Как я купила автомобиль

Сквозь визг тормозов и скрежет железа я расслышала ее последний вздох. Все, мелькнула мысль, придется покупать новую машину. Обернувшись на перепуганную физиономию солдата за рулем КамАЗа, я поняла, что деньги на ее покупку придется изыскивать самой.

Пежо-305 была старой, но верной подругой. Ее отлетевшая было душа вернулась на две недели в изуродованное тело и честно отслужила этот последний срок. Повреждение было так сильно, что мои нечуткие друзья называли ее в это время "Безжо". Отдавая должное ее мужеству, я заправляла ее 98-м бензином.

Тут как раз и подвернулась халтурка в Германии. Уповая на будущий гонорар, плюнула на процесс с автобазой генштаба, взяла в долг и решила купить машину в Германии. И на ней же вернуться в Москву, сэкономив на билете.

Что толку описывать муки выбора? Не говоря по-немецки, не разбираясь в машинах и не имея привычки делать самостоятельно покупки дороже ста долларов, я плохо спала и нервно работала первую неделю. 3,5 марки за каждую поездку на автобусе в Берлин заставили меня взять себя в руки и потратиться на "Zweite Hand" - газету, где печатают объявления о продаже подержанных вещей. В "цвайте ханд" легко ориентироваться. Раздел продажи автомобилей разбит на подрубрики по ценам. Я просматривала разделы от 6.000 DM и ниже. И понимала буквально каждое слово без словаря. Марка машины. Год выпуска. Лошадиные силы. Пробег. Цвет. Цена. Два вечера я с наслаждением обводила красным карандашом подходящие варианты. Потом нашла немецкого приятеля и заставила его обзвонить всех потенциальных продавцов.

- Hello, - начинал он, - Meine Name ist Lennart, - и дальше непонятно представлял мои интересы. Невозможность оценить его способность торговаться меня нервировала. Потом я выяснила, что у него нет времени раскатывать со мной по Берлину и окрестностям и выбирать лучшее из возможного. Помимо того, что и у меня времени было в обрез, самостоятельные поездки для меня не представляли интереса. Продавцы автомобилей с рук говорили кроме немецкого только по-турецки, по-польски и по-чешски и не вызывали особенного доверия.

Я пошла другим путем. Сев на велосипед, объехала окрестные гаражи с разученным заявлением: во-первых, здравствуйте, во-вторых, меня зовут так-то, в третьих, я располагаю суммой в столько-то немецких марок и за эти деньги желаю иметь самое лучшее, что вы можете предложить, и в-четвертых, этот автомобиль я увожу в Москву.

Метод оказался удачным, и я обходилась без переводчика, считая, что все необходимое понимала. Я понимала, что хитрые продавцы специально показывали мне машины, заведомо на несколько сот, а то и тысяч марок выше названной мною суммы, резонно полагая, что если человеку машина приглянется, то недостающие деньги он изыщет. Я била их тем же приемом, наивно спрашивая, что неужели герр отдает мне эту дорогую машину за мои небольшие деньги? Немцы конфузятся торговаться. Чаще всего мне отвечали, что нет, эта машина стоит столько, сколько на ней написано, но все же пусть фрау обратит внимание на ее необыкновенные достоинства. Таким образом я оглядела с десяток фольксвагенов, мерседесов, ВМW, мицубиши и прочего. Никто не полюбился мне с первого взгляда. Я мысленно переносила эту сияющую роскошь на свою московскую улицу и представляла, как я буду выглядывать на нее в окно ночами напролет. Картина представлялась безрадостной.

