена в действие 41-я статья "Закона о мелких правонарушениях". Этот замечательный юридический документ запрещал ношение юбок, край которых был более чем на 20 сантиметров выше коленок. Нарушительниц ждал штраф в 30 тысяч вон (в те времена -- немалая сумма, почти что месячная зарплата). После выхода этого закона полицейские вылавливали наиболее вызывающе одетых модниц и, линейкой измерив расстояние от их коленок до края юбки, штрафовали нарушительниц.

Сейчас былую борьбу за общественную мораль корейцы вспоминают с улыбкой, и очень многие молодые кореянки с удовольствием щеголяют в мини. Девушки охотно одевают и шорты. В то же время до начала 1990-х гг. правила приличия требовали от женщин обязательно закрывать плечи, и платья с широкими декольте или открытыми плечами в Корее почти не встречались. Только в последние годы отношение к платьям с открытыми плечами стало заметно терпимее.

СТРАНА ОДНОФАМИЛЬЦЕВ

Самая удивительная особенность Кореи заключается в том, что это - страна однофамильцев. В Корее вы наверняка встретите множество Кимов, Паков и Ли. Каждый пятый кореец носит фамилию Ким, каждый восьмой -- Ли. При этом все эти Кимы и Ли, как правило, не состоят друг с другом ни в каком родстве. Они не родственники, пусть и отдаленные, а именно однофамильцы. Это, впрочем, не единственная особенность корейских имен.

Как же устроены корейские имена и фамилии? Корейские фамилии, как правило, односложные (встречаются и двухсложные, но очень редко). Корейские имена в большинстве случаев, наоборот, двухсложные, хотя иногда встречаются и имена, состоящие из одного слога. По дальневосточной традиции имя всегда пишется после фамилии. Однако те корейцы, которые часто общаются с иностранцами, при встречах с ними часто именуют себя на американский лад: сначала имя, а потом фамилия. Это, конечно, вносит немалую путаницу. Тем не менее, внутри Кореи нормальный порядок выдерживается строго, и если вы встретили корейца с именем из трех слогов, то почти наверняка первый слог -- это его фамилия, а второй -- имя. Если корейца зовут, скажем, Ким Ир Сен, то "Ким" -- это его фамилия, а "Ир Сен" - имя. Разумеется, никаких отчеств у корейцев нет.

Как имена, так и фамилии в Корее китайского, иероглифического происхождения. Количество иероглифов, которые чаще всего используются для образования имен, и не очень велико, всего лишь несколько сотен, но сочетаться они могут друг с другом довольно причудливо, и количество их возможных комбинаций огромно. Поэтому, хотя Корея - страна однофамильцев, тезки, то есть люди с одинаковыми именами, здесь встречаются довольно редко.

КОРОЛЬ И ЕГО ГАРЕМ

За пределами христианского мира гаремы существовали повсюду, и Корея не была исключением. Надо, правда, оговориться: почти везде и почти всегда гарем был привилегией, доступной очень немногим. Вплоть до середины нашего века корейские законы разрешали мужчинам иметь наложниц, но на практике большинству это было просто не по карману. Правда, сколько бы наложниц у корейца не было (редко даже самый богатый человек мог содержать больше 2-3), жена у него была все равно только одна, и только она пользовалась соответствующими юридическим правами.

Не удивительно, что наибольшее количество наложниц имел король. Однако и у корейского короля была только одна жена. Между главной женой и наложницами лежала пропасть, практически непроходимая.

Никаких ограничений на число наложниц не существовало. Обычно официально признанных наложниц было около 10-15, но в распоряжении короля были также и "кунънё", дворцовые служанки. Они мыли, убирали, стирали, готовили, делали тысячи иных дел, без которых жизнь в огромном дворцовом комплексе была бы невозможной.

Однако "кунънё" не были просто служанками. При "поступлении на работу", они должны были быть девственницами и рассматривались как потенциальные наложницы короля. Любая любовная связь с иным мужчиной для "кунънё" считалась тяжким уголовным преступлением, она приравнивалась к измене супругу, то есть самому королю (даже в том случае, если король и в глаза ни разу не видел виновницу).

Набирали "кунънё" раз в десять лет, при этом и они, и их родители должны были обладать хорошим здоровьем, а также не иметь среди своих предков тех, кто когда-либо осуждался за уголовные или политические преступления. Обычно на службу во дворец отбирали совсем маленьких девочек, которым было только 5- 6 лет, хотя бывали и исключения. Первые 15 лет жизни во дворце считались временем ученичества, а потом девушки официально получали звание "дворцовой прислужницы".

