Тенериф, о Тенериф!

Есть в Европе места, прочно ассоциирующиеся с <новыми русскими>: Кипр, Лазурный берег или Коста-дель-Cоль. Герой пьесы <Старая дева> небрежно так роняет, что у него "дача на Канарах". Хотя он, насколько я помню, не <новый русский>. Попав на Канары, я решила выяснить этот вопрос. Наш гид Джон, американский гражданин, рожденный в Греции и живущий в Тенерифе уже четверть века, утверждал, что на этом острове есть, как минимум, двое русских. Один сидит в местной тюрьме, а другой летает между Москвой и Канарами с такой быстротой, что его никак не могут схватить. На острове у него вилла и молодая жена

Канары, как и вся Испания, - католическая территория. На них нет ни одного ортодоксального христианского храма, а от еврейского присутствия остался кипарис в форме меноры в Пуэрто-де-ла Круз, втором по величине городе острова. Я спросила ортодокса Джона, где же он молится, он кратко ответил: <В душе>. Он был большим оригиналом, наш Джон. Служил в авиации в Германии, где выучил немецкий. Случайно, уже демобилизовавшись, попал на Тенериф, влюбился в это райское место и решил вить здесь гнездо. Тогда на Тенерифе было всего две гостиницы и туристы не валили валом, как сейчас. Джон, знавший шесть языков, вполне удовлетворял их любознательность.

Последующие пять дней он пытался внушить нам те же чувства, которые испытывал сам. Можно сказать, что наша группа пала жертвой его любви к Тенерифу. Отдыха не получилось, хотя все, казалось, располагало к нему.

Климат на Тенерифе двоякий: жаркий и сухой в южной части, обращенной к Африке, и ветреный и прохладный в северной части. Причем меняется он резко. Едва пересечешь невидимую границу, поднимается холодный ветер. Мы надели куртки и подняли капюшоны. <Вот видите, я вам говорил!>,- торжествуя воскликнул Джон, словно он был богом ветров Эолом и от него зависело, куда направлять воздушные потоки. Когда я в третий раз записала, что на острове существует 30 разновидностей кактусов, из которых три съедобных, и что островитяне выращивают свои помидоры и тюльпаны, я решила, что с меня достаточно, и отключилась. Но я недооценила Джона: он немилосердно вытаскивал нас из автобуса и, обводя широким жестом окружающий лунный пейзаж, восторженно восклицал: "Look at it!"

Вид, и вправду, был захватывающий дух: громадные базальтовые скалы громоздились друг на друга на фоне ярко-синего неба. Остров возник из океанской пучины семь миллионов лет назад, и с той поры, казалось, на нем ничего не изменилось. Вулкан Тейд - самая высокая гора в Испании - считается действующим и время от времени просыпается . Нынешний вид Тенерифу придало извержение, случившееся 600 тысяч лет тому назад, когда трехметровый слой лавы накрыл остров. Последнее извержение произошло сравнительно недавно, в 1971 году, и память о нем еще жива у жителей. Кратер еще не остыл - любопытствующие спустились вниз и убедились в этом. Сейчас эта огромная зона, охватывающая большую часть острова, объявлена заповедником. А что еще с ней делать? Ни вспахать ее, ни засеять. Края застывшей лавы остры, как лезвия. Построили внизу кирпичный завод, вот и вся промышленность. Перемалывают лаву на песок, из которого лепят кирпичи. Из лавы же вырезают плиты, которыми мостят тротуары. Я вспомнила сизые плитки лавы, которыми были мощены одесские тротуары: их привозили в трюмах кораблей вместо балласта. Вулканическое происхождение дает себя знать всюду. Песок на пляже - черный. Белые тела пляжников эффектно смотрелись на нем. Любителей зимнего купания хочу предупредить: Канары - не Багамы. В феврале солнце припекало, но вода в океане была довольно прохладная.

Север - зеленый и плодоносящий, хотя земля наносная и вода привозная. Полей в обычном понимании нет. Вместо них - спускающиеся по склонам террасы. На этих узких полосках земли, то и дело смываемых ливнями, аборигены ухитряются выращивать для себя даже картошку, не говоря уже о знаменитых экспортных красных помидорах, тех самых, которые имел в виду поэт Чичибабин, когда писал <Красные помидоры кушайте без меня>.