На одной вечеринке я обзавелась прогрессивно мыслящим немецким знакомым, который взялся показать мне самые лучшие гаражи в округе. Во время осмотра он объяснял мне, что безнравственно тратить большие деньги на покупку машины, которая не есть роскошь, а всего лишь средство передвижения. Эта теория нашла отклик в моей душе, и я вдвое сократила запланированную на покупку сумму. В компании с ним я сообщала гаражистам о намерении потратить на автомобиль не больше трех тысяч немецких марок. Теперь мне показывали средства передвижения, которые бы вполне органично выглядели на моей улице и не вызывали желания у соседей нацарапать гвоздем на своем боку короткое русское слово, но вызывали сомнение в возможности на них до этой самой улицы дотянуть.

Наконец, мой немец нашел идеальное воплощение своей теории, похожее на большой запорожец с немецким выражением лица. Он назывался Вартбург. Он оскорблял мое эстетическое чувство. В остальном удовлетворяя всем требованиям, предъявляемым прогрессивно мыслящим человеком транспортному средству. Он был почти новый - 92-го года. Он прошел всего ничего - 17.000 километров. И отдавали его практически даром - за полторы тысячи DM. Немец заливался соловьем: что делает капитализм с людьми - почти выбрасывают такой прекрасный автомобиль, в который вложено немало труда и железа, только за то, что он сделан в Восточной Германии! Он же еще сто лет пробегает, и ничего с ним не случится. Это не игрушка какая-нибудь за целое состояние - с жестом в сторону более элегантных соседей. Последний козырь несколько противоречил его теории о равенстве двух Германий: он сообщил, что с 90-го года в Вартбурги ставят мотор Фольксваген, то есть совершенно нечего опасаться.

И все-таки я не могла решиться отдать хоть сколько-нибудь, как ни крути, западных марок за это восточное функциональное убожество. Я обещала подумать. Я продумала ночь и следующий день, я даже позвонила в Москву - все в один голос отговаривали меня от этого шага. Через день я взяла полторы тысячи и, стараясь думать только о моторе Фольксваген, поехала в гараж.

Бог, наверное, не хотел моего позора. Вартбурга на месте не оказалось. Я перешла дорогу и направилась в дорогой гараж Хонда (Honda Autohaus Geltow, tel. (033)27/59920) со своим дежурным текстом. Гаражист внимательно выслушал и задал мне несколько, на мой взгляд, преждевременных вопросов. Он спросил, какие документы необходимы для экспорта автомобиля в Москву? Как быстро я смогу его вывезти и на сколько дней мне нужна страховка? И кто берет на себя оформление? Я с достоинством ответила, что главное - выбрать машину, а уж об оформлении я позабочусь.

- Э-ээ, - сказал немец, - машина-то есть. - И повторил вопросы.

- Позвольте взглянуть, - перебила я.

- Ну, раз вы настаиваете...

Он отвел меня мимо сверкающих Хонд с шестизначными цифрами на ценниках в дальний угол гаража и подвел к МОЕЙ машине. На ней стояла цена в 4.300.

- Триста,- не дожидаясь вопросов, сказал гаражист, - я спущу.

Я даже не стала вспоминать, что я просила самое лучшее за 3.000. Припасенные на Вартбург полторы тысячи марок отошли гаражисту в виде залога, а я стала обладательницей вишневого Опеля-Кадета 87-го года выпуска, с дизельным мотором 1,6 кубиков, пробегом 150.000 километров, двухдверного, но вполне вместительного, и убеждения, что это именно мой билет в этой лотерее, не обязательно счастливый, но уж какой есть. После этой процедуры гаражист позвал своего рабочего и попросил показать мне мою машину изнутри. Изнутри Опель понравился мне еще больше, чем снаружи. Его мотор был чище, чем кузов, а салон напоминал убранство немолодого, но очень солидного немецкого функционера - не новое, не модное, но отличного качества. Я попросила проехаться вокруг гаража.

- Сегодня нет: из машины вынута батарея.

На следующий день я принесла в клюве остальные марки и проехала два круга по двору. В Опеле что-то цыкало, и я сказала об этом рабочему.

