Из постели - в Сахару

Велика Сахара, а в воротах ее все равно давка. Тунисский город Дуз, официально считающийся "воротами пустыни", переполнен приезжими: каждый хочет хлебнуть дыхания великой Сахары. Хлебать его из Дуза весьма приятно - с одной стороны, приехавший располагает всеми достижениями цивилизации типа многозвездочных отелей, а с другой стороны - прямо у порога этого самого отеля начинаются пески, которые совершенно наглядно конца не имеют.

И потому население этого столь удачно расположенного города в моменты туристического сезона не как-то там удваивается, а упятеряется или еще больше. Среди туристических толп аборигены теряются и выглядят несколько инородно, а толпы смотрят на аборигена уважительно, поскольку знают: перед ними не некий абстрактный тунисец, а непременно представитель гордого племени берберов или того круче - пустынных туарегов. А тут еще если такой условный туарег - да едет по городу на тонконогой лошадке, да еще усы у него и ружье поперек седла... А над головой тем временем имеется небо пустыни, на натуральное небо вовсе не похожее, а похожее разве что на купол планетария, поскольку оно не плоское с пятью звездами, а чашеобразное, и звезд на нем невероятные миллиарды.

Душераздирающий романтизм происходящего слегка тускнеет, когда в пять утра путешественник должен уже вывалиться из кровати и отправиться непосредственно в Сахару. Тут его, вялого, и берут в оборот все те же берберо-туареги: каждый из пустынников получает национальный бурнус на тело, национальный платок на голову, и потом такая вот компания, спотыкаясь и наступая на подолы слишком длинных национальных бурнусов, бредет к пескам. И тут романтизм захлестывает всех с новой силой, поскольку никто равнодушно не перенесет зрелища нескольких десятков верблюдов и такого же количества верблюдовладельцев, сгрудившихся вокруг крошечных костерков в пока еще темной пустыне. Это они нас ждут.

И вот расселись мы все по верблюдам. Впрочем, верблюд хоть и оплачен, но не обязателен: для ветеранов, инвалидов и тех, кто уже бывал на верблюде и поклялся себе в том, что никогда больше он там не будет, корабль пустыни по желанию меняется на лошадку с колесницей. У лошадки один только минус - она по сравнению с верблюдом маленькая, и колесница у нее маленькая, и седоки из-за этого тоже получаются маленькими, вследствие чего их уважение к верблюду крепнет окончательно.

Мучение с подъемом в пять утра объясняется тем, что хорошо бы еще до восхода солнца успеть рассесться по животным и тронуться в путь. Потому что восход солнца над Сахарой - это один из лучших в мире аттракционов, придуманных природой для восхищенных зрителей. Невероятной величины багровый шар на минуту застывает, служа фотографическим фоном для трех пальм со странно изогнутыми стволами - потому что они посмели забраться жить в пустыню, и за это пустыня так их искривила, - а также цепочки верблюдов и бесконечных барханов. И поднимается окончательно, освещая правду жизни этой пустыни. Например, живописно расположенный между барханами скелет все того же верблюда - он настолько живописен и фотогеничен, что кажется положенным тут специально, ибо белые кости в сочетании с желтыми песками, да еще все это сияет под палящими лучами солнца и дает эффект совершенно сногсшибательный.

Впрочем, не одной Сахарой богат Тунис. У каждой арабской страны есть свое амплуа, и если Египет - варварско-фараонская экзотика, Эмираты - сказки богатого Востока, то Тунис, несомненно, арабский аристократ Северной Африки и, насколько дозволяет восточный колорит, вообще комильфо и самая европейская из всех арабских стран. Многоженство запрещено, на образование населения тратится чуть ли не половина государственного бюджета - в результате самая разнищая троглодитка, сидючи в своей пещере, умеет попросить денег на восемнадцати языках и двадцати двух диалектах. Видимо, благодаря просвещению тунисцы не увлекаются терроризмом, фундаментализмом и прочими крайностями, что делает поездки в эту страну предприятием неугрожающим. Похоже, безопасны даже прогулки по сомнительным местам. Так, центр каждого тунисского города представляет собой путаницу улиц, улочек и переулков, часть из которых деликатным забором отгорожена от скромных взоров. Там гнездится порок - но стоит туда невзначай забрести, как тебе не только никто не даст по башке и не ограбит, а, наоборот, набежит куча мужиков, явно этим пороком только что воспользовавшихся, и на четырех языках сразу объяснит, насколько здесь нехорошо.

Кроме просвещенных тунисцев, живущих в пустыне Сахаре, есть тут еще и оазисы. В оазисах растут финиковые пальмы, но основной гордостью местных тружеников почему-то является хна, которая имеет вид невзрачной травки и с пальмой сравниться никак не может. Хне в Тунисе нашли нетрадиционное применение - вместо того, чтобы тунискам ею красить волосы и всем становиться рыжими, как наши женщины кавказской национальности, они красят ею пятки и ладони. И не скажу, что у всех - но у многих пятки и ладони прелестного рыжего цвета. Такова древняя традиция, но придерживаются ее вовсе не одни только старухи - в отличие от другой древней традиции, татуировки лица, которой молодежь больше подвергаться не желает. А вот пожилые дамы до сих пор нет-нет, а щегольнут синей "елочкой" на носу. Особенно этим отличаются леди из семейства троглодитов, то есть пещерных жителей - они самым натуральным образом живут в пещерах и покидать их не желают. Ушли они туда жить давным-давно, скрываясь от мусульманских завоевателей, - от ислама они, конечно, никуда не делись, но продолжают по привычке жить под землей. Их присутствие на земле можно определить лишь по торчащим из ниоткуда антеннам телевизоров.

В общем, богата земля Туниса чудесами. Есть у них тут свой колизей - лишь чуть-чуть поменьше римского. Есть город Карфаген, где был Ганнибал. Есть соленое озеро, где есть соль, но практически нет воды, по которому можно ходить и где показывают миражи. Есть, в конце концов, курортные города и восточные базары, где можно купить все, а если чего нет, так сделают. Я вот, например, хотела купить ошейник - но не простой, а какой-нибудь невероятной красоты, с металлическими заклепками, пряжками и вензелями. Такие тут, конечно, есть - но для больших собак. У меня же собака маленькая, ей такой не поднять - и вот я бродила по рынку, требуя с продавцов тех же заклепок, но в миниатюре. Слух обо мне пронесся по базару - и вот один из продавцов принял гениальное решение: взял пояс, предназаченный для человеческого ребенка, но все равно весь заклепанный, и укоротил его на потребную мне длину. А потом продал мне - правда, не по цене ошейника, а по цене пояса, то есть всего в три раза дороже.

Все расстались счастливые, что для Туниса и есть нормальное состояние человека.