Но особой гордостью Джона был сосновый лес. Деревья обладают странным свойством: сгорев в пожаре, они на следующую весну дают новые побеги. Корни не питают дерево. Они, уцепившись за скалы узловатыми лапами, удерживают его в вертикальном положении. Влагу дерево получает:с хвои. Высоко растущие деревья пьют воду низко бегущих облаков. <Тучки небесные, вечные странники> редко проливаются здесь дождем. Они бегут <с милого севера в сторону южную> и там исчезают без следа в знойном мареве сирокко. Любимым аттракционом Джона было, тряхнув веткой, устраивать нам форменный душ.

На Тенерифе мы стали свидетелем необычной похоронной процессии, которая на целых два часа задержала наше возвращение в отель. Дорога была перекрыта полицейским кордоном. Толпа сопровождала гроб, на крышке которого были установлены чучела двух козлов. По радио из автомобиля неслись какие-то призывы. Толпа отвечала многоголосым ревом. Я поняла, что от нас требовалось выражение лояльности к демонстрантам, но не могла усечь, в чем заключались их требования. История вкратце такова: губернатор острова решил уничтожить поголовно всех диких козлов на острове за то, что они в поисках пропитания объедают кору деревьев, отчего гибнут леса. А лес - национальное богатство. Без них остров снова превратится в необитаемую скалу. Против варварского решения властей восстали местные охотники, для которых охота на козлов - единственное развлечение, ибо другой крупной живности на острове нет. Если козлов поголовно уничтожат, утверждали демонстранты, нарушится экология острова, а это грозит еще большими бедами. Какими - мы так и не удосужились узнать: нас пропустили, и мы рванули по серпантину вниз к отелю.

Канары - бедная страна. Социального обеспечения практически нет. Люди пенсионного возраста, как наш Джон, должны работать до упора, ибо на пенсию не проживешь. Остров кормится туризмом. Дорогие отели и казино роскошным ожерельем опоясывают побережье. Их настроили больше, чем требовалось. Сейчас туристический бум закончился и на строительство даже частных домов наложен мораторий. Мы жили в отеле <Средиземноморский дворец> - пятизвездочном палаццо с примыкающим к нему курортом. Уж не знаю, благодаря каким связям руководитель нашего тура сунул группу скромных <шкрабов> в этот шикарный отель, явно для нас не предназначенный, но мы быстро освоились с роскошью. На завтрак ели черную икру ложками, устрицы и креветки, а на ужин терялись от обилия интернациональных блюд, выставленных вокруг огромного, как стадион, банкетного зала. Однажды мы решили поменять это удручающее разнообразие на что-нибудь традиционное и более интимное. На выбор было несколько ресторанов: мексиканский, русский, французский и итальянский. В русском места были зарезервированы, что, как минимум, указывало на русское присутствие на острове. Мы выбрали мексиканский. Меню было на нескольких языках. Неожиданно я обнаружила русский перевод, углубилась в него и начала неудержимо хохотать. Мои американские спутницы смотрели на меня с изумлением. Вот что там значилось:

1) Рыбное севиче. Оченная рыба с морскими ракушками, лимоном и соусом.
Кактусовый фрукт, цезарский салат.
Утиная лапка с вишней.
Блинцы Кахета, молочные с сахаром пыланы.
Такос бандера. Крученое мясо с цыпленочным, свиньевым и овощным фаршем, с тремя соусами.

И все остальное в таком же духе. К счастью, по английскому переводу было хотя бы понятно, о чем идет речь. Почти так же, как <рыбное севиче>, меня развеселили одинаковые пластмассовые девицы, охраняющие вход в отель . Девицы стояли со скрещенными руками, сурово глядя перед собой. Они мучительно напомнили мне гипсовых физкультурниц с веслом, украшавших парки моей юности. Потом я увидела их шеренгой на фронтоне примыкающих к отелю казино имени Марка Антония и Юлия Цезаря. Объяснения этому скульптурному феномену я не знаю.

Широко рекламируемое путешествие паромом на ближайший остров Гомеру (всего в архипелаге семь островов и четыре совсем крошечных) не внесло разнообразия ни в ландшафт, ни в комментарии Джона. Остров Гомера еще более дикий и еще менее цивилизованный. Прославился он, единственно, тем, что там останавливался перед путешествием Колумб - заправляться водой и провиантом. Сохранилась гостиница, где он жил, и церковь, куда он ходил молиться перед дальней дорогой. Длинное здание, где находился колодец (или источник), тоже сохранилось, но было закрыто. С водой на Канарах всегда было плохо. Гомера был единственным островом, где была естественная вода. Колумб знал, где остановиться.