Они, черт возьми, стали хуже понимать мой немецкий. Дизельный мотор громче бензинового, объяснили мне. Я не нашла немецких слов возразить. Сразу после этого мне стало казаться, что меня надувают. Я не стала спрашивать, сколько они возьмут за оформление, и заявила, что оформлю все сама. Мне велено было сгонять на автобусе из Келтова в Потсдам, застраховать машину, купить транзитные номера и вернуться за ней.

Страховая компания была хорошо знакома с процедурой оформления автомобилей на экспорт в Россию. Меня даже не спросили, на какой срок я желаю ее застраховать. Когда через переводчика я выяснила, что на две недели, я возразила.

- Это минимальный срок, - сообщила девица за компьютером.

- Но мне нужно больше, чем две недели, я еще не уезжаю. Это возможно?

- Возможно, но это будет стоить дороже.

- Насколько?

Оказалось, что даже не в два раза. Двухнедельная страховка моей машины стоила бы 150 DM, а месячная - 210. И я могу кататься на машине хоть с завтрашнего дня, не думая, что случится, если не удастся выехать до дня окончания страховки.

- Я заплачу.

- Но я уже начала оформлять на две недели.

Переводчик не захотел спорить. Мне пришлось жестами объяснять, что свое двухнедельное спокойствие я ценю выше, чем ее минутную неприятность. Она переделала.

С транзитными номерами вышла накладка. Отстояв очередь, (не смертельную, но и не десятиминутную) я узнала, что машины на экспорт положено в полиции предъявить. При этом они работают только до обеда, а сегодня пятница, и я, скорее всего, не успею.

Я голоснула на шоссе и успела. Хотя в гараже были явно недовольны спешкой. Сначала мне сообщили, что у них только одна пара пробных номеров, сейчас они заняты и до обеда едва ли освободятся. Менеджер, продавший мне Опель, обхаживал более выгодного клиента, и ему было не до меня. Я в который раз убедилась, что мнение о безупречности западного сервиса несколько преувеличено, и пожалела, что заплатила всю сумму до оформления. Я встала на его пути и еще раз объяснила, что мне очень нужно. Он предложил мне взять на себя риск, и ехать в Потсдам без номеров. Я выразила готовность ехать немедленно. Тогда оказалось, что батарея, которая была вынута, еще не заряжена. Я потребовала другую батарею. Поняв, что отвязаться от меня не удастся, менеджер кликнул механика и велел ему ехать со мной. Удивительно, но и номера тут же нашлись.

В полиции открыли капот, сличили номер кузова с техпаспортом (в целях безопасности) и продали мне транзитные номера. Собственно номера обошлись еще в 57 DM, и переоформленный техпаспорт в 100 с небольшим.

Я вернулась в гараж торговаться насчет батареи. Новую выторговать не удалось, и мы договорились, что машина останется в гараже еще на день, батарея зарядится, а за задержку машину еще раз вымоют.

В конце концов я выцарапала свою покупку из гаража, обмыла ее с друзьями прямо на капоте, за два выходных объездила всю округу, сгоняла в Берлин на рынок, но так и не смогла привыкнуть к странному цыканью где-то в передних колесах.

Еще через несколько дней я подвозила французского приятеля и обратила его внимание на этот странный звук.

Он прислушался, попросил круто повернуть и сказал: у-уу, это cardan, до свидания, она у тебя встанет в самое ближайшее время. Это очень опасно. Сдай ее обратно в гараж.

Легко сказать, сдай. Во-первых, я уже к ней привыкла, а во-вторых, кто ж ее возьмет. И все-таки я поехала в гараж в сопровождении западного немца. Весь гараж слушал странное цыканье и высказывал разные предположения. Сошлись на том, что возьмут машину на осмотр. Я перезвонила и оказалось, что это именно то, о чем говорил мой французский приятель. По-русски это называется ШРУС. И его надо менять. Но гараж сомневается, что продал мне машину с этим дефектом, они склонны предполагать, что я его сломала сама.