Любопытно, что проводившаяся по этому случаю церемония была копией свадебного ритуала. Единственное отличие заключалось в том, что на этой "свадьбе" отсутствовал жених. Женихом был сам король, и прошедшие церемонию женщины считались потенциальными наложницами короля. Даже в том случае, если "кунънё" с годами покидала дворцовую службу и возвращалась в "большой мир", вступать в брак она больше не могла, ведь до конца жизни она все равно формально оставалась как бы "резервной наложницей" Его Величества.

Мечтой большинства "женщин дворца" было стать настоящей наложницей, которую называли "хозяйка задних покоев". Для этого, во-первых, "кунънё" должна была провести с королем ночь (это называлось "подняться до королевской милости"). Удавалось это немногим, однако даже сама ночь или две, проведенные в королевской постели, значили не очень много. Чтобы стать официально признанной наложницей, женщина должна была родить королю ребенка. Удавалось это немногим, из примерно 300-400 находившихся во дворце "кунънё" полноправными королевскими наложницами обычно становились всего лишь 10-15 женщин. Большинству же "дворцовых служанок" оставалось надеяться на то, что со временем они смогут сделать карьеру и дослужиться, скажем, до "старшей служанки", своего рода фрейлины.

КИСЭН -- КОРЕЙСКИЕ ГЕЙШИ

Кисэн - корейский вариант того явления, которое было широко распространено по всему Дальнему Востоку. В Китае, где собственно и возникла традиция, о которой мы ведем речь, этих женщин называли <цзи>. Японским вариантом была <гейша>. В Корее же с незапамятных времен появились <кисэн>.

Кисэн представляли из себя профессиональных развлекательниц и, одновременно, куртизанок. Именно куртизанок, а не проституток в западном понимании этого слова. Хотя кисэн и могла провести ночь с приглянувшимся ей или же с готовым хорошо заплатить за это гостем, основой ее работы являлась отнюдь не "продажа весны" (так поэтически именуют на Дальнем Востоке проституцию). В этом, кстати, заключается и отличие, которое существовало между гейшей и кисэн. Для корейской кисэн ночь с клиентом, который согласился за это заплатить, была вполне допустима, а вот японская гейша вообще не могла подрабатывать проституцией. В старой Японии гейша могла иметь одного или нескольких любовников, получать от них подарки и деньги, но она не могла превращать проституцию в свое занятие, это было прямо запрещено законом и наказуемо. Проституцией занимались другие женщины -- так называемые ойран, которые тщательно охраняли свою профессиональную монополию на этот прибыльный бизнес.

В старой Корее подобного строго разделения не существовало. Однако главной функцией кисэн была организация приемов, а ее главным достоинством -- умение поддерживать светскую беседу, играть на музыкальных инструментах, петь и писать стихи.

В соответствии с вековыми традициями женщины в дворянских семьях в Корее вели затворническую жизнь. Они редко могли выходить из дома, и им было строго запрещено встречаться с приходящими гостями, если те только не являлись ближайшими родственниками. Женская половина дворянского дома была закрыта для посторонних. Поэтому все встречи и беседы в корейских домах проходили в исключительно мужской компании.

Однако чисто мужская компания имеет не только свои преимущества, но и свои недостатки. Женское присутствие было необходимо, но не могло быть и речи о том, чтобы позволить женщинам из приличных семей появляться открыто в кругу посторонних мужчин. Это было бы вопиющим, немыслимым нарушением конфуцианской морали. Поэтому в незапамятные времена в Китае был найден выход из этого положения -- профессиональные развлекательницы, которые, неизбежно, являлись и куртизанками. Со временем такие развлекательницы-куртизанки стали появляться и в других странах. В отличие от подавляющего большинства остальных корейских женщин, они были хорошо образованы, владели не только родным корейским, но и классическим китайским (язык всей корейской науки и культуры вплоть до конца прошлого века), писали стихи, играли на музыкальных инструментах. В то же самое время юридически кисэн были совершенно бесправны. Они приравнивались к крепостным, живодерам и палачам и, по крайней мере теоретически, дочь кисэн сама должна была стать кисэн. Мечтой многих кисэн было вырваться из позолоченной клетки, если не ради себя, то хотя бы ради своих детей. Единственной надеждой на освобождение было то, что их согласится взять в жены или в наложницы какой-нибудь дворянин или богатый купец. Это было не так-то просто, ведь большинство кисэн формально считались государственными или, много реже, частными рабынями, так что тот, кто желал взять кисэн себе в наложницы, должен был заплатить за свою избранницу немалый выкуп казне или частному владельцу. Кисэн имели дело с элитой корейского общества, остальным даже самое невинное общение с ними было бы просто не по карману, ими восхищались самые образованные и блестящие люди старой Кореи, но, в то же самое время, кисэн все равно оставались бесправными и, отчасти, презираемыми. Таков парадокс.