Лестница в небо

Каталонские мальчики поют, словно птички в раю. Торжественный гимн Salve Regina, "О, Царица, восславься" звенит под этими церковными сводами уже не первый век – капелла Escolania ("Школьная") считается самым старым в мире хоровым коллективом. Поющих отроков впервые собрали здесь, в монастыре Святой Марии, еще в конце ХIII столетия. С тех пор в каменном лабиринте скального массива Монсеррат они воздают хвалу Мадонне.

Монсеррат – бессмертная душа Каталонии. Здесь, в 40 км от Барселоны, хранятся ее главные святыни. Сюда едут за вдохновением скульпторы, архитекторы, поэты. Бастион национального духа под прикрытием высоких монастырских стен и мрачных скал. Без Монсеррата, без культа Девы Марии вряд ли возник бы кодекс гордого самоощущения каталонской нации – "каталанисмо". Один мадридский политик как-то съязвил: "Даже в воскрешении Христа они видят намек на возрождение Каталонии".

Прославлять Мадонну хор мальчиков выстраивается у алтаря ежедневно – в час дня и в семь вечера. Над стриженными головами отроков бабочкой подвешена на канатах под широким балдахином фигура распятого Спасителя из слоновой кости. Даже Сальвадор Дали вряд ли сотворил бы оригинальнее.

За углом, в правом пределе собора – модернистское изображение святого Бенедикта: рослый блондин решительно вышагивает навстречу верующим, сжимая в руках, как винтовку, Священное писание. Церковь учит: полтора тысячелетия назад Бенедикт из Нурсии взошел по лестнице смирения. Смерть – высшая, последняя ступень: "Кто унизится, тот вознесется".

В Монсеррат привозят школьников – напитываться национальным духом. Но возраст и устойчивая психика делают детишек не слишком восприимчивыми к высоким материям. У фасада храма Святой Марии они гомонят как галки и скачут по квадратам и полукружиям напольной мозаики. Учительница объявляет завтрак. Школьники дружно достают из рюкзачков пакетики с соком, бутерброды с ветчиной и закусывают под строгими взглядами двенадцати апостолов – их фигуры скульптор Агапит Валльмитхана поставил на фронтоне собора.

К кому обращен взволнованный детский хорал? Говорят, в соборе незримо присутствует дух Девы Марии. Ее изваяние стоит в нише за алтарем. В русскоязычных путеводителях его похабно называют "Смуглянкой" и "Загорелой малышкой". Но La Moreneta следует переводить с каталонского так и только так: "Черная Мадонна".

Изваяние потемнело еще в ту пору, когда монастырь Святой Марии был хозяином Монсеррата, и паломники останавливались не в комфортабельном гостином доме "Аббат Сиснерос", а в разбросанных по скалам скитах. Их трапезу составляли не блюда из местного ресторана, а черствый хлеб и вода. Эксперты считают, что деревянную статую закоптили свечи и масляные лампады. Аббат Монсеррата, отец Хосеп М.Солер-и-Канальс, уверен в другом: лик Черной Мадонны потемнел от душевной боли за человека, от грехов наших.

Женщина в золотых одеждах восседает на троне за бронированным стеклом. Ее взгляд обращен в никуда, наверное, в вечность, и он действительно завораживает. Любые шутки здесь кажутся неуместными, волей-неволей думаешь о высоком и даже если не знаешь ни одной молитвы, ощущаешь потребность хоть зачем-нибудь обратиться к Богу. Местный поэт сочинил во славу каталонской Богоматери чуть напыщенные строки:

Ангельская роза,
Черная Дева Распиленных скал,
Ты освещаешь землю Каталонии,
Ты венчаешь собой небо.

"Небо – это испанский пейзаж", – так, кажется, написал однажды Хемингуэй. Сидя в симпатичном кафе рядом с памятником Хемингуэю в городе Памплона, этого не скажешь: небо там закрывают кроны пальм и платанов. А вот если колесить по бесконечным испанским дорогам, то становится ясно: главное в этой стране – не то, что у тебя под ногами, а то, что над головой. В Испании нужно глядеть не столько по сторонам, сколько внутрь себя. В конце концов, жизнь – лишь способ соединения человеческой души с небом и землей...