Знакомые говорили, что это чепуха, сама сломать ШРУС я не могла, тем более так быстро, и я должна настаивать, чтобы чинил гараж. Но вести переговоры по-немецки никто не хотел. Наконец, один позвонил гаражисту и о чем-то переговорил, на мой слух, совсем не так категорически, как я бы это сделала сама. Потом, прикрыв трубку рукой, радостно сообщил мне, что гараж готов разделить со мной расходы пополам, идет?

Что мне оставалось делать? Я спросила, как велики расходы. Пятьсот марок. Гараж возьмет на себя работу, а мое дело заплатить за деталь. Я согласилась, хотя понимала, что цена детали - вещь бесспорная, а работу они могут оценивать, как им в голову придет.

Уже потом, когда я за все заплатила, мне показали русского механика в соседней деревне, который мог бы сделать эту работу вместе с деталью за сто марок.

Машина так скрашивала мое существование в Германии, что я совсем забыла о необходимости отъезда. Когда я, наконец, решила заказать себе билет на паром, оказалось, что остались билеты только первого класса и совсем не на то число, на которое мне нужно. У меня было убеждение, основанное большей частью на слухах, что ехать через Польшу и Белоруссию тяжело и небезопасно. Поэтому я изо сех сил хотела на паром в Хельсинки. Но к числу, на которое билеты были, я не успевала получить финскую визу. Я в панике стала изучать карты. Все выходило хуже и дороже. Отказываясь признать очевидное, я продолжала надеяться на наличие неизвестных мне путей и побежала в польское бюро путешествий. Симпатичная пожилая пани подсчитала все варианты: Берлин - Гданьск, там паром Гданьск - Стокгольм, из Стокгольма паром Стокгольм - Таллин. Дальше своим ходом. Дороже, чем мой любимый маршрут Травемюнде - Хельсинки. Есть другой маршрут: Любек - Мальме, оттуда своим ходом в Стокгольм, из Стокгольма паром в Хельсинки, дальше - своим ходом. Но билеты на этот маршрут нужно заказывать в шведском турагентстве. И, как ни крути, получать шведскую визу.

В шведском агентстве Schwedisches Reiser (Kurfurstendamm 71 10711 Berlin, tel. (030)32 76 11 13, fax (030)32 76 11 90) ко мне отнеслись с большой симпатией, долго искали во всех компьютерах вожделенный билет Травемюнде - Хельсинки, но так и не нашли. Зато перекладные: Любек - Мальме, Стокгольм - Хельсинки обещали забронировать из Берлина, чтобы я была уверена, что не проведу приятно неделю в Швеции в ожидании парома. Обошлось мне это удовольствие в 350 DM. Все мы сильны задним умом, и сейчас я выяснила, что те же билеты можно было купить дешевле почти вдвое, если бы делать это в Москве, в туристическом бюро "Norvista", где не берут агентскую наценку (Москва, Спиридоньевский пер., 5, кв. 5; (095)290 6683, 203 6539).

Финская виза стоила в Берлине 37 DM и делалась два дня, а шведская чуть дороже, но в день подачи. В шведском консульстве народу не было, но служащая была крайне сурова, в финском - большая толпа моих сограждан, а консульская дама - улыбчива и невозмутима. В очереди все делились планами. Большинство русских автомобилистов, как я узнала, гонят машины на фу-фу, то есть подъезжают к отплытию парома и загружаются на свободные места. Чаще всего удается загрузиться, но иногда приходится ночевать в порту. Еще я узнала, что и по такому, в общем, безопасному пути предпочитают все-таки передвигаться группами. И хотя я однажды уже такой путь проделала в одиночестве, меня охватило беспокойство. Я познакомилась с компанией коротко стриженых молодцов из Подольска и попросилась присоединиться к ним. Молодцы радостно приняли меня в компанию. Мы назначили свидание в Любеке, а если разминемся, в Мальме. Стоит ли говорить, что больше славных подольчан я в своей жизни не видела.

В назначенный день, рассчитав время дороги, чтобы не гнать, я судорожно закончила все свои театральные дела, совершила необходимые и лишние покупки, простилась с коллегами и выехала из Потсдама в Любек. Дорога предстояла прямая, сбиться с пути трудно, после недели собачьих холодов денек выдался солнечный и жаркий, мотор урчал сыто и довольно, и жизнь представлялась легкой и радостной.

Первые облака заклубились на заправке, где я, чтобы поддержать беседу, спросила, правильно ли я еду на Любек и сколько времени займет эта дорога? Мне ответили, что я еду в обратном направлении, но это не страшно, разворот недалеко. Хуже то, что, хотя до Любека и очень недалеко, на этой дороге часто бывают пробки, а сегодня, вот удача, как раз пятница - люди к морю едут.

Я забыла сказать, что в Опеле были два излишества, представленные радио и магнитофоном, но отсутствовали две необходимые вещи - прикуриватель и часы. Я купила самый дешевый на заправке будильник - он все равно был дороже, чем я считала разумным, и главное, очень уж велик, всю дорогу падал под сиденье.

Решив гнать как можно быстрее на свободных участках дороги, чтобы хоть как-то компенсировать возможные задержки из-за пробок, я проверила заодно возможности своего нового транспорта. Он легко разгонялся до 120, 130, 160, 180, и педаль газа еще не упиралась в пол. На 180 я прекратила эксперименты и так и держала. Мерседесы меня обгоняли, будто я стояла на месте. А пробок все не было. Их так и не случилось до самого порта, и я встала в очередь в первых рядах за два часа до отплытия. Когда я отдышалась, за мной уже выстроился хвост, и я поняла, что сэкономленное время я проведу на этом бетонном плацу, без клочка зелени, окруженном морем с мазутными пятнами. А тут еще объявили, что паром на три часа опаздывает. За это пассажирам с билетами будет выдан бесплатный ужин на 12 марок. Жизнь опять обманула - четыре часа на солнцепеке всего за 12 марок!

На пароме я опять присмотрела себе русскую компанию. Эти были постарше подольчан, держались солидно, за ужин доплачивали. Я подошла к ним в баре и спросила, куда они держат путь.

- В Питер.

- По какой дороге они едут до Стокгольма?

- Там только одна. Они знают симпатичный мотель, километрах в 100 от Мальме, там они заночуют, а утром двинут в Стокгольм.

Присоединиться к ним мне не предложили, но я попросилась сама. Не потому, что мне страшно, а, знаете ли, в дороге может всякое случиться, там, колесо поменять... Они не отказали. Мы договорились встретиться у выезда из порта.

Когда я увидела, на каких автомобилях выезжают с парома мои новые знакомые, мне стало не по себе. Два Джипа с иголочки, BMW и Audi. Если кого грабить - лучше не придумаешь. Но меня остановил таможенник и попросил заполнить декларацию. Шикарный кортеж взял с места в карьер и исчез за воротами. Понятно, что я их не догнала. А над Швецией, между тем, сгущались тучи. Сумеречное фиолетовое небо два раза разрезало молнией, и хлынул дождь. Стемнело за какие-нибудь полчаса. Перед дождем успело восхитительно пахнуть свежим сеном, хлебом, молоком, то есть чем-то детско-деревенским, чистым и свежим, а затем все скрылось за стеной воды.

Если часть дороги еще можно было разглядеть, то указателей не было видно совсем. А дорога - такая прямая на карте - начала петлять и раздваиваться. Я мысленно оценила свое спасение в $100 и решила на эту сумму остановиться в первой попавшейся гостинице. Мне не повезло, и попался Novotel, лишенный малейших национальных признаков. После уплаты за номер с завтраком (шведский стол, разумеется) от выделенной самой себе суммы осталось на скромный ужин. Номер в традиционном новотелевском стиле был все-таки на редкость просторный и комфортабельный, с хорошим душем, телевизором и кроватью "Ленин с нами".