Архитектор Жузеп Субиракс выстроил на восточной оконечности Монсеррата иерархию такого соединения, водрузив одна на другую восемь огромных растопыренных веером гранитных глыб. У каждой собственное имя. Вот ступени его символической лестницы в вечность: Камень – Огонь – Земля – Растение – Животное – Человек – Ангел – Небо – Творец.

Смотровую площадку назвали "Взгляд Апостолов". С почти километровой высотищи в ясную погоду видны оба полюса Каталонии – пики Восточных Пиренейских гор и побережье Балеарского моря. За стеной храма – Черная Мадонна, вокруг, сколько хватает глаз – голубой, светло-лиловый, чуть розоватый, линяло-серый простор по рецепту Хемингуэя, внизу, под суровыми скалами – мутная речушка Льобрегат.

Размышления о судьбе тут приятно томят. Тут мимолетное объятие любимой – словно порыв ветра вечности. Тут сигаретный окурок кувыркается в колючие кусты под парапет памятника, и кажется, что летит он в никуда. Зодчий правильно поместил зрителя в строгом равноудалении от каменной тверди и заоблачной мечты, от падения в бездну и полета к небесам.

Путешествие в Монсеррат начинается у подошвы горы, на железнодорожной станции Монистроль. Тянет в горку смешной монорельсовый поезд со звучным именем Кремаллера. Вы вертите головой по сторонам: ага, понятно, почему скальный массив называется Распиленная гора, а на гербе аббатства ангелы сноровисто половинят гору двуручной пилой.

На голубом занавесе неба проступает резкий рельеф зазубренных вершин: вот Кукла, Треска, вот Верблюд, Фараон, Мумия, Попугай, Органные трубы. А вот с мистикой: Заколдованные монахи, Две Магдалены, Свисток Ведьмы…

По склону пика святого Иеронима, самого высокого в Монсеррате, карабкается альпинист размером с муравья. Поезд минует недостроенный крытый паркинг. Внизу в сотнях метров под монорельсом мелькают кажущиеся здесь неуместными свидетельства хозяйственной деятельности человека: виноградники, водонапорная башня, рекламный щит… Вы едете на поезде на встречу с Богом. Локомотив поднимается по каталонской духовной вертикали, и вот уже перед глазами – крест на колокольне храма и скорбное лицо Мадонны.

В ХI веке основатель монастыря монах Олиба влез в гору без всякого паровоза. В ту пору Каталонией правили потомки герцога Вилфрида Волосатого, и она еще только набирала мощь. Этой маленькой империи предстояло владеть французским Русильоном, Сардинией, Корсикой, Сицилией, Неаполем и даже Афинами... Но могущество Каталонии подточили войны с генуэзцами, восстания на средиземноморских островах, напор турок-османов и страшные эпидемии чумы, уносившие сотни тысяч жизней. Каталонские герцоги пытались опереться на династические браки, и сила Каталонии мало-помалу растворилась в союзах: сначала с Арагоном, потом с Кастилией. Неприступный Монсеррат не уберегся от иноземных нашествий: монастырь Святой Марии сжигали и взрывали солдаты Наполеона, да так, что окончательно восстановили его всего-то десять лет назад.

Символами каталонской самобытности и теперь, наряду с танцем сардана и футбольным клубом "Барселона", остаются Черная Мадонна да язык, близкий по звучанию к лангедокскому диалекту французского. Каталония не дала миру великих мастеров слова. Зато дала великих художников и архитекторов – Антонио Гауди и Сальватора Дали, Хуана Миро и Сантьяго Русиньоля. Да и Пабло Пикассо много лет прожил в Барселоне. Каталонию он считал родиной, а за свое любвеобилие получил прозвище Каталонский бык.

Каталонское возрождение, волна культурного обновления, поднявшаяся на рубеже XIX–XX веков – это прежде всего живопись и скульптура. "Мы наделены чувством пластичности, которое позволяет воспринимать объекты как единое целое, – писал Антонио Гауди. – Море и средиземноморское освещение определяют это качество, и потому объекты не вводят в заблуждение каталонцев, а обучают их".

Этому обучают и скалы Монсеррата. Здесь человек веками встраивал себя в окружающий мир, не мешая природе своими непомерными амбициями, а лишь стараясь подчеркнуть ее величие. И стройное пение мальчишеской капеллы в храме – ежедневно, в час дня и в семь вечера, без опозданий – кажется обращенным не только к Небу.