600 с небольшим километров до Стокгольма по прохладной шведской погоде и хорошей дороге и при упоительном запахе вокруг показались приятной прогулкой. Единственное, что осталось неясным, - есть ли лимит скорости на шведских автострадах?

Знаки 120 стояли везде, но никто их не замечал. Поскольку я ехала в общем потоке, я придерживалась скорости большинства.

В Стокгольме я слегка заблудилась, отчасти сознательно, чтобы посмотреть город. Остановившись у первого отеля, попросила карту и спросила дорогу в порт. Мне дали карту, нарисовали дорогу и пожелали приятного пути. Я много слышала о красоте и прелести Стокгольма, но, вероятно, они не заметны при беглом осмотре из окна автомобиля. Мне он показался довольно унылым, но не отбил желания когда-нибудь вернуться и познакомиться поближе.

В порту я встала в единственную очередь без названия и беспокоилась, туда ли я стою. Оказалось, что туда. Знакомый Силья Лайн показался еще привлекательней, хотя билет у меня был второго класса, то есть кабину я делила с тремя симпатичными финками. Шведский стол за 32 FM был обилен и изыскан, даже с черной икрой, к которой, правда, была давка, поэтому я ограничилась горой разнообразных ракушек и лососиной. Поскольку предстояла спокойная ночь пути, я даже позволила себе выпить пива в баре. В списке удовольствий была и сауна, за 6 FM с бассейном, горками и джакузи. Хотя на борту были представлены не только скандинавы, должное сауне отдавали исключительно пышные блондинки с нежно-розовой кожей. Мое появление вызвало удивление, и все заинтересовались моей национальностью. В сауне же я узнала, что многие пассажиры Силья Лайн никуда не путешествуют, а используют паром как двухдневный дом отдыха: плывут строго туда - обратно, на берег даже не сходят, а наслаждаются беспошлинной зоной.

Путь Хельсинки - Выборг я узнала, как родной: ничего не изменилось за два года, что прошли с тех пор, как я по нему последний раз проезжала. Я заехала в кемпинг, где когда-то забыла шелковую шаль - даже администрация не сменилась.

В Выборге отремонтировали КПП и процесс пересечения границы со свежего воздуха переместился в тесный бестолковый сарай с окошечками.

Москва встретила ожиданием введения новых таможенных пошлин. Я поехала к юристу и с ужасом узнала, сколько мне придется заплатить за мой Опель. Сам юрисконсульт советовал подождать с растаможкой - не исключено, что правила изменятся. Через месяц правила изменились - но в худшую сторону. Лишились льгот и те, кто раньше имел. Я все равно под льготы не попадала. Новые правила вступали в действие с 1 августа, и на таможнях начался ад. Телефоны были заняты сутками. Когда удавалось дозвониться, сообщали, что народу много, очень много, лучше приходить после первого, потом пятого, потом пятнадцатого августа. Но ездить с просроченными транзитными номерами становилось все трудней, я отпросилась на день с работы и направилась в таможню.

Таможня "Очаково" - вход через КПП. На входе трое охранников. Пропуск выдается после просмотра паспорта. Сопровождающие лица не допускаются. Стрелка - вход на таможню (sic!). Вхожу: окошки под номерами. Суюсь в первое. Там забирают документы, дают четверть листа бумаги и велят переводить свой техпаспорт. В немецком техпаспорте номер кузова записан - а двигателя не фигурирует. Старожилы советуют спуститься посмотреть, говорят, потом будут неприятности при постановке на учет. Номер на двигателе находится непросто. Обтерев животом все другие внутренние части авто и носовым платком - порожек двигателя, нахожу шеренгу нолей. За четырьмя парами нолей, выгнув шею, можно различить еще несколько цифр. Буду считать, что это и есть номер.

Пока я мучаюсь с переводом, в первом окошке успевают выписать чек:

Заверение документов - 50 тыс. руб.

Заполнение декларации - 170 тыс. руб.

Брокерские услуги - 90 тыс. руб.

Оценка автомашин иностранного производства - 300 тыс. руб.

Передние лезут с вопросами, задние напирают, и я безропотно двигаюсь к окошечку 4, засовывая в него больше шестисот тысяч и задаваясь в душе вопросом тургеневской Муму: за что?

В третьем окошечке - очередь, взволнованная приближающимся обеденным перерывом. В окошечке никого нет. Человек, прибывший с КПП, громогласно оповещает публику о наступлении благословенного часа, не предупреждая о последствиях. Очередь производит перепись и рассасывается. И я собралась было рассосаться, но вдруг в окошечке возникло лицо. И - о чудо! Протянуло руку за моими бумагами. Мой номер был четвертый, но я решила промолчать. Инспектор Михаил Юрьевич - полистал толстый справочник, заговорщицки мне улыбнулся и спросил: оценим по купчей?

Признаюсь, в поисках обходных путей я посетила консультанта таможни, который всего за 30 тысяч рублей выдал мне неутешительный результат: 2,5 тысячи долларов, - столько, во сколько мне обошлась машина, - прибавив при этом, что это - при благоприятном стечении обстоятельств, если машину не оценят дороже ее цены по купчей. Но я люблю торговаться с судьбой. Я говорю, что специалист должен понимать, что меня в гараже надули. Ну, говорит специалист, надули марок на двести. А то и на пятьсот, канючу. Все равно, говорит специалист, ниже купчей оценить нельзя - таможня не пропустит. Из-за наступившего перерыва он отказался выслушать мой вопрос - что значит таможня? А я где? Он только сказал, что после обеда я должна ждать у шестого окна, когда всплывут мои бумаги. А как я узнаю, что они всплыли? Узнаете, - пообещал Михаил Юрьевич.

КПП тоже оказался закрыт на обед. Причем в обе стороны. Справедливо ли, что с улицы никто не мог проникнуть в здание таможни в обеденный перерыв, это спорный вопрос. Но то, что люди не могли выйти на улицу, потому что три человека охраны не желали прерывать своей совместной трапезы, чтобы открыть дверь, представляется мне вопиющим безобразием.

После обеда мои бумаги всплыли довольно быстро, и я получила право явиться на таможню через три дня с деньгами. Сумму мне предложили вычислить самой, исходя из справок и инструкций на стенде. Ушла я, все еще наивно полагая, что имею дело с разными отделениями одной организации.

В назначенный день я явилась с утра, предусмотрительно взяв еще один отгул. Не так велика была очередь, как неторопливо трудились таможенные сотрудники. До обеда не удалось представить автомобиль к досмотру. Ближе к вечеру мне посчитали сумму пошлин и спросили внутренний паспорт. Паспорта у меня с собой не было, потому что со всех моих документов - я твердо помнила - были сняты заверенные копии.

- Кем заверенные?

- Ну, там, в первом окне...

- Они к нам отношения не имеют, мне нужен паспорт.

Наконец все разъяснилось. То, на что я потратила свой первый день, даже не было таможней! Удалось выяснить, что это - брокерская фирма "Очаково". То, что они работают под вывеской таможни, таможню ни к чему не обязывает. Документы, за заверение которых они берут деньги, для таможни и документами не являются. Но как же тогда они могут назначать дату явки на таможню? Неувязка получается. Кроме того, услуги их, конечно, не соответствуют ценам для фирмы (300 тысяч за оценку иномарки без досмотра, по купчей!). И знай бы я об этом заранее, я бы хотя бы сравнила цены в нескольких фирмах.

А сотрудник настоящей таможни ни за что не захотел раскрыть свое инкогнито. Хотя к нему у меня никаких претензий не было. Просто приятно знать, с кем разговариваешь. Зачем вам моя фамилия? Таможенника узнают по личной печати с номером. Так и остался в моем приходном ордере - бляхой - номер